— Младшего точно не приведут, — сокрушалась она. — Еще слишком мал.
Шантель и Рекс каждую свободную минуту проводили вместе: я за них боялась. Однажды я наткнулась на них: поглощенные серьезным разговором, они стояли у палубного поручня. Меня беспокоила Шантель. Ее безразличие было явно наигранным. Только Эдвард и Джонни вели себя как ни в чем не бывало. Им предстояло расстаться в Мельбурне, но в их представлении до этого момента оставалась целая вечность. Для ребенка день все равно что год.
Но однажды, проснувшись утром, мы увидели берег.
На пристани толпились люди, приветствовавшие судно, махая длинными белыми перчатками и большими шляпами с лентами и цветами. Оркестр играл «Правь, Британия!» Редверс заранее предупредил меня, что в австралийских портах было заведено устраивать теплые встречи и проводы кораблей из Англии, остававшейся домом даже для тех, кто никогда ее не видел. На больших пассажирских судах по такому случаю давали приемы, но наше было в основном грузовое. В нашу честь тоже собралась публика и оркестры исполняли гимны.
Дети горели от возбуждения, тем более что накануне я дала им урок истории страны. Теперь им не терпелось увидеть живых кенгуру и коала, поэтому, воспользовавшись несколькими часами стоянки, мы отвезли их на берег. Мальчики словно не замечали жары. Они буквально визжали от восторга. Должна признаться, что, когда мы ехали берегом реки Свон, я тоже поддалась очарованию ярких — то желтых, то красных — вспышек цветущей мимозы и австралийского эвкалипта. Но мы были ограничены во времени и вынуждены то и дело сверяться с часами. Во время экскурсии я заметила Шантель и Рекса, ехавших на виду у всех в открытой коляске, и от души надеялась, что они не попадутся на глаза мисс Рандл.
Бедная Шантель. Вскоре ей предстояло распрощаться с Рексом. Сумеет ли и тогда выдержать тон наигранного безразличия? А впереди — уже скоро — нас ждало расставание с судном. Вскоре достигнем Коралла, и мы с ней и Моник с Эдвардом останемся на берегу. Каждый раз, когда я задумывалась об этом, на душу ложилась тяжесть. Я пыталась ее развеять, но это было непросто. Когда мы поднимались на борт, мне встретился Дик Каллум. Он выходил из своей конторки, где занимался во время стоянки служебными делами.
— Как бы я хотел сопровождать вас на берегу, — вздохнул он.
— Мы с миссис Блейки вывозили мальчиков.
— Помешали неотложные дела — подозреваю, несколько надуманные.
— Что вы имеете в виду?
— Кое-кто наверху, кажется, решил, что будет лучше, если я задержусь на судне.
— Звучит донельзя таинственно, — ответила я, отходя.
Предположение, что капитану мог не понравиться мой выезд в обществе Дика Каллума, привело меня едва ли не в восторг.
Уже собирались убирать трап, когда подъехали Шантель с Рексом. Завидев меня у поручня, она стала рядом. Рекс, не остановившись, прошел мимо.
— Чуть не опоздали, — с укоризной сказала я.
— Запомни, я никогда не опоздаю на свой корабль, — со смыслом заметила она.
Я присмотрелась к ее разгоряченному личику. Должна признать, она не выглядела несчастной, которой вот-вот предстояло навсегда расстаться с возлюбленным.
В Мельбурне на борт взошел забрать семью мистер Маллой, рослый мужчина с бронзовым загаром, хозяин процветающего предприятия в нескольких милях за городом.
Все вдруг переменилось. Даже Джонни словно повзрослел, надев строгую матроску и бескозырку с надписью «Корабль Ее Величества» на околыше. Миссис Маллой вырядилась в огромную соломенную шляпу с лентами и цветами, более уместную в Лондоне, чем в здешнем захолустье. Но, надо признать, выглядела она импозантно в серых жакете и юбке и бледно-голубых туфлях и перчатках. Миссис Блейки тоже надела лучшее платье.
Теперь, когда подошло к концу их путешествие, они снова оказались совсем посторонними, далекими от наших интересов людьми. Мистер Маллой увел их на берег. Прощаясь, они пригласили Эдварда «как-нибудь» навестить их тем аффектированно-сердечным тоном, каким зовут в гости, наперед зная, что приглашением вряд ли когда-нибудь воспользуются. Затем они навсегда исчезли из нашей жизни.
Однако это событие внесло изменение в мой распорядок. Эдварду предстояло скучать по приятелю, а мне по помощнице в лице миссис Блейки.
Мисс Рандл не замедлила подать свой голос:
— Интересно, куда подевался наш старший помощник? — нашептывала она. — Почему-то не кажет носа, чего, впрочем, и следовало ожидать.
К нам подошла Шантель.
— Скоро мы все распрощаемся, — безмятежно бросила она, состроив гримасу-улыбку мисс Рандл.
— Некоторые из нас будут скучать.
— Увы, — вздохнула Шантель.
— К примеру, вы с мистером Кредитоном наверняка взгрустнете при расставании.
— И вы тоже, — парировала Шантель.
— Мисс Рандл — наблюдательница человеческой натуры, — вставила я.
— Будем надеяться, что ей предстоит вращаться в обществе, не менее благодарном, чем то, которое так грустно распадается на наших глазах. — Мисс Рандл недоуменно заморгала, а Шантель продолжила: — Не следует забывать, что мы всего лишь «корабли, что расходятся в ночи». Как там дальше, Анна? Докончи за меня.
— «И, расходясь друг с другом, говорят — кто мельком фонаря, кто голосом во тьме…»
— Не правда ли, красиво? — спросила Шантель. — И до чего точно. «Корабли, что расходятся в ночи». А дальше как? Чтобы никогда не встретиться? Замечательно.
Мисс Рандл фыркнула. Ей явно претил такой поворот, и она оставила нас под благовидным предлогом.
— Следующий порт захода — Сидней, — напомнила я Шантели.
— Да, а потом Коралл.
— Шантель, как ты это воспримешь?
— Надо быть ясновидящей, чтобы ответить на твой вопрос.
— Я о прощании с Рексом Кредитоном. Что толку притворяться? У вас с ним особые отношения.
— Кто притворяется?
— Если ты любишь его, а он тебя, что мешает вам пожениться?
— Ты таким тоном задаешь вопрос, будто заранее знаешь ответ.
— Знаю, — ответила я. — Ничто. То есть, если ему хватит духу пойти наперекор матери.
— Дорогая Анна, — перебила она, — верю, ты очень любишь свою недостойную подругу. Но не беспокойся за нее. Она справится, как всегда справлялась. Все у нее будет в порядке. Разве я не сказала, что никогда не опаздываю на корабль?
В ее голосе звучала уверенность. «Должно быть, о чем-то договорились», — подумала я.
Похоже, все мы стали опрометчивей себя вести. Я редко видела Шантель. Ввиду предстоящей в скором времени разлуки, Моник, вдруг сделавшаяся ее наперсницей, вздумала дать ей как можно больше возможностей уединяться с Рексом. Видимо, у нее был свой интерес потворствовать этому роману. Чаще Шантель и Рекса видели в обществе Гленнингов, с которыми у них завязалась дружба. Либо те служили для них благовидным прикрытием для уединения. Во всяком случае они постоянно проводили время вчетвером.