наперерез, бдительный полицейский преградил ему дорогу.
– Там моя жена, – закричал Гончаренко, пытаясь подойти к «мерсу», и, пользуясь превосходством своей силы, оттолкнул полицейского в сторону.
В машине никого не было. Александр внимательно, бегающим, но цепким взглядом осмотрел салон. На бортовой панели, ближе к рулю управления, виднелась застывшая кровь. Кто-то успокаивающе сжал его плечо.
– Братишка, успокойся, жива она. Их с Виталиком пару минут назад забрала скорая, – раздался позади него голос Антона.
Гончаренко резко обернулся и посмотрел на друга. Лицо его казалось совершенно спокойным, и лишь бьющаяся, налитая на висках жилка выдавала его истинное состояние. Ничего не ответив, Александр снова наклонился к машине. В нижней части крыла, почти возле самого днища виднелись несколько пулевых отверстий. На переднем колесе рваные лохмотья резины были вывернуты наружу. Внутри него все похолодело. Если бы не фирменные диски и счастливая случайность, машина могла бы перевернуться.
– Куда их увезли? – тихо спросил Александр у подошедшего полицейского.
– В семнадцатую больницу.
– Это где? – сузив глаза, взволнованно спросил он.
– В конце Лабораторного проулка, параллельно Щорса, – пояснил парень.
– Что с моей женой? – не отставал Гончаренко.
– Мы не знаем, но она была в сознании, – угрюмо ответил молодой полицейский.
– Саня, поехали в больницу! – скомандовал Антон, подталкивая товарища.
– Подождите, вы должны дать показания, – холодно возразил парнишка, – это не простое ДТП, сами видите.
Стойко резко повернулся к нему:
– Я тебя услышал. Кто тут у вас главный?
– Вон, наверху капитан стоит, с ним и разбирайтесь, – неуверенно пожал плечами парнишка и наклонился к машине.
На краю дороги Коваленко о чем-то тихо разговаривал с полицейскими. Быстро поднявшись наверх, друзья подошли к ним. Антон вежливо поздоровался.
– Мужики, спасибо за помощь, мы ваши должники. Мои ребята останутся, может, вы немного проясните картину, найдете стволы, из которых стреляли, или еще какие улики. А мне с товарищем надо ехать к пострадавшим, в больнице его жена.
Коваленко, взглядом отозвав их в сторону, тихо спросил:
– Пасли тебя?
– Естественно, – с досадой ответил Антон. – А я своей глупой заботой подставил бедную Катю под пули…
– Ладно, сейчас не до эмоций, возвращаемся, а то полицейские подозрительно уже косятся на нас, – буркнул Сергей.
С угрюмыми лицами друзья подошли к капитану.
– Шеф, нам ехать пора, – задумчиво сказал Антон.
– А протокол? – хитро прищурился ушлый мужчина. – Мы обязаны вызвать следственную группу. А так как машина оформлена на вашу фирму, должны вас опросить. Поймите, служба у нас такая!
– Шеф, не надо ни следаков, ни протокола. Сами разберемся, пожалуйста, – сузив глаза, требовательно попросил Стойко, вынимая из кармана увесистое портмоне.
– Это точно, разобраться вам не помешает. Однако закон есть закон, – не слишком уверенно возразил капитан.
– Какие в жопу законы, если такое творится? Не обижайтесь, вы хорошие парни, но закон ваш дерьмо, – хмыкнул Антон, протягивая ему десять стодолларовых купюр. – Возьмите, мужики! Это вам за помощь. Если в чем-то еще поможете, в долгу не останемся, но дело не заводите. Все живы, тачка почти цела, оформите как ложный вызов, а мы разберемся сами. Лишний шум нам не нужен.
Капитан какое-то время раздумывал, затем взял деньги и кивнул:
– Хорошо, поезжайте, формальности уладим с вашими людьми.
Не дожидаясь указаний Антона, Гончаренко помчался к машине.
Крепко пожав капитану руку, Стойко повернулся к Коваленко и приподнял ладонь.
– Остаетесь здесь. Чтобы через час здесь все было чисто. Но без самодеятельности, без меня ничего не предпринимайте, – на ходу бросил Антон и, торопливо запрыгнув в машину, поехал следом за Александром.
Забежав в приемный покой семнадцатой больницы, друзья без особого труда узнали о том, куда поместили Катю с Виталием. Подчинившись назойливой старушке на санпропускнике, они облачились в бахилы и одноразовые халаты и побежали в отделение травматологии.
Чем ближе Гончаренко подходил к Катиной палате, тем быстрее работали его ноги. А мысли просто изводили своей первобытной глупостью и страхом. Что, что с его Катюшей? Думать об этом было невыносимо сложно. Неудивительно, что Александр впервые в своей жизни обратился к Господу Богу, моля о помощи и спасении любимой. Преодолев коридор, он наконец увидел нужную палату. Резко остановившись, Гончаренко набрал полную грудь воздуха и, несколько раз постучав, осторожно открыл дверь. В большой полупустой палате лежали три женщины. Пробежавшись взглядом по их лицам, Александр увидел возле окна Катю. Поздоровавшись с женщинами, Гончаренко тихо, на цыпочках, подошел к кровати и, затаив дыхание, склонился над Катей. Видеть это было невыносимо больно. Бледная, с забинтованной головой, казалось, она спала. На повязке были заметны пятна крови. На рассеченной нижней губе темнели следы йода. С трудом сдерживая себя, Гончаренко чуть не закричал от боли.
– Она что, спит? – обернувшись, шепотом спросил он соседок, с явным любопытством наблюдавших за ним.
– Наверное. Ей сделали несколько уколов. А вы ей кем приходитесь? – поинтересовалась худая блондинка с загипсованной ногой.
– Муж, – коротко ответил Александр и поинтересовался: – Не скажете, как она?
– Ее привезли где-то около получаса назад, может, даже меньше, – пожала плечами еще одна из женщин.
Александр удивленно посмотрел на часы. Со времени аварии прошло почти два часа.
«Где же ее так долго держали?»
– Сходите-ка лучше к врачу, – посоветовала лежащая в углу интересная, ухоженная дама лет пятидесяти.
– Спасибо, сейчас пойду.
В это время Катины глаза открылись и она по-детски беззащитно, испуганно посмотрела на Гончаренко.
– Сашенька… – едва слышно шепнула она.
– Девочка моя, не волнуйся, теперь все будет хорошо. Я с тобой, – тихо проговорил Александр и, опустившись на корточки, взял ее руку.
Неожиданно он почувствовал, как задрожали ее пальчики, из глаз полились слезы.
– Катюша, милая, тебе плохо? – обеспокоенно спросил он.
– Мне очень плохо, – всхлипнула Катя и безудержно зарыдала. Точнее, она завыла, как раненый, загнанный зверек.
Быстро поднявшись, Гончаренко хотел побежать за врачом, но Катя его не отпустила. Ухватившись за его руку, она все время пыталась что-то сказать, но не могла.
– Катюша, девочка моя, успокойся, я схожу за врачом.
– Не надо, – наконец обессиленно прошептала Катя. – Я просто хочу тебе что-то сказать.
– Что, любимая?
– Саша, Сашенька, – она сглотнула застрявший в груди ком и на одном дыхании выпалила: – Я потеряла, я потеряла ребенка. Нашего с тобой ребенка, – вырвалось из ее груди.
Закрыв глаза, Катя задрожала всем телом.
С минуту Гончаренко стоял в полной растерянности. Словно оцепенел.
«Я потеряла нашего с тобой ребенка», – эхом отзывалось в его голове.
Наконец придя в себя, он наклонился над Катей и ласково обнял ее за плечи.
– Успокойся, моя хорошая, успокойся, все уже позади, пожалуйста, успокойся, – шептал он, целуя ее руки.
Неожиданно Гончаренко почувствовал, что тело ее