Загрызенный волком пес так и лежал неподалеку от крыльца, устремив к светлому предвесеннему небу острую остывшую морду. По следам крови, тянущимся от трупа собаки, Бояна дошла до низкой покосившейся бани. Переместив взгляд чуть в сторону, туда, где когда-то были ступеньки убогого входа, она глухо вскрикнула и прижала руку ко рту, задохнувшись от резкого приступа тошноты.
— Не нужно… — говорила старуха странно ровным, даже каким-то умиротворенным голосом, так не вязавшимся с тем бульканьем, что Бояна слышала у нее до этого. — У меня… уже нет сил… время мое пришло… ты… не поможешь…
— Мне нужно его остановить! — девушка умоляюще глядела в глаза старухи, наполненные слезами. — Я хотела им отомстить… всем… всем предателям… всем этим… Нужно исправить все! Что же я натворила… что мы натворили… Но как?!!
— Там… найдешь отвар… через двенадцать часов… ты вновь станешь… человеком…
— Вряд ли… — девушка сокрушенно покачала красивой головой. — Вряд ли… Зачем быть человеком?! Все люди — звери. Все… предатели.
— Не все… — ласково улыбнулась шаманка, вспомнив вдруг что-то, от чего морщины на ее посеревшем лице исчезли, как круги на воде — Не все… но очень мало… людей… от нас самих зависит… какие мы… нужно только… победить зверя в себе…
Глава 23
ВОЛЧИЦА
Теперь, слыша, чувствуя его дыхание и его запах, она с нежностью, которая иногда заставляла ее тихонько поскуливать… нет, не думала о нем, а просто ощущала эту нежность.
А еще — счастье простоты жизни! Как же это прекрасно — знать, чего ты хочешь! И понимать — либо ты добьешься своего, либо погибнешь, и это — вовсе не страшно. Потому что совершенно не страшно умирать, зная, что ты права. Точно. По крайней мере — для себя.
Тем более что шансов не погибнуть очень много. Потому что сила жизни, называемая тупым словом «инстинкт» — то, что почти утеряно в человеке, переполняла сейчас легкое, поджарое тело молодой волчицы. Удивительно — но Юлия была гораздо цельнее, целеустремленнее сейчас, когда не давили на мозг и душу все эти глупые, ненужные стереотипы, навязанные социумом. Теперь, без слов, без взглядов и даже без прикосновений, она стала в сто раз мудрее и в тысячу раз тоньше чувствовала существо, бегущее рядом. Нужно признать, что в своей звериной ипостаси Юлия нравилась себе гораздо больше, чем в человеческом облике.
Наступал вечер. Они почти добрались до Храма Солнца, а там, уже скоро — древние пещеры, в одной из которых, по словам старой Яги, хранится идол бога Велеса, перепрятанный в свое время мудрыми кавказскими шаманами! Именно поэтому Белояр и не нашел его в первом своем походе, направленный Велемиром к развалинам Храма… Чем ближе два волка подходили к сердцу древнего славянства, тем сильнее чувствовалась в свежем воздухе и шла от душистой земли магическая энергия предков.
Оставалось совсем немного до заветного места, где, как Юлия знала со слов жреца Велемира, подтвержденных Ягой, она одна сможет отыскать укрытую заговорами от людских глаз маленькую фигурку бога. Всего-навсего с помощью серебряного полумесяца, что лежал сейчас аккуратно завернутый в ее одежду в тяжелом узле, что она несла в зубах. Ночь и усталость не оставили зверям, подвластным велению природы, мучительного выбора. Волк и волчица, утомленные долгим бегом, улеглись на ночлег.
Ей снилось, что она вновь стала человеком. Этот сон вызвал слезы сожаления о потерянном рае, Юлия тихонько заплакала и… проснулась. Ей было холодно и страшно — немудрено. Она лежала, свернувшись клубочком, совершенно голая на мокром, хлюпающем снегу. Действие колдовского напитка кончилось, как и обещала ведунья, через двенадцать часов. Уснув волчицей, Юлия проснулась человеком.
Рядом, мерно дыша, спал белый волк. Она с нежностью дотронулась пальцами до густого, жесткого меха, провела ладонью по широкой холке… и вздрогнула от неожиданного и сильного, словно удар, ощущения. Еще, вероятно, не успев утратить звериное чутье, она почувствовала явный и такой знакомый, как оказалось, запах Марка! А еще — его властный, непреодолимый зов. Забыв о холоде и страхе, девушка бесшумно вскочила на ноги. И невесомой тенью скользнула вглубь чащи, туда, куда ее звали.
Идти пришлось совсем недолго. Скоро она увидела впереди, меж ровных темных стволов, мерцающую теплом человеческую фигуру. Юлия остановилась, не веря глазам, однако — нужно было поверить. Перед ней, всего лишь в нескольких шагах, стоял Марк. Он был без одежды — та лежала, свернутая в клубок, неподалеку. Момент был настолько нереальным, что Юлия предпочла считать его продолжением бесконечного мистического сна, что грезился ей вот уже скоро три месяца. Три долгих месяца славянской зимы.
— Ты?!! Что ты здесь делаешь?! — странно звучал здесь, в лесу, принадлежавшему животным, ее слабый человеческий голос.
— А как ты думаешь?
Удивительно — но Марк улыбался! Улыбался так же вальяжно и самоуверенно, как тогда, в ночном клубе, где они беседовали в день знакомства. Улыбался, стоя совершенно голым, в расслабленной привлекательной позе, будто на песчаном пляже где-нибудь в Испании.
— Я пришел за тобой, Юля.
— За мной?!
— Именно, — кивнул он, роняя капельки влаги с крупных упругих кудряшек. — И это несмотря на то, что ты бросила меня…
— Я? Тебя? Бросила?!
— Конечно, — уверенность, с которой он произносил каждое слово, сбивала с толку. — Бросила, убежав с этим… Беровым сынком!
— Ты, наверное, забыл? — вместо иронии в голосе Юлии прозвучало искреннее удивление, вызванное вечной неуверенностью в собственной правоте. — Ты ведь сам отдал меня ему…
— Что я мог сделать?! Что я должен был сделать?!! Один против всех этих лютичей?! Вот, я пришел за тобой! Видишь… Это я… Иди ко мне.
Юлия и без этой просьбы смотрела на него. Смотрела, не отрываясь, будто не видела целую жизнь. Это тонкое, словно у эльфа тело, такое родное, с такой же, как у нее, татуировкой на лопатке смотрелось так томительно беззащитно в неприветливом промозглом мраке. Так же, как ее собственное. Она снова глядела в зеркало, так ясно и откровенно отражающее и достоинства ее и недостатки. Только жуткая рана на плече будила порыв прижать ладонь к своему в попытке унять несуществующую боль. И вызывала на глазах колючие слезы невольной жалости.
— Ты что — никогда не совершала ошибок? — Марк осторожно, словно боясь спугнуть замершую на цветке бабочку, приблизился на шаг к Юлии. — Или у тебя, может быть, нет слабостей?
— Есть…
— Нет пороков?
— Есть.
— Нет… желаний?
Говоря это, он все приближался, плавно и незаметно, словно плыл по воздуху. А потом он просто попросил прощения. Напомнил о том, как они мечтали стать ангелами. И сказал еще, что, когда это случится — ей, Юлии, будет уже все равно. Потому что не будет вокруг нее никаких страданий. Ни слабостей, ни пороков, ни невыполнимых желаний, ни ложных привязанностей. Так случится только потому, что она — избранная. Такая же, как и он, Марк.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});