class="p1">– Не знаю.
– Тогда проверим все.
– Ага, я найду адреса в интернете.
Проверяем восемь книжных магазинов и добираемся до крайней части района к необычному месту под названием «Подари мне новый дом». Если верить описанию на их странице в Сети, то это пространство для любителей книг, куда можно принести уже прочитанные истории и обменять их на другие, а еще выпить кофе, чай или просто почитать в тишине. Не могу вспомнить, говорила ли Катя мне об этом месте, но оно точно бы ей понравилось.
Папа паркует машину на обочине, и я порывисто распахиваю дверь. Бегу по скользкому тротуару к крыльцу, украшенному оленями и фонариками в виде звездочек. Захожу в заведение, запах печатных страниц и корицы заключает в дружеские объятия. Высокие шкафы с открытыми полками напоминают лабиринт, справа от входа сидит девушка в черном костюме и модных очках в тонкой оправе.
– Добрый вечер, – говорит она мелодичным и хорошо поставленным голосом. – Чем я могу вам помочь?
– Здравствуйте. Я ищу подругу, у нее рыжие кудрявые волосы и…
– Читальный зал за пятым стеллажом налево.
– Она здесь?! – спрашиваю я, невольно повысив голос.
– Лана? – слышу удивленный голос Кати.
Поворачиваюсь и вижу рыжую копну волос, торчащую из-за среднего шкафа. Прижимаю руку к груди и шумно выдыхаю. Нашлась!
– Что ты здесь делаешь? – говорит Катя, шагая ближе.
Хватаю ее за руки и легонько встряхиваю:
– А ты как думаешь? Тебя ищу, конечно! Что стряслось? Почему ты мне не позвонила?
– Телефон остался дома, – печально отвечает она, опуская подбородок.
Краснота под ее глазами выдает недавние слезы, а искусанная нижняя губа показывает масштаб трагедии. Растираю в ладонях ее пальцы и произношу ласково:
– Поехали к нам. Папа приготовил обалденный ужин, какие-то канекалоны с помидорами и сыром.
– Каннеллони, – поправляет Катя и поднимает на меня взгляд, полный отчаяния. – А твой папа не будет против?
За спиной открывается дверь, впуская морозный воздух, и звучит родной голос:
– Девочки, меня оштрафуют за неправильную парковку! По коням!
– Он на нашей стороне, – говорю я уверенно.
Катя сидит на моей кровати, держа в руках плюшевого белого медведя без глаза, которого я достала с верхней полки шкафа и окрестила тетей Ларисой, чтобы дать возможность подруге выпустить пар.
– Она увидела мою рукопись, – тихо говорит Катя. – Сказала, что это чушь, на которую нельзя тратить время, и велела все удалить.
– Это ужасно. – Я пораженно качаю головой.
– Она так кричала, ты бы слышала. Назвала меня тупоголовой бездарностью, а после сказала, что лишает мобильника и компьютера.
– Кошмар…
– А знаешь, что еще? – болезненно усмехается Катя. – Родители разводятся. Она сказала, что это я виновата. Что я была настолько плохой дочерью, что отец перестал видеть в нас семью, представляешь?
– Бред! Ты ни в чем не виновата!
– Я туда не вернусь, – серьезно заявляет она. – Ни за что!
– Ты можешь оставаться у нас сколько нужно.
– Лана, прости, что спрашиваю, но… Родители обвиняли тебя в том, что их брак развалился?
– Нет, но были и другие трудности. – Нервный озноб от воспоминаний о первых месяцах после развода родителей проносится по телу. – Кать, не принимай обвинения матери всерьез. То, что она делает, неправильно, но наверняка ей просто очень больно.
– И я должна страдать вместе с ней? В этом смысл?!
Замолкаю, потому что не могу найти верных слов. Есть ли они вообще? Дети, взрослые, все равны, когда дело касается душевной боли. Эмоции ставят всех на один уровень: эгоистичный и слабый. Раздается робкий стук в дверь, и я отвечаю:
– Входи, пап!
Он заходит в комнату и возвращает мне мобильный телефон.
– Что она сказала? Скоро приедет за мной с наручниками? – едко выплевывает Катя, сжимая шею игрушечного медведя.
– Я не назвал ей адрес.
Катя резко вскидывает подбородок, с неподдельным восторгом и легкой пеленой страха глядя на моего отца. Он закидывает руку за голову и чешет затылок:
– Скоро к нам приедет полицейский наряд, чтобы повязать меня за похищение несовершеннолетнего ребенка. Поможете забаррикадировать дверь?
– Лучше мне вернуться. У вас и правда могут быть проблемы, – опустошенно говорит Катя, не оценив шутку.
– Антон Гришковец не боится проблем, – гордо заявляет он. – Катя, у тебя ведь есть еще один родитель. Ты помнишь номер отца? Попробую с ним договориться.
– Вряд ли это поможет.
– Вы недооцениваете нас, девочки. Мы вас, конечно, не рожали, но это не значит, что мы слабаки.
Папа снова берет мой телефон, записывает номер под диктовку Кати и выходит из комнаты. Сидим несколько гнетущих минут в тишине, точно в ожидании приговора, и обе вздрагиваем, когда открывается дверь. Папа подходит к Кате и протягивает телефон. Она боязливо сжимает мобильник в пальцах и подносит к уху.
– Да? Что? Вещи? М-м-м… телефон, зарядку, школьную форму и пижаму. Хорошо, – всхлипывает она. – Спасибо, папочка.
– Лана, познакомься с твоей новой соседкой, – весело говорит папа, подмигивая мне.
Школьные дни перед каникулами похожи на кастинг в актерское училище: слезы, мольбы, обещания исправиться и взяться за ум в следующем полугодии. Учителя тонут в коробках шоколадных конфет и стопках тетрадей с дополнительными заданиями, а ученики так сильно напрягают мозг, что с трудом могут натянуть на головы шапки. Но всем без исключения греют душу приближающиеся праздники, аромат сладких мандаринов и скорый марафон новогодних комедий в обнимку с тарелкой оливье.
Шагаем вместе с Катей по коридору первого этажа школы, выставленные оценки за четверть придают походке легкость. Осталось всего два сокращенных урока, после которых можно будет с облегчением выдохнуть, но сначала стоит подкрепиться. У входа в столовую толкаются ребята из параллели, которым уже не терпится попробовать праздничный обед, знаменующий последний день учебы. Замедляем шаг, не желая участвовать в побоище, и я вдруг чувствую прикосновение пальцев к локтю. Оборачиваюсь, смело встречая взгляд темных глаз. Елисей сдержанно улыбается и смотрит на Катю, почтительно кивая:
– Екатерина.
– Генерал, – отвечает она с таким же официальным кивком.
– Я украду вашу подругу ненадолго?
– Пожалуйста. Развлекайтесь! – отвечает Катя и весело подмигивает мне, прежде чем влиться в толпу учеников.
– То есть ты у нее разрешения спрашиваешь, а не у меня? – говорю я, приподнимая бровь.
– А ты против? – Елисей закидывает руку мне на плечи.
– Как будто ты сам не знаешь.
Поднимаемся на третий этаж и садимся на скамейку, окруженную папоротниками. Елисей достает из рюкзака пачку печенья с начинкой из сливочного крема и две пачки сока: апельсиновый для него и яблочный для меня. Отточенными за последний месяц движениями распаковываем перекус: я вставляю в сок трубочки, а Елисей открывает упаковку печенья и разделяет