«Из-за того что у меня ампутированы ноги и я, что называется, инвалид, я должна быть не такой способной, не такой уверенной, не такой умной и не могу сама решать, что мне делать? Обвинение в том, что Александр Маккуин меня эксплуатировал, оскорбительно», – заявила она.[667]
Вскоре после «№ 13» Маккуин собрался переезжать. Дом на Коулмен-Филдз ему надоел, и он продал его с прибылью в 75 тысяч фунтов. Он хотел чего-то другого. Новый дом Маккуина на Хиллмартон-Роуд, который он купил в ноябре 1998 года за 620 тысяч фунтов, с фасада выглядел довольно заурядно. Зато сзади прежние владельцы вставили огромные подъемные окна высотой в шесть и шириной в два с половиной метра. Такая театральность понравилась Маккуину. Вскоре после ремонта, сделанного архитекторами Ферханом Азманом и Джойс Оуэнс – раньше они ремонтировали дом Изабеллы Блоу в Ватерлоо, – Ли предложил Ричарду Бретту поселиться у него. «Через полгода Ли попросил меня некоторым образом обвенчаться с ним, пройти через определенную церемонию, – сказал Ричард. – По-моему, ему хотелось какой-то страховки. Но я был слишком молод, я еще не был готов».[668]
Помимо обвинений в эксплуатации Эйми Маллинз и стресса, вызванного переездом, Маккуину пришлось защищаться против обвинений в плагиате. Согласно выдвинутым против него обвинениям, Ли скопировал спадающее с плеча белое платье, которое было на Еве Херциговой в его первой коллекции от-кутюр для дома Givenchy в январе 1997 года, с платья, сшитого студентом факультета моды Тревором Мерреллом. Платье Меррелла было выставлено в июне 1995 года на шоу на острове Уайт, но потом пропало. Когда Меррелл увидел фото платья Маккуина в газетах, он не поверил собственным глазам. «Платье выглядело точно как мое, – сказал он в интервью The Times. – Не верю, что сходство стало совпадением. Оно очень заметное. Ева Херцигова даже сделала головной убор в древнегреческом стиле, как на моей модели». В августе 1997 года студент Лондонского колледжа моды нанял адвокатов, специалистов в области авторского права. «Мне сразу сказали, что мои шансы на победу велики – сходство двух платьев говорит само за себя», – признался он. Маккуин отверг все обвинения, сказал, что незнаком с Тревором Мерреллом и не видел его работ. «Нелепо думать, что, раз оба платья белые и с одним плечом, одно основано на другом, – говорит Трино Веркаде, возглавлявшая студию Маккуина. – Не он первый сделал платье такого фасона и не он последний. Неужели сейчас все, кто делают платье без бретелей, начнут подавать друг на друга в суд, потому что так уже делали до них?»[669] Новость заставила одного редактора модного журнала воскликнуть: «С таким же успехом можно подать в суд на дельфийского оракула!»[670]
Лондонский котировальный журнал Time Out не только перепечатал обвинения Меррелла, но и привел иск еще одной студентки, уверявшей, что Маккуин позаимствовал созданный ею дизайн ткани. Маккуин, совместно с домом Givenchy, подал встречный иск о защите доброго имени. 12 января 1999 года дело попало в высокий суд на Странде. Тревор Меррелл признал, что его мнение о Маккуине «нельзя назвать положительным». И все же ему удалось разглядеть в происходящем нечто смешное. Так, судья сказал: «Это высокий суд – сюда приходили члены ИРА, – здесь не место для того, чтобы эфирные создания-дизайнеры спорили о дамских платьях!» Потом, когда адвокаты Маккуина возразили против того, чтобы о Ли отзывались в таких уничижительных терминах, судья ответил: «Господа, мы же не о Леонардо да Винчи говорим!» «После этого все замолчали», – вспоминает Меррелл.[671]
Тем не менее история получила продолжение. В июне 2000 года Меррелл, к тому времени студент-искусствовед в Гоулдсмитс-колледже, вынужден был убрать из своей выпускной коллекции предмет, который он назвал «Диван плательных войн». Это был диван, покрытый расписанной вручную тканью с принтами газетных статей, посвященных его делу. «Александр Маккуин пригрозил, что подаст на колледж в суд, если мне позволят показать мой диван на публике, – говорил тогда Тревор. – Они надавили на колледж всей тяжестью, но мне противно, что мое творчество подавляют… Свобода колледжа – это свобода художнического выражения. Гоулдсмитс-колледж всегда этим отличался. Я не мщу Александру Маккуину, хотя иногда мне кажется, что он ведет вендетту против меня».[672]
Глава 10
Это все равно что иметь бойфренда, о котором заранее знаешь, что порвешь с ним… Единственная разница заключалась в том, что в данном случае я ни о чем не жалел.
Ли Маккуин о Givenchy
Весной 1999 года Ли смотрел на себя в зеркало, и ему не нравилось его отражение. Скоро ему должно было исполниться тридцать. Он понял: если он в самое ближайшее время не похудеет, будет уже поздно. «Он много говорил об этом, и, по-моему, как и многие члены гей-сообщества, он испытывал сильное давление, так ему хотелось иметь идеальную внешность», – сказал Ричард Бретт.[673] Ли попробовал ходить в тренажерный зал, но там ему показалось скучно, к тому же тренировки не вмещались в его плотный график. Ему нужно было быстро привести себя в норму, поэтому он записался в частную лондонскую клинику на Харли-стрит, которая специализировалась на косметологии. Через несколько недель после тридцатилетия он заплатил около трех тысяч фунтов за курс липосакции. У него с живота и бедер откачали около восьми фунтов жира. После операции, которую Изабелла Блоу сравнила с выдавливанием зубной пасты из тюбика, у него на животе остались багровые кровоподтеки.[674] «Но он был очень доволен результатом, и процедура в самом деле изменила его живот и фигуру», – сказал Ричард.[675]
Маккуин понимал: для того чтобы стать всемирно известным брендом, он должен и сам «привести себя в товарный вид». Он привел в порядок зубы у того же знаменитого дантиста, что и Джерри Холл. «Иногда я в шутку называл его «Джерри», – вспоминает Арчи Рид, – потому что зубы у него стали точь-в-точь как у нее».[676] Вторым важным шагом стало похудение. «Ли терпеть не мог свою внешность, – говорит Джанет Стрит-Портер, литератор, телеведущая и приятельница Маккуина. – Такие дизайнеры, как Ральф Лорен или Кельвин Кляйн, одержимы идеальной внешностью. С ее помощью они прежде всего продвигают самих себя и свои вещи. В мире моды бал правят люди, подобные Тому Форду, которые серьезно относятся к тому, как они выглядят. Бедняга Ли, наверное, думал: «Я в мире гламура, но…»[677] Хотя вначале он очень радовался опавшему животу – только шутил, что после проколов у него образовалось два лишних пупка, – через несколько месяцев он понял, что липосакция не решит его проблем с лишним весом. «Липосакция – дерьмо, – сказал он в январе 2000 года. – На мужчинах она не работает. Жировые клетки сначала убираются, но оставшиеся растут».[678] К тому же после операции Ли ел по-прежнему много жиров и углеводов. Эндрю Гроувз вспоминает, со слов одного знакомого, как тот ходил куда-то ужинать с Ли. «Он ел мороженое и уверял, что может есть все, что хочет, потому что только что сделал липосакцию».[679]
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});