Это произошло на побережье Кусбей, в Орегоне, где я выбрал себе местечко для отдыха, на Земле, у моря. Два или три месяца представлялись вполне подходящим сроком, пока я наблюдал за нашим объединением с несколькими североамериканскими компаниями.
Жизнь рядом с морем — целительное время для утомленной психики. Морские запахи, чайки, песок, то прохлада, то жара, то сухость, то влажность, вкус морской соли на языке и постоянное присутствие сине-серо-зеленого испещренного барашками пены беспокойного водного пространства производят омывающий эффект на эмоции, проясняют взгляд на мир и очищают сознание. Я прогуливался вдоль берега каждый день до завтрака и каждый вечер после ужина. Звали меня Карлос Палермо, если это кого-то интересовало. После шести недель я начал чувствовать себя чистым и здоровым снаружи и внутри, и к тому же после объединений с местными компаниями моя финансовая империя снова пришла в состояние равновесия.
Мой дом — белое каменное строение с красной черепичной крышей и закрытым задним двориком — находился на берегу небольшой бухты. В стене со стороны моря имелась черная железная решетка-калитка, а сразу за ней располагался пляж. С юга пляж ограничивал высокий откос серой глины, с севера берег заключали непролазные кусты и древесная поросль. Здесь все дышало миром, и я ощущал мир в себе.
Ночь была прохладной, можно даже сказать зябкой. Большая, в три четверти, луна, не спеша, опускалась на западе, разбрасывая блики на волнах. Звезды казались соцветиями ярких растений. В дали вздыхающего морского полотна собравшиеся вместе восемь плавучих буровых платформ время от времени загораживали звезды. Временами на металле плавучего острова отсвечивали лунные лучи.
Я не слышал, как он подобрался. Очевидно, он прокрался сквозь заросли на севере, подождал, когда я подойду насколько возможно ближе, приблизился насколько мог и напал, когда я ощутил его присутствие.
Одному телепату скрыть свое присутствие от другого легче, чем это может показаться. Одновременно он имеет возможность следить за действиями второго. Это достигается с помощью «блокирования» — когда воображается экран вокруг себя и эмоционально человек старается оставаться, насколько удается, нейтральным.
Признаю, что это довольно трудно сделать, если вы до смерти ненавидите человека и подкрадываетесь к нему с целью прикончить его. И это, вероятно, спасло мне жизнь.
Не могу сказать, что я действительно почувствовал чье-то зловещее присутствие за спиной. Просто получилось, что, прогуливаясь вдоль линии прибоя и вдыхая ночной воздух, я вдруг был охвачен тягостным чувством. Подобные безымянные мысли порой будят человека посреди тихой теплой ночи, когда вы вдруг просыпаетесь без определенной причины, некоторое время лежите, раздумывая, что за дьявол вас разбудил, потом вдруг слышите непонятный звук в соседней комнате, усиленный тишиной, наэлектризованный неожиданной тревогой и сжимающим все внутри напряжением, такие вот мысли вдруг промчались у меня в голове, я почувствовал мурашки в пальцах рук и ног — старый антропоидный рефлекс, — и ночь показалась мне еще темней, и в море вдруг объявились невиданные чудовища, и щупальца их, скрытые волнами, уже тянулись ко мне.
Светящаяся полоска над головой означала пролетавший стратосферный транспорт, который в любую секунду мог выйти из строя и метеором низринуться мне на голову.
Словом, когда я услышал позади хруст песка, адреналин был уже на своем месте в крови.
Я быстро обернулся, одновременно пригибаясь. Правая нога моя поскользнулась, и я упал на одно колено.
Удар в голову бросил меня на правый бок. Тут он на меня кинулся, и мы сцепились на песке, стараясь каждый занять ключевую позицию. Кричать было бесполезным расходом сил, потому что поблизости никого не было. Я попытался запорошить ему глаза песком. Я попытался ударить его коленом в пах и еще в дюжину чувствительных мест. Но он был отлично натренирован, весил больше, и реакция у него была мгновенной.
Как это ни странно, но минут пять мы дрались молча, прежде чем я узнал его. Мы дрались уже на мокром песке, под ногами была вода, и он уже сломал мне нос прямым ударом головы и вывернул два пальца, когда я попытался сжать его горло. На его мокрое лицо упал лунный свет, и я увидел, что это Шендон, и понял, что мне придется убить его, чтобы остановить. Оглушить — этого будет мало. Тюрьмы или больницы лишь отодвинут новую встречу с ним на будущее. Он должен был умереть, чтобы я мог спокойно жить. Как мне кажется, и он рассуждал подобным образом.
Секунду спустя в спину мне воткнулось что-то твердое и острое, и я дернулся в сторону. Если этот человек решил убить меня, то не имеет значения, каким способом я с ним покончу. Главное — успеть первым.
Вокруг плескались волны прибоя. Он прижал мою голову, чтобы опустить ее под воду, но я нащупал рукой камень.
Первый удар скользнул по предплечью, которое он поднял для защиты. У телепатов иногда бывает преимущество в драке, потому что они знают, что через долю секунды собирается предпринять противник. Но страшная штука — знать и не иметь возможности предотвратить удар. Со второго раза я раздробил ему левую глазницу, и он, очевидно, понял, что ему пришла смерть, потому что завыл как собака. Через мгновение я опустил камень на его висок и на всякий случай ударил его еще два раза. Потом оттолкнул в сторону и откатился. Камень выскользнул из моих пальцев и упал рядом, в воду.
Я долго лежал там, смотрел на звезды, пока волны прилива окатывали меня и лениво покачивали тело смертельного врага в нескольких футах от меня.
Когда я собрался с силами, я обыскал его и среди прочего обнаружил пистолет. Он был заряжен и отлично функционировал.
Другими словами, он хотел прикончить меня голыми руками. Он предположил, что у него хватит для этого сил, и был готов рискнуть получить рану, лишь бы убить меня именно так. Он мог спокойно пригвоздить меня из-за кустов, но мне повезло, что он послушался голоса своей ненависти. Это мог бы быть самый опасный человек, с каким я только сталкивался, но он иногда забывал подумать головой. И за это я его уважал, потому что на его месте поступил бы наоборот, пошел бы путем полегче. Даже если причины любого насилия, в которое я ввязываюсь, и лежат в кругу эмоций, я никогда не позволял чувствам диктовать мне средства.
Я заявил о нападении в полицию, и Шендон остался лежать мертвым там, на Земле. Где-то в Далласе он превратился в кусочек Ленты, и все, чем он был и надеялся быть, весило теперь меньше унции. А через тридцать дней и эта Лента должна была исчезнуть.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});