Читать интересную книгу Песнь Шаннары - Брукс Терри

Не выпуская его вялых рук, Брин наклонилась ниже, к самому уху горца, и запела. Тихая нежная песнь желаний лилась с ее воспаленных губ и растекалась незримым дымком в воздухе между ней и принцем Ли. Очень бережно голос девушки проникал в горца, исследуя каждую клеточку тела в поисках источника боли, в поисках яда, убивающего его сейчас.

“Я должна попытаться, — твердила Брин про себя. — Должна! Иначе к утру он умрет, отравленный страшным ядом — ядом, который разрушает и тело, и душу. Так сказал Алланон. Но быть может, сила эльфийской магии уничтожит этот яд. Быть может, она исцелит Рона”.

И она продолжала петь; нежная мелодия волшебной песни окутала горца мягким покровом и словно унесла с собой, возвращая к ней, к Брин. И постепенно Рон перестал дрожать и метаться, успокоенный тихой песнью. Напряжение тоже спало — тело горца расслабилось, дыхание стало ровнее и глубже.

Время тянулось мучительно медленно, девушка не прекращала петь и ждать перемены, которая — она чувствовала — должна наступить. А когда наконец это случилось, все произошло так внезапно, что Брин едва совладала с собой. Из распростертого на постели тела яд Джахира поднялся алым туманом и завис над горцем, зловеще клубясь в мутном свете масляной лампы. Но голос Брин не дрогнул, песнь желаний заполнила собою пространство между алым туманом и телом Рона, ограждая юношу от прикосновения отравленных испарений. А потом туман рассеялся, пропал.

Лицо Рона покрылось испариной, оно больше не было напряженным, дыхание выровнялось. Брин смотрела на горца сквозь пелену слез. Песнь желаний умолкла.

“У меня получилось, — вновь и вновь повторяла девушка. — Я это сделала. Использовала магию для добра. На этот раз я спасла — не разрушила”.

Не вставая с колен, Брин уткнулась лицом в грудь Рона и крепко обняла его. Через мгновение она заснула.

ГЛАВА 28

Они задержались в торговом дворе еще на два дня, чтобы Рон набрался сил для дальнейшего путешествия на восток. К утру лихорадка прошла; горец чувствовал себя отдохнувшим, но все-таки был еще слаб для пешего перехода. Брин попросила торговца Стэбба позволить им остаться у него еще на денек, и тот согласился. Мало того, он снабдил их всем необходимым: едой, элем, лекарствами и теплыми одеялами. И при этом ни за что не хотел брать с Брин плату. Он счастлив просто помочь им, уверил Стэбб девушку. Но Брин чувствовала, что их присутствие беспокоит торговца Ни разу после той ночи Стэбб не решился взглянуть в глаза девушке. И она хорошо понимала, что происходит. Торговец был добрым и порядочным человеком, но теперь он боялся ее и того, что она может с ним сделать, скажи он хоть слово против. Скорее всего он бы и без того им помог, но страх прибавлял ему рвения. А может, он инстинктивно чувствовал, что это лучший способ поскорее избавиться от Брин.

Большую часть времени девушка проводила в чуланчике на задах конюшни, ухаживая за Роном. Она рассказала ему обо всем, что случилось с ними после гибели Алланона. И странно, ей вдруг стало легче. Хотя оба — и Рон, и Брин — еще не оправились от потрясения после всего, что произошло, теперь, когда они поделились друг с другом своими чувствами, к ним вновь вернулась решимость: они пойдут дальше и во что бы то ни стало закончат поиск, который начинали вместе с друидом. Теперь горец и девушка еще больше сблизились. После гибели Алланона они могли положиться лишь друг на друга, больше у них никого не было. И Брин с Роном по-новому оценили то, что они сейчас вместе, вдвоем. Они проговорили весь день. О своем выборе, который был сделан и привел их к нынешнему положению. И о выборе, который, возможно, их еще ожидает.

И все-таки Брин кое о чем умолчала. Было то, что она не смогла бы открыть даже Рону — самому близкому теперь человеку. Например, что Алланон отметил ее кровью, сочившейся из его растерзанного тела. И эта кровь каким-то непостижимым образом связала их, даже через смерть. И еще Брин никак не могла сказать горцу, для чего она вызвала песнь желаний: в первый раз — в ярости, чтобы погубить человеческую жизнь, а во второй раз — в отчаянии, чтобы спасти ее. Нет, никак не могла. Отчасти потому, что и сама толком не знала, как это вышло, отчасти же потому, что все это пугало настолько, что Брин просто хотелось все забыть. А не забыть, так хотя бы больше не думать. Кровавый ритуал был загадочен и непонятен, а цель его — темна, чтобы сейчас говорить об этом; а песнь желаний была вызвана чувствами, которым — Брин поклялась себе — она никогда больше не даст выхода.

И была еще одна причина, почему Брин не хотела открыться Рону. Горец слишком сильно переживал потерю меча Ли — так убивался, что, похоже, уже ни о чем другом не мог думать. Он должен вернуть этот клинок, твердил Рон снова и снова. Он будет искать и отыщет его, чего бы это ему ни стоило. И настойчивость Рона пугала Брин: меч стал так важен для горца, словно был частью его существа. Рон уже не верил, вдруг догадалась Брин, что переживет этот поход, если только не отыщется меч. Рон почему-то вбил себе в голову, что без меча он погибнет. И Брин было страшно.

Слушая Рона и изумляясь тому, как сильно стал он зависеть от магической силы меча Ли, девушка тоже стала задумываться о своей связи с песнью желаний. Раньше она говорила себе: “Это просто забава”. Но оказалось, что это не так. Магия эльфов совсем не забава, она столь же опасна, как и то колдовское могущество, которое несет в себе пропавший меч Ли. Она способна убивать. Она действительно оказалась тем, о чем всегда говорил отец: опасным и странным наследством. И лучше бы его вообще не было. Да и Алланон предупреждал: “Нет силы, равной силе заклятия”. Брин слушала Рона, но в мыслях ее темным вихрем кружились лишь эти слова. Сила, которой нет равных. Сила исцеляющая и сила уничтожающая — она испытала обе. Быть может, она, как и Рон, тоже попала под власть магии? Кто из них кем владеет: Брин магической силой или наоборот?

Девушка знала, в свое время отец тоже искал ответ на этот вопрос. И его битва была не из легких. Именно битва. Вил Омсворд боролся с собой, чтобы утвердить свое господство над магической силой, заключающейся в эльфийских камнях. И он выдержал эту битву, испытал ошеломляющую мощь магии эльфов, а потом отказался от нее навсегда. И все-таки даже за краткий миг могущества ему пришлось расплатиться — магическая сила эльфи-нитов проникла в кровь и плоть Вила и передалась его детям. И теперь, может быть, грядет новая битва. Но что будет, если на этот раз сила вырвется из-под контроля?

Незаметно приблизился вечер. Брин и Рон поели: Стэбб принес им ужин. Разговор как-то сам собой оборвался, девушка с горцем просто сидели и смотрели, как сгущается сумрак. Вскоре Рону захотелось спать. Брин оставила его в комнате, а сама тихо выскользнула во двор, в прохладу осенней ночи, чтобы подышать свежим воздухом, пропитанным запахом прелых листьев, и посмотреть, как в темном небе загораются яркие звезды и встает белый серп луны. Проходя мимо торгового двора, Брин увидела Стэбба. Торговец сидел на пустой веранде, удобно устроившись на стуле с высокой спинкой, и лениво попыхивал трубкой. Он был один — в этот вечер никто не зашел к нему выпить или просто поболтать.

Девушка подошла к нему.

— Вечер добрый, — как-то поспешно проговорил Стэбб и резко выпрямился на стуле, словно собирался рвануться прочь.

Брин кивнула:

— Утром мы уйдем. — Ей показалось, что в темных глазах торговца промелькнуло облегчение. — Но прежде я хотела поблагодарить за помощь.

Он покачал головой:

— Да ладно, чего уж. — Стэбб помедлил и нервным жестом откинул со лба прядь волос. — Я вот подумал, не собрать ли чего вам в дорогу. Наверняка что-то нужно. Хотя бы на первые несколько дней.

Брин не стала спорить. Все равно возражать бессмысленно — надо принять, что дают.

— Есть у тебя какой-нибудь лук? — спросила она, вдруг подумав о Роне. — Ну чтобы мы смогли поохотиться по пути…