К фаэтону Назарова подскакал Шелкович, начал было докладывать, но конь его вдруг вздыбился и рухнул наземь. Шелкович успел оттолкнуться от стремян и отлетел в сторону. Тут же вскочив с земли, он бросился к фаэтону, но сесть самостоятельно не мог. Павел помог ему.
— Что с вами? — обеспокоенно спросил он.
— Нога… — простонал Шелкович.
Назаров сидел прямо, весь поглощенный шумом боя, по которому определял его ход. Казалось, он, словно врач, прослушивает работу этого сложного боевого организма.
— Добрэ, — по-казачьи произнес он. — Закрепились. Можно считать, что отряд прорвался в полном составе.
Справа и слева пролетки неожиданно появились всадники. Павел присмотрелся: «Махновцы!» Они пристроились к фаэтону, будто прикрывали атамана от пуль противника. Их становилось все больше и больше. Покотило скакал со своими хлопцами. Одна тачанка шла впереди, две сзади. В плотном, будто живой щит, строю махновцы устремились вперед степным наметом.
Полковник Назаров подумал: «Вот так много раз выводили из беды эти чудо-хлопцы своего батьку Махно».
Постепенно стрельба отодвинулась назад, звуки боя доносились глухо, но напряжение его не спадало.
— Что-то далековато ушли, — забеспокоился Назаров. — Здесь где-то мы должны пройти через наш заслон.
— Разве сейчас увидите что-нибудь? — сказал Павел Алексеевич.
— Фонарщик должен сигналы подавать.
Фаэтон сильно тряхнуло на ухабине. Шелкович вскрикнул и выругался.
— Надо послать кого-нибудь за фельдшером, — раздраженно сквозь зубы сказал он Назарову. — Нестерпимая боль…
Но полковник, казалось, не обратил внимания на его просьбу. Он встал, напряженно всмотрелся в темноту.
— Стой! Мы, кажется, действительно отклонились от маршрута.
Ездовой натянул вожжи, всадники осадили коней, спешились. Назаров выскочил из фаэтона.
— Покотило, ко мне!
И вдруг сзади на него набросился махновец, завернул руки, кто-то схватил за ноги, рванул, и в следующее мгновение полковник лежал на земле вниз лицом. Атаман рычал, рвался, бил ногами. Неистово сопротивляясь, он не ощущал боли от крепких узлов, которыми стянули его руки.
В то же время вскочившие на фаэтон махновцы наставили стволы наганов на Шелковича и Наумова:
— Не рыпаться!
Их тоже разоружили, связали.
К фаэтону подвели Назарова, но едва отпустили, он с разгону ударил головой махновца и бросился бежать в поле. Атамана догнали, связали ноги и бросили в фаэтон.
Шелковича бил озноб, настолько он был потрясен. Наумов держался спокойно. Он потребовал командира отряда, представился ему как офицер ставки главнокомандующего и спросил:
— Вы можете объяснить мне, что все это значит?
— А це хто? — Покотило ткнул кнутом в Шелковича.
— Это представитель постоянной комиссии по земельной реформе господин Шелкович, — хладнокровно сказал Наумов.
— Ну, тебя и твово Шолковыча мы, може, отпустим… Як пройдем Мокрый Еланчик — там и решим. Вы нам не нужны. Про вас батько ничего не говорил…
— У, шкура сермяжная!.. — прорычал Назаров.
— А ты, полковник, не гавкай, — спокойно ответил Покотило. — Батько сказав, ще цей Назаров тай генерал Слащов полтора годин гонялись за ним по всей Украине. Сам, говорит, не пидэ, побоится. Бери, говорит, его и вези ко мне.
Назаров повернулся к Павлу Алексеевичу:
— Если вас отпустят, передайте войсковому старшине Бударину: до моего возвращения командование отрядом возлагаю на него.
— Это вам, Дмитрий Петрович, придется передать приказ, — сказал Наумов. — Я не оставлю полковника Назарова.
Шелкович сдержанно застонал:
— Но я не могу двинуться с места. Нога горит как в огне. При падении сгоряча не почувствовал, а вот теперь… Неужели треснула кость?
Колонна двинулась по широкой балке ровно, без рывков и остановок, как по хорошо знакомой дороге. Туман здесь стоял густой и холодный. Впечатление было такое, будто ехали по дну молочного моря. Назаров наклонился к Наумову и Шелковичу и тихо, так, чтобы не слышали махновцы, сказал:
— Вместо Шелковича в Ростов придется идти вам, Павел Алексеевич. Другого выхода нет. Действуйте.
Он отстранился и больше не обращал на них внимания.
Осваговец плотнее придвинулся к Наумову.
— Павел Алексеевич, слышали? Вы должны бежать и пробраться в Ростов. Это очень важно, понимаете?
— Признаться, не понимаю, — также шепотом ответил Наумов.
— Слушайте и, пожалуйста, не перебивайте. В Ростове вам необходимо встретиться с начальником оперативного отдела штаба Кавказского фронта Горюновым. Это наш человек. Передайте ему: с Кубани надо перебросить на Дон Кавказскую кавалерийскую и девятую стрелковую дивизии. Этим он облегчит высадку группы особого назначения. Встретиться с ним вы можете у него дома в обеденный перерыв. Пароль: «Извините, я к Протасовой, но ее нет дома. Разрешите написать ей записку?» Отзыв: «Пожалуйста. Только скорее: я спешу».
Он сделал паузу, чтобы Павел Алексеевич мог повторить про себя пароль, и продолжал:
— Передайте: план восстания прежний, сигнал к выступлению — захват города Александровск-Грушевского. На всякий случай, если не удастся связаться с Горюновым, сообщите все это полковнику Лошкареву — артисту театра «Гротеск» Якову Серову.
— Хорошо, но почему вы настаиваете на побеге? Покотило сказал: как только перейдем Мокрый Еланчик — он нас освободит. Тогда мы могли бы все обсудить.
— Освободит? Впрочем, освободит… от всех земных забот.
— Этот вариант не исключен.
— Вот именно. Повернитесь ко мне спиной, я попытаюсь зубами развязать вам веревку, — предложил Шелкович.
— Не надо. У меня в карманчике для часов лежит перочинный ножик. Достаньте его.
Каждое движение причиняло Шелковичу боль, он глухо стонал, но упорно изворачивался, чтобы дотянуться до карманчика у брючного пояса. Наумов выпрямился, стараясь помочь ему, и внимательно следил за всадниками. Туман, однако, был настолько плотным, что он видел только морду идущего сбоку коня.
Долго, очень долго возился Шелкович с маленьким перочинным ножиком… Почувствовав наконец, что руки свободны, Павел осторожно, чтобы не привлечь внимания ездового, нащупал опору для ноги, подался вперед и вдруг резко прыгнул. Лошадь испуганно шарахнулась в сторону.
— Сто-ой! — натужно заорал махновец. — Сто-ой, с-сукин сын!
Покотило подскочил к пролетке и, увидев, что исчез полковник Наумов, выкрикнул несколько фамилий и скомандовал:
— Взять живым. За мно-ой!
Вздыбив коня, он послал его вперед.