проводит за рукописью. Кажется, все наконец успокоились и поймали заветный дзен, что не может не радовать.
– Солнышко! Иди ужинать! – Голос папы доносится из соседней комнаты.
– Пять минут! – кричу я, водя кончиком карандаша по тесту в учебнике физики.
Ерунда какая-то, это точно не для моих мозгов. Перечитываю условия задачи, но воспринимаю их как: «Если все мошки белые, а солнце – это червивое яблоко, то сколько кирпичей нужно для приготовления мохито?» Фотографирую листок с тестом и отправляю Елисею, добавив десяток рыдающих смайликов.
EL: «Это уже рабство»
Лана: «Ну, пожааааалуйста! Если не решу этот тест хотя бы на „четыре“, то у меня будет тройка в четверти!»
EL: «И она будет заслуженная. В четвертом номере ошибка, а пятый решен лишь наполовину»
Лана: «Поэтому я и прошу помощи»
EL: «Как собираешься платить?»
Лана: «Чего ты хочешь, Мистер Крабс?»
EL: «Доклад по истории»
Лана: «Заметано. Пожмем руки или ты предпочитаешь подписывать договоры кровью?»
EL: «Предпочитаю скреплять их поцелуем»
Лана: «*смайлик поцелуй*»
EL: «*смайлик сложенные в молитве руки*»
Лана: «Это еще что?»
EL: «Я за тебя помолился. Какой поцелуй, такая и помощь»
Лана: «Реши мне тест! Завтра последний день сдачи!»
EL: «Ладно*смайлик закатывающий глаза*»
Лана: «*черное сердце*»
Вскакиваю и бегу на кухню, ведомая запахом томатного соуса. Папа раскладывает на столе приборы и ставит посередине миску зеленого салата.
– Та-дам! – торжественно произносит он.
– Вау! Что у нас сегодня?
– Каннеллони с фаршем, запеченные с томатами и сыром.
С опаской смотрю на приготовленное отцом блюдо, разложенное по тарелкам:
– Звучит здорово, но вот выглядит… будто воробья вывернуло наизнанку.
– Сначала попробуй, потом критикуй.
Садимся за стол. Папа пристально наблюдает, как я кладу в рот первый кусочек, и в нетерпении трясет головой:
– Ну-у-у… что скажешь?
Жую, глотаю и тут же накалываю на вилку еще один кусок.
– Очень вкусно! Ты – кулинарный гений!
– То-то же, – довольно отвечает папа, приступая к ужину.
Тарелки быстро пустеют. Откидываюсь на спинку стула и круговыми движениями глажу живот:
– Скоро на мне ни одни штаны не сойдутся.
– Глупости! В твоем возрасте все калории уходят в эмоции.
– Скажи это моим щекам, – смеюсь я.
– Надо будет, я всему миру об этом скажу!
Улыбаюсь, глядя в его яркие глаза. Папа снова живет полной жизнью, и, если честно, сейчас он стал еще лучше, чем был. Разносторонний, восторженный, открытый ко всему новому. Будто заново родился.
– Папуль, ты такой молодец. Я тобой горжусь.
– Солнышко, без тебя я не справился бы. Спасибо, что поддержала, это было важнее всего. Боюсь даже представить, куда бы я мог скатиться, останься один.
– Ты не один.
– Верно, – кивает он, глядя в стол. – Я разговаривал с Мариной сегодня днем…
– С мамой? О чем?!
– Спокойно, – усмехается папа. – Все в порядке. Я готовился к этому разговору и знал, чего ожидать, поэтому прошел он хорошо. Мы обсудили незавершенные моменты, я попросил прощения и услышал то, что должен был, чтобы отпустить ситуацию. Лана, твоя мама замечательный человек, и она заслуживает счастья…
– Вы оба заслуживаете!
– Разумеется, и мы его найдем. Возможно, с разной скоростью и в разное время, но нас навсегда уже связывает один счастливый момент – и это ты. Поэтому мы с твоей мамой пришли к обоюдному соглашению о перемирии и нейтралитете.
Смахиваю с ресниц невидимые слезинки и истончаю голос:
– Мои родители уже совсем взрослые.
– Юмористка! – саркастично отвечает папа. – Через неделю начинаются зимние каникулы, и Марина хочет, чтобы на Новый год ты приехала к ней.
– Я же сказала, что останусь здесь, – говорю я, нахмурившись.
– Тебе не нужно…
– Пап! Вы молодцы, что помирились, только не надо теперь все решать за меня. Новый год я проведу здесь, а к маме поеду на Рождество.
Он прищуривается, склоняя голову, а после с пониманием кивает:
– Дело в твоем парне, а не во мне.
Поджимаю губы, глядя в сторону окна, где сумерки уже крепко обнимают город.
– Да, – отвечаю я смущенно.
– Тогда ладно. Созвонись позже с мамой и все ей объясни, хорошо?
– Хорошо.
– Мне уже можно настаивать на официальном представлении или подождать еще недельку? Ты ведь знакома с мамой Елисея, я ревную. Неужели тебе стыдно за своего старика? Обещаю, что побреюсь и надену новую рубашку для встречи с твоим избранником.
– Па-а-ап! – тяну я, запрокидывая голову. – Я обязательно вас познакомлю, когда представится такая возможность. И я тебя не стесняюсь, ясно?
Звонок мобильника прерывает разговор. Незнакомый номер удивляет, и я с опаской принимают вызов:
– Алло.
– Света, дай трубку Кате! – слышу разгневанный голос тети Ларисы.
– Во-первых, здравствуйте, а во-вторых… ее рядом нет.
– Не ври мне, мерзавка! Я знаю, что она у тебя, поэтому позови ее! Живо!
Она вопит так громко, что приходится отодвинуть телефон от уха. Папа протягивает руку и перебирает пальцами. А что, не такая уж плохая идея. Передаю ему мобильный, и он включает серьезный тон, который обычно использует только для рабочих звонков и разговоров с представителями банков:
– Добрый вечер, я папа Ланы. И я настоятельно не рекомендую вам повышать голос на мою дочь.
Подбегаю к отцу и пристраиваюсь рядом, чтобы подслушать.
– Здравствуйте, – с тихой яростью говорит тетя Лариса. – Ваша дочь так запудрила мозг моей, что она убежала из дома. Немедленно отправьте ее назад!
– У нас в доме нет чужих детей.
– И вы их покрываете?!
– Женщина, прекратите истерику и объясните спокойно, что случилось.
Папа опускает руку с телефоном и поворачивается ко мне, пораженно распахнув глаза:
– Она бросила трубку.
– Сумасшедшая тетка.
– Согласен. Это была мама Кати?
– Угу.
– Получается, Катя сбежала из дома? Попробуй ей позвонить.
Тревога стучит в груди быстрым сердцебиением, набираю подругу, но абонент недоступен. Принимаюсь нервно расхаживать по комнате, продолжая безуспешные попытки.
– Есть идеи, куда она могла пойти? На улице уже совсем темно и к тому же холодно, – обеспокоенно говорит папа.
Перебираю мысленно всевозможные места, но ни в одном не уверена на сто процентов. Что же случилось? И почему Катя не позвонила мне? Папа встает из-за стола и кладет ладонь мне на плечо, заставляя остановиться:
– Оденься потеплее, и поехали поищем ее.
– Правда?
– Ну, конечно! Давай скорее!
Папа крепко сжимает руль, медленно объезжая район, а я смотрю в окно, стараясь понять, куда могла пойти расстроенная девочка на ночь глядя. Проезжаем по центральной улице, мимо школы и торгового центра. Заледеневший снег блестит в свете фар, витрины магазинов и кафе горят цветными лампочками праздничных гирлянд. И тут меня озаряет.
– Книжный магазин, – тихо произношу я.
– Какой именно? – уточняет папа.