Два дня Шелест не мог связаться с Брежневым по телефону, чтобы уточнить, когда проводить республиканский пленум, кого рекомендовать на пост первого секретаря. 23 мая, в воскресенье, ему на дачу позвонил второй секретарь ЦК Украины Иван Кондратьевич Лутак, передал, что звонил Суслов и потребовал, чтобы Шелест немедленно летел в Москву.
Петр Ефимович недовольно ответил:
— У меня есть телефон. Если я так срочно нужен Суслову, пусть он мне звонит.
Михаил Андреевич не затруднился перезвонить и велел Петру Ефимовичу немедленно прибыть в Москву и приступить к работе. Шелест ответил, что немедленно выехать не может, потому что, во-первых, плохо себя чувствует, во-вторых, должен на пленуме попрощаться со всеми, с кем работал.
А вот это для Центра было нежелательно.
— Пленум откладывается, — отрезал Суслов, — а вы должны быть в Москве. Иначе…
Шелест не выдержал:
— Товарищ Суслов, вы меня не пугайте. Ничего я не боюсь, хуже и страшнее того, что вы со мной сделали, уже не будет.
Тем не менее Шелест собрал аппарат ЦК и попрощался. На следующий день пообедал с членами политбюро и вечерним поездом отправился в Москву. Он взял с собой охрану и обслуживающий персонал. Едва он уехал, как в Киеве провели пленум и избрали первым секретарем Владимира Васильевича Щербицкого.
Щербицкий постоянно демонстрировал свою близость к генеральному. Во время пленума ЦК в Киеве его приглашали к телефону, он на несколько минут покидал зал, а вернувшись, гордо сообщал соратникам, что Леонид Ильич шлет им горячий привет.
В первые два года Щербицкий заменил девять первых секретарей обкомов партии. Руководитель Ровненской области Иван Алексеевич Мозговой вспоминал, как ему поздно вечером позвонил новый хозяин Украины:
— Ты в отпуске уже был?
— Нет.
— Иди отдыхать, а вернешься, приступишь к работе на новом месте.
Мозговой возглавил более крупную Херсонскую область. Его предшественника Антона Самойловича Кочубея сняли за то, что руководители области в нарушение существующего порядка строили дачи на берегу Днепра. История эта была давняя, а вспомнили о ней потому, что Антон Кочубей считался другом Шелеста. Зачистили, как теперь говорят, и областной аппарат. Одного из бывших руководителей области хотел оставить сам Мозговой, но услышал предостережение от работника ЦК:
— Лiберализм, шановний Iване Олексiйовичу, рiдко коли приносить користь.
Брежнев Петра Шелеста не принял, сослался на занятость перед визитом в Советский Союз президента Соединенных Штатов Ричарда Никсона. Шелест сетовал на то, что ему не дали попрощаться с товарищами на пленуме. Суслов его успокоил:
— Может быть, и лучше, Петр Ефимович, что вас не было на пленуме. Меньше травм.
«Почти все его коллеги испугались, отвернулись от отца, — рассказывал потом сын Шелеста Виталий. — В Москве к нему отношение было гораздо лучше, чем на Украине. На Украине люди боялись, так как им дали понять, что эпоха Шелеста закончилась и продолжать контакты с ним можно только на свой страх и риск».
Вечером 30 мая Шелест поехал на стадион «Динамо» смотреть футбол. К нему присоединились Подгорный, Полянский и Шелепин. Они душевно поговорили, понимая, впрочем, что об этой встрече непременно доложат генеральному секретарю. Леонид Ильич в принципе не любил, чтобы члены политбюро встречались в неформальной обстановке. Помнил, что именно так затевалась отставка Хрущева.
Наконец Брежнев позвонил Шелесту. Петр Ефимович записал в дневнике: «Он сказал, что мне поставят прямую связь с ним. Что она даст, кроме лишнего подслушивающего аппарата?»
А в родном Киеве недавние прихлебатели, перешедшие на службу к новому хозяину, мстили прежнему.
«Открепили моих от спецбазы, — сокрушался Шелест. — Позвонил в Киев, разговаривал с Ляшко. Подлецы, что они делают? Этого ведь ни забыть, ни простить нельзя».
Родственники бывшего первого секретаря лишились возможности получать продукты со специальной базы. В Киеве система была такая: семьи секретарей республиканского ЦК составляли список того, что им нужно — от свежей клубники до икры — и заказанное доставляли на дом. Столкновение с неприятными реальностями жизни было у Шелеста еще впереди. В правительстве он проработал недолго. Понял, чего от него ждут, и сам ушел на пенсию. И вот, что произошло на следующий день: «Телефоны отрезали, газет не присылают, от продуктового магазина открепили, машину отобрали»…
Вернувшись из Москвы, Щербицкий собрал политбюро:
— В УССР возросли националистические, сионистские тенденции, за что наше руководство было подвергнуто обоснованной и серьезной критике. Наша «линия» в этих вопросах неправильная. Под предлогом «демократизации» велась борьбы с русификацией. Начались призывы к изменению государственного строя, борьба за самостоятельную Украину. А ведь Пекин выступает за самостийную Украину!.. Наблюдается ревизия прошлого, восхваление старины, попытки реабилитировать Мазепу, а Богдана Хмельницкого представить предателем. Признано идеологически вредным указание секретаря нашего ЦК на совещании секретарей обкомов в Харькове о преподавании в вузах только на украинском языке. А издание Пушкина на украинском языке, трансляция футбола на украинском! Это распространилось после политически нечеткого выступления Шелеста на съезде писателей: «Берегти рiдну украiнську мову». Нельзя украинский национализм недооценивать. Нужно поднять идеологическую борьбку, сделать ее острой, наступательной, предметной.
Один из членов политбюро компартии Украины потребовал решительных мер:
— Явных врагов надо было сажать в тюрьму. Виноваты секретарь ЦК по идеологии и отделы ЦК — что не сажали. А Овчаренко еще говорил мне: «Ты что, крови хочешь?»
Вслед за Шелестом в сентябре 1972 года сняли с должности секретаря ЦК компартии Украины и вывели из политбюро Федора Овчаренко. Его пригласил к себе Щербицкий:
— Вам как технарю трудно решать идеологические вопросы. У вас есть специальность, поэтому переход на научную работу не будет для вас связан с проблемами. Давайте подумаем о новом секретаре. Это сложный вопрос. Среди членов ЦК я его не вижу. Посоветуйте. На политбюро Щербицкий объявил:
— Товарищ Овчаренко подал заявление об освобождении его с должности секретаря ЦК компартии Украины по состоянию здоровья и просит перевести его на научную работу.
На пленуме ЦК Щербицкий говорил уже жестче:
— Товарищ Овчаренко неудовлетворительно занимался идеологической работой.
Партийный руководитель Днепропетровска Алексей Федосеевич Ватченко добавил:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});