человека.
– А если хорошего? – поинтересовалась Надя.
– Хороших не бывает.
– А если я действительно брошу его в окошко? – спросила она, со стуком распахивая раму возле меня.
– Пожалуйста, – пожал я плечами.
Она оперлась ладонями в подоконник и перегнулась через него, подставив лицо ветру.
– Я лучше не буду, – сказала Надя. – Такая погода хорошая… Вы знаете, я люблю, когда жарко и ветер. Когда я была маленькой, ну, ещё в третий класс ходила, меня мама возила в Киев… Или во второй? Нет, кажется, в третий…
Я прокрался к двери и выскользнул в коридор.
– Привет, Володь, – кивнул мне человек, идущий встречным курсом.
– Привет, – ответил я, хотя человека не опознал – их тут много шляется, и все считают себя совершенно незаменимыми.
"Куда бы пойти?"– подумал я. В ответ желудок тихо заурчал.
– Да, – улыбнулся я. – Про тебя-то я и забыл.
Я повернул попавшуюся под руку дверную ручку и вошёл.
Сидящие в два ряда машинистки прекратили стучать по клавишам и подняли глаза на меня.
– Работайте-работайте, – успокоил я их и пересёк зал по диагонали.
Распахнутая дверь полетела на пол. Я машинально отпрянул, почувствовав, как гудят от невообразимо громкого удара барабанные перепонки.
– З-заикой сделаешь, – молодой, но с животиком очкарик подпрыгнул в кресле. – Знаешь же, что дверь просто так стоит. Мог бы за неделю привыкнуть.
– Ты неправ, Чикин, – отозвался я, топая ногами по двери. – Во-первых, я думал, что вы давным-давно её починили, а во-вторых – зачем её в проём ставить, если петель нет?
– У меня от этого грохота из машбюро голова как чугунная. Даже с дверью… – Чикин собрал кожу на носу в гармошку. – Ты скажи лучше, что со стеклом будем делать?
– Боже, с каким ещё стеклом?! – взмолился я. – Чикин, я жрать хочу!
– Я не Чикин, а Анатолий Евгеньевич, – буркнул Чикин, – в крайнем случае Толик. И вообще – чем ты тут целый день занимаешься?
Я разинул рот:
– Как ты догадался?
– В смысле? – не понял Толик.
– Пять минут назад я задал себе точно такой же вопрос. Только с заменой второго лица на первое.
– Значит, у тебя совесть есть, – удивился Чикин. – Тем более должен дело делать, а не баклуши бить. Давай расхлёбывай кашу насчёт стекла.
– Так… – приложил я палец ко лбу. – А знаешь, я ничего не помню. Введи меня в курс дела.
– У тебя склероз? – Чикин сдвинул очки вперёд. – Ты приказал купить две тонны битого бутылочного стекла якобы для какой-то выгодной операции. Уже месяц эта ересь забивает склад, и девать её некуда.
"Откуда он знает про склероз?"– рассеянно думал я, набирая на сейфе код: 7-6-1.
– Чего молчишь? – вернул меня на Землю голос Чикина.
Я понюхал бутерброды и сообщил, что сосредоточен на идентификации пищи.
– Оболтус, – прошипел Чикин и отвлёкся от меня, продолжив перекладывание бумаг на столе.
– Вообще-то, – внезапно заговорил я, прикончив пару бутербродов, – я не могу вспомнить, что я собирался делать с этим стеклом. Но идея у меня есть. Можно продать его кому-нибудь, потребовав оплатить стоимость целых бутылок плюс затраты на их переработку в стеклобой.
– Ты дурак, Соболев, – произнёс сокрушённо Чикин, – и дети твои – уроды.
– Это точно, – сказал я, – поэтому рождаться они и не торопятся. А ты думаешь, я чушь предложил? У нас же много всяких идиотов. Попробуй кому-нибудь всучить этот бой – с руками оторвут.
Чикин хмыкнул и взглянул на часы.
– Ну да. Это в твоём стиле. Кстати, через пять минут кончается рабочий день.
– Значит, пора смываться.
Чикин кивнул, захлопнул свою папку и сунул в стол. Я долго ждал, пока он снимет с вешалки серый плащ и, кряхтя словно старик, напялит его на себя.
– Спортом, Чикин, надо заниматься, – посоветовал я. – Вон какое пузо отрастил.
– Сам больно много занимаешься, – огрызнулся он.
– А чё? – я бросил в зеркало гордый взгляд. – Я – спринтер.
Ответный взгляд Чикина напомнил мне несолёную картошку. "Интересная ассоциация", – подметил я и тут же вспомнил, поднимая с пола дверь:
– Слышь, Чикин, а ты за идею должен мне очередной шедевр.
– Ты помешаешься когда-нибудь на своих поговорках, – предупредил Толик. – А идея твоя ничего не стоит.
– По-моему, насчёт стоимости идей уговора не было, – парировал я. – Гони шедевр!
Чикин пропустил меня вперёд, сосредоточенно наморщив лоб. Я спустился на несколько ступеней лестницы и развернулся, встав в выжидательную позу.
– Ну, – замялся Чикин, – не знаю. Может, пословицу какую… Там, "не плюй в колодец" или что такое…
– Давай-давай, – поторопил его я, – на них, понимаешь, вкалываешь в Пол-Поте сил, а они жалеют слово хорошее сказать.
– Э-э, – замычал Чикин, – О! Придумал. Неча в зеркало плевать, коли рожа крива.
– Тьфу, – сказал я. – Мало того, что старо как мир – это у меня номер 78, так ещё и переврал. Думай дальше.
Чикин скорчил гримасу, выражающую полное презрение ко мне, но по медленному шевелению ушей я понял, что он продолжает перебирать варианты.
– Слушай, – наконец сказал он, – вот-те честное слово – завтра принесу. Ну не идёт мне сейчас в голову ничего нового.
Я вздохнул:
– Надо бы брать проценты. Ну да ладно – чтобы завтра была такая фраза, чтоб я всю жизнь её не смог забыть. Понял?
– Ёлки-палки, – облегчённо улыбнулся Чикин, – что тебе – зарплаты не хватает?
– Зарплату, Толик Евгеньевич, мне платят за то, что я тут сижу восемь часов в день, – поучительно произнёс я. – А считалки-прибаутки всякие – это от тебя. За то, что я исправляю недостатки твоего чересчур стереотипного мышления.
Чикин вдохнул тягучий вечерний воздух и придержал захлопывающуюся за нами входную дверь.
– Во загнул, – присвистнул он, – "чересчур стереотипного". Мне, между прочим, тоже надо к зарплате надбавку платить – за твою вредность.
– Стой, – сказал я, неожиданно подняв палец вверх. Давай в магазин зайдём.
– Какой магазин? – нахмурился Чикин. – Меня жена дома ждёт.
– Чем дольше разлука, тем радостней встреча, – успокоил я. – Вон какой магазин. Читать умеешь? "Электротовары" написано.
Мы зашли в зал. Чикин извлёк из кармана платок и принялся остервенело тереть линзы запотевших очков.
– На улице мороз, что ли? – удивился я.
– Нет, – мотнул головой Толик. – Я их какой-то адской смесью обработал – от запотевания. Теперь потеют при малейшем колебании температуры.
Я ухмыльнулся и тут заметил в дальнем углу зала белый высокий параллелепипед.
– Слышь, Чикин, – прошептал я заворожённо, – 12 тысяч за холодильник "Саратов" – это дорого?
– Как тебе сказать… – задумался Чикин. – Да, пожалуй, нет.
– Тогда я, наверно, куплю. У тебя нет 12-ти штук взаймы?
– Тебе повезло, – осклабился Чикин, раскрывая портфель. – Когда отдашь?
– Как только ты мне их выдашь