Ненавижу одиночество. Ненавижу, ненавижу. Я все ненавижу. Ненавижу шум и тени, ненавижу газеты, когда они толкуют, будто жизнь есть нечто большее, чем-то, что знаешь ты. А я сижу одна и все старею, старею, и все сильнее предчувствие приближающегося ужаса. А мое лицо! Мое морщинистое лицо. Господи, и это — мое лицо! Нет, нет, Господи, нет! Я ненавижу смотреться в зеркало. Лучше смотреть на фотографии, думать, какой я была. Боже ты мой, как я была прекрасна! Что мне делать дальше? Что? И эта проклятая печень. Что делать? Надо позвонить. Кому я могу позвонить?»
Мужчине. Ей нужен мужчина. Уже так долго она не была с мужчиной. Хоть бы Рекс был на месте. Он несколько раз приглашал к ней массажиста из своей парной, который за дополнительную плату делал ей «особый» массаж.
«Вот что мне надо, — думала Чарлин, — особый массаж». Но Рекса не было, Чарлин не знала телефон его парной, и черт его знает, работает ли сейчас этот его знакомый массажист. Все слишком сложно.
Чарлин налила себе полный стакан и, глотнув, вдруг вспомнила, что за делами так и не договорилась с Маркусом о встрече для разработки ее гороскопа на этот год.
Чарлин набрала номер.
— Маркус, — закричала она в трубку, — мне необходимо с тобой повидаться, и как можно скорее. Как можно скорее. Нет, это не терпит отлагательств!
Часть четвертая
Глава I
В мае пошел третий год пребывания Долорес в Нью-Йорке. Положение в обществе у нее, можно сказать, было. И она была обеспечена. Она была миссис Гаупт, вот-вот дебютирующая в главной роли в бродвейской постановке, которую финансировал Генри. Долорес играла роковую женщину, не уходившую со сцены на протяжении почти всего спектакля. Постановка должна была поразить воображение критиков — Долорес не сомневалась в этом — и проложить ей путь в Голливуд.
Сначала были гастроли с бесчисленными неприятностями, включая увольнение двух режиссеров, уход в знак протеста героя-любовника, его возвращение после значительного увеличения гонорара. Потом, в середине сентября, спектакль привезли в Нью-Йорк. Сыграли его четыре раза, были единодушно осмеяны театральными критиками, и постановка лопнула. Долорес пришлось признать, что отзывы критики об ее игре оказались отнюдь не комплиментарными, если не считать пары упоминаний о великолепии гардероба.
Придя в ярость, она возложила вину за провал на неумелую режиссуру и заявила Генри о своем намерении взяться вскорости за новый спектакль.
Однако непредвиденные обстоятельства повлияли на ее планы. Не успела она наметить свои театральные планы, как выяснилось, что она беременна.
— Я решила оставить, — сказала Долорес Кэрри за ланчем в ресторане «Двадцать одно». — Материнство соединяет. Ребенок поможет мне держать Генри за горло.
Левой рукой она поправила прическу, нарочито демонстрируя бриллиант в двадцать два карата, преподнесенный ей Генри по случаю помолвки.
— Как же ты забеременела? — не поняла Кэрри. — Мне кажется, ты говорила, что принимаешь противозачаточные таблетки?
— Один раз пропустила, и вот он, результат! — Долорес щелкнула золотой зажигалкой от Тиффани — еще один подарок Генри, стоит несколько сотен. Долорес с удовлетворением отметила, что Кэрри все замечает и завидует ей. Впрочем, самую большую зависть вызвала у Кэрри новость о беременности Долорес.
— Господи, Кэрри, ты все еще думаешь про тот аборт? Да брось ты! На самом деле каждая женщина должна хоть разок пройти через это, а многие так даже не разок — помногу раз! Выкинь ты это из головы. Стоит тебе захотеть, ты завтра же выйдешь замуж и родишь. Если уж тебе так хочется.
— За кого я выйду замуж? Я уже никогда не смогу полюбить.
— Ты когда-нибудь избавишься от этой иллюзии или нет?
— От иллюзии?
— Дерьмо эта твоя любовь!
— Долорес…
— Послушай моего совета, Кэрри. Найди себе мужика, который ждет, чтобы его нашли и женили. Возьми хотя бы Генри Гаупта…
— Ну, Долорес…
— Помни — богатые тоже кое-что могут!
— Мразь это, а не бизнес, Чарлин, и ничего хорошего тут не приходится ожидать!
Заканчивался очередной рабочий день, Рекс раздраженно мерил шагами кабинетик — агентство только что упустило модель с высоким рейтингом, в которую было вложено много сил и денег.
— Угомонись, Рекс, такие вещи бывают со всеми.
— Кладешь несколько месяцев жизни, чтобы хоть чему-то научить дуру, ломаешь себе голову, как продвинуть ее, а она в знак признательности уходит и подписывает контракт с другим агентством!
— Должно же быть гнилое яблочко на мешок хороших, — философски заметила Чарлин.
— Тошнит меня от них от всех, тошнит меня от того, как приходится выкладываться. И чего ради? Эти девки все равно терпеть нас не могут! Мы все за них делаем ради десяти процентов. Да нам и девяноста процентов было бы мало — если уж по совести. В чем их-то вклад? Учишь ее двигаться, объясняешь, где заказать фотографии, втолковываешь, как надо рожу мазать, посылаешь на прорву собеседований — и все коту под хвост! Сучки неблагодарные! Каждая готова собственную мамашу обобрать. Пошли в бар, Чарлин, напьюсь сегодня как хорек!
— Рекс, не люблю я, когда ты в таком состоянии. Сам знаешь, не из-за чего так психовать и не нужно тебе пить.
— Кто бы давал советы — нужно пить или не нужно пить!
— Я — другое дело.
— Тошнит меня от всей этой жизни. Надо быть психом, чтобы работать, как я. Больше не могу возиться с дерьмом и не буду. Поищу себе что-нибудь другое.
— Что — другое?
— Поищу, куда с умом вложить деньги… еще что-нибудь. Не знаю. Мне нужен постоянный доход, а не эти бесконечные крысиные гонки.
Рекс заломил руки.
— Рекс, приди в себя! — взмолилась Чарлин. — Ты же знаешь, нельзя тебе так возбуждаться.
— Кончай, Чарлин.
— Я же когда-то дала обещание твоей матери присматривать за тобой.
— Моя мать тут совершенно ни при чем!
— Твои запои, Рекс…
— Заткнись ты!
— Я исполняю мой долг. Я за тебя тревожусь, ты мне как сын.
— На черта мне такая мамаша!
— Господи, да делай ты что хочешь! — Чарлин в ярости хлопнула дверью.
Ева открыла рабочую сумку, достала блокнот — надо проверить, что сделано за день. Так, кинопроба, четыре собеседования, примерка, посещение агентства. Несколько телефонных звонков — выполнено, но из списка, который она составила себе предыдущим вечером, пока нельзя вычеркнуть целых шесть строчек. Ева вздохнула, пошла в гостиную, где она видела карандаш, и уселась за завтрашний список: 9.00 — «Байндер и Даффи»; 11.00 — «Норман Крэйг и Кюммель»; 12.30 — Клаудиа Уолден из фирмы «Грей»; 13.30 — Рут Левин из «Бентон и Боулз»; 14.45 — примерка для каталога мод; 16.00 — последнее прослушивание в МПО. Ой, с этим скверно — примерка займет не меньше часа, а МПО как раз на другом конце города! Так, дальше: забежать за чеком в агентство, позвонить пяти фотографам насчет новой съемки, купить простыни, купить в «Бонуите» платье.