Земля стремительно набегала, пора было выводить самолет. Зная по опыту, как трудно выходит «Ме-109» из пикирования, Хартманн решил отказаться от этой затеи. Раз атака не получается, надо быстро уходить наверх. Он со всей силы потянул рычаг на себя.
От чудовищной перегрузки на мгновение потемнело в глазах. Его «мессершмитт» нехотя поднял нос и пошел свечой на горку. Ослепленный солнцем, не успев прийти в себя после пикирования, Хартманн по инерции продолжал двигаться по восходящей, когда вдруг почувствовал сильный удар по машине. «Всё! Сбит! – мелькнуло в затуманенной голове. – Почему Ханс не прикрыл?!»
Он окончательно пришел в себя, в глазах прояснилось. Эрих сразу же осмотрелся. Так и есть – красноносая «кобра» разворачивалась для повторной атаки. «Где Биркнер? Ясно. Связан боем!»
Меж тем его машина падала. «Спокойно, Эрих, спокойно, – как всегда в минуту опасности, заговорил он с собой в голос. – Вспомни, как ты это делал на планере. Выровняй машину. Так, хорошо… Теперь тяни до нашей территории. Осталось немного, а высота у тебя была приличная…»
Навыки планериста и на этот раз не подвели, позволили успешно произвести аварийную посадку, уже пятую по счету за время его пребывания на Восточном фронте. Хорошо еще, что хоть поле на этот раз подвернулось не минированное.
Грязный, полуоглохший, с разбитой при посадке бровью, он молча лежал в кузове грузовика и терпеливо ожидал, когда пехотинцы наконец доставят его в расположение группы. Перед глазами вставали картины происшедшего. «Почему этот Покрышкин так ловко уходил из прицела? – не давала ему покоя мысль. Наконец его осенило: – Мой бог, да потому, что он летел с горизонтальным скольжением. Как я сразу не догадался! Хорошо, а почему меня подстрелили, как куропатку, почему моего ведомого так своевременно блокировали? Уж слишком много совпадений… Тут что-то не так…»
Позже, когда обработанный санитарами, он лежал в палатке на постели, ему удалось связать концы с концами: русские их просто одурачили, и жертвой их хитрости стал он, Эрих Хартманн, один из лучших снайперов 3-й группы. Вот так! Теперь понятно, почему русские, сменив позывные и прекратив в эфире называть друг друга по именам и фамилиям, сегодня над Красноармейской вдруг открыто стали называть фамилию Покрышкин. Несколько дней эта фамилия совершенно не встречалась в эфире. Расчет был на то, что мы «клюнем». И они не ошиблись. Вот она, расплата за охоту на Фадеева. От досады у него выступили слезы на глазах.
Тогда, 5 мая, в организации засады на Фадеева участвовали сам капитан Ралль и летчики из соседней эскадры.
Командиром группы Ралля назначили в марте, и очень скоро все почувствовали, что пришло другое время. Дисциплина в группе с прибытием нового командира, а также комэска 7-й Вальтера Крупински, быстро поднялась.
Сам Ралль был прекрасным снайпером, предпочитающим всегда атаковать противника сзади и снизу. Именно снизу, по его убеждению, самолет противника лучше всего виден и более всего уязвим.
Это Ралль придумал посылать для расчистки неба над Крымской «наживку» – два истребителя, которые привлекут к себе внимание наиболее азартных бойцов, а потом на них можно наваливаться всей группой. На такую «наживку» и «клюнул» Фадеев. Правда, бой принял такой размах, что пришлось вызывать помощь из соседней эскадры. Летчики из 54-й эскадры на «Фокке-Вульфах-190» и добили Фадеева. Сколько радости и торжества было потом.
Главную роль, конечно, сыграл Герхард Коппен. Именно он сумел зайти Фадееву в хвост и вцепиться в него мертвой хваткой. И хотя Коппена в упор расстрелял ведомый русского аса, Герхард, уже мертвый, продолжал нажимать гашетки и все-таки ранил русского.
А сегодня русские перехитрили Ралля, только расплачиваться пришлось ему, Хартманну. Повезло еще, что жив остался. А ведь тогда, вечером, на поминках души храброго рыцаря Коплена, Эрих дал себе зарок не бросаться очертя голову на русского, даже если это будет Покрышкин или кто другой. Немецких летчиков быстро выбивают, и если дело пойдет так дальше, скоро некому будет воевать. Слово себе дал, а все равно попался.
При осмотре Хартманна врач определил у него сильное нервное истощение и порекомендовал командованию отправить его в краткосрочный отпуск. Командир 52-й эскадры полковник Храбак издал приказ, и Эрих, не мешкая, отправился на поезде в Штутгарт. Теперь все его мысли были связаны с домом, и он с нетерпением ожидал встречи с родителями, с любимой Урсулой.
9
– Сергей прилетел! Сергей прилетел! – неслась по аэродрому радостная весть. Приземлился Сергей Иванов – летчик связи 216-й дивизии, доставлявший в штабы полков всевозможную документацию, а вместе с нею и почту. Сейчас на аэродроме всех интересовали только письма. Лишь они позволяли фронтовикам обмениваться новостями с родными, узнавать, чем живет страна, что происходит в дорогих сердцу каждого краях. Письма – это маленький праздник на войне, и равнодушных тут не было.
Бодро пофыркивая мотором, «У-2» катился по аэродрому к месту своей обычной стоянки, и все бежали туда.
Покрышкин тоже выскочил из землянки и скорым шагом направился к месту сбора. От Марии уже пятый месяц не было никаких вестей, может быть, хоть на этот раз повезет.
Самолет газанул в последний раз, крутнулся на месте и затих, словно притомившийся после скачки конь. Летчик, совсем еще молодой парень, не торопясь выбрался на крыло, достал из кабины сумку, секунду постоял, ожидая, пока все подойдут поближе, затем спрыгнул на землю и тотчас оказался в кругу галдящей, словно стая птиц, молодежи. Никто не обращал внимания на звания и должности, все кричали, перебивая друг друга.
Наконец началась раздача писем. Сергей достал из сумки перевязанную бечевой пачку, развязал ее и начал громко выкрикивать фамилии. И тут началось: девушки его целовали, мужчины шутили, хлопали по плечам, крепко жали руку. Те, что получили письма, отходили в сторону. Очень быстро около Сергея остались лишь те, для которых праздник на этот раз не состоялся. Не получившие весточки из дома стали грустными и печальными.
Счастливцы наслаждались каждый на свой лад: одни сразу нетерпеливо вскрывали конверт и впивались глазами в исписанные листки. Прочитав и успокоившись, они начинали спокойно перечитывать письмо. Другие отходили в сторону или старались уединиться, чтобы там, без спешки и помех, спокойно прочитать дорогие сердцу строчки, подумать над ними, помечтать.
Саша даже не поверил своим ушам, когда Сергей выкрикнул: «Покрышкину». Сдерживая волнение, он пробился сквозь кружок девчат и взял письмо. Почерк Марии… Наконец-то! Он отошел к своему самолету и быстро распечатал письмо. Мария! Жива-здорова, часто думает о нем, скучает. Сильно переживает, когда читает в газетах статьи о жестоких воздушных боях на Кубани. И в конце: целую, твоя Мария.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});