есть.
Хотя… Чарльз его сам видел.
– Это, – сорванный голос звучал сипло, – это было… д-даже красиво.
– Воды? – Бертрам поднес стакан. Но чтобы взять его, Чарльзу пришлось разжать руку. Оказывается, он стискивал запястье Милисенты с такой силой, что чудом не сломал.
Синяки останутся.
В последнее время ему слишком часто становится стыдно за себя.
– Нормально все. – Жена потерла запястье и стакан взяла. – На мне все как на собаке… А ты если вздумаешь сдохнуть, то знай! Я тебя с того света достану! У меня, между прочим, брат – шаман.
И заморгала часто-часто, так, что Чарльз понял: еще немного, и расплачется. А это совсем уж невероятно.
– Я живой. Пока. – Он все-таки сумел удержать стакан, пусть и обеими руками. – Что это… там, у меня внутри?
– Проклятье. – Орвуд-старший задумчиво оттирал руки. – Думаю, нам стоит выпить чаю.
Ну да, что еще делать, когда внутри человека обнаруживается смертельное проклятье, мир стоит на пороге великих свершений, а жену твою хотят забрать на опыты.
Чай пить.
Чай – это именно то, что нужно.
– Я бы и пожрал чего, – признался Чарльз.
А что, помирать ему еще когда, а есть хочется уже сейчас. Причем крепко так.
– Да и я бы не отказалась, – сообщила Милисента. – Дома наверняка у Мамаши Мо что-то приготовлено, только… приличные леди ночью не едят.
И вздохнула.
Горестно.
Впрочем, как выяснилось, горевала она зря. Не прошло и четверти часа, как все оказались за накрытым столом. Чарльз и сам не понял, как оно случилось.
Вот ведь… истинная женская магия.
И спорить с нею, а уж тем паче с ее обладательницей, женщиной серьезных габаритов и характера, себе дороже.
– Ночь на дворе, – ворчала Мамаша Мо, разливая по мискам густую похлебку. – Спят нормальные люди, а вам неймется! Все нехромантите и не нанехромантитесь никак.
От похлебки пахло чесноком и приправами.
На вкус она оказалась обжигающе острой, и этот огонь немного примирял с действительностью.
– И главное, мужиков полный дом, а как надобно, так и нету никогошеньки… – Она развернулась и удалилась. – Девочки страдают… а еще эти… поклонники вокруг так и шмыгают, так и шмыгают.
– Чьи? – уточнил Орвуд-старший с весьма выразительной интонацией.
– Всехние, – отозвалась Мамаша Мо, уперев руки в бока. – Чего зыркаешь? Меня не спужать. Я что, нехромантов не видала?
И половник половчей перехватила.
– Того и гляди уведут…
– Кого? – уточнил уже Эдди.
– Всех! Этот, нонешний, с рожею благообразной, сразу видать – мошенник. У приличных людей не может быть такой сладкой рожи, вокруг девочек так и вьется, словеса выплетает… тьфу. А вы шляетесь не пойми где! Помяни мои слова, Элайя Годдард! Будешь и дальше шляться – точно не женишься…
Эдди покраснел и уткнулся взглядом в тарелку.
– Это она про Сент-Ортона, – заметила Милисента и поморщилась. – Рожа у него и вправду на диво благообразная. Сразу видать, что родовитый.
Чарльз стиснул зубы.
– С цветочками приперся… только зря он это все затеял. Ну, сегодня… утром.
Зубы откровенно заскрипели.
– Доказать-то, конечно, не выйдет, что замазан, но он там был. – Милисента подвинула миску с похлебкой. – А вы больше так не делайте, – сказала она тихо.
И добавила еще тише:
– А то и вправду зашибу еще кого от нервов.
– От нервов… – нервно повторил Орвуд-старший и тоже в миску поглядел. – Все беды от нервов.
– Ага. Наш док тоже так говаривал, просто добавлял еще, что…
– Я знаю, – поспешил заверить Орвуд-старший. – Не стоит, право слово… Но да, сегодняшняя ситуация наглядно показала…
И запнулся, покосившись на Милисенту.
– Что мы идиоты. – Эдди подобными политесами не страдал. – Раз, два, три… четыре, уж извините, идиота, которых обвели, как… как не знаю, кого.
Желающих возразить не нашлось. Более того, Чарльз чувствовал, что совершенно согласен со сказанным. Идиот и есть.
Поманили.
Он и побежал, тайны с заговорами раскрывать. А ведь не шестнадцать лет. И даже не восемнадцать, когда все это простительно.
– И главное, смысла-то немного. – Эдди осторожно опустил в похлебку кусок лепешки. – То, что показали, – это же хрень полная! Подземелья? Мы и так знали, что они есть. Большие? А то, еще какие. Думаю, они и больше, и глубже. Нас краешком провели. Если и вернемся с полицией, то хрен чего отыщем.
Чарльз подумал и согласился.
– Показали чего-то – то, что выеденного яйца не стоит, – заключил Эдди. – И тебя еще вон прокляли.
Это да.
Только…
– Откуда? – озвучил Чарльз. – Откуда они узнали…
– Что именно? – Орвуд-старший мял в пальцах хлебный мякиш. – Не стоит считать их дураками. Отнюдь нет. Сперва ты старательно пытаешься попасть на аукцион. И попадаешь. Беседуешь с нашим общим другом, семья которого славится верностью короне. Общаешься с нами…
Да.
Наверное.
Если так.
– Полагаю, – Орвуд-старший откинулся на спинку кресла, – в любом ином случае нам бы и дальше позволили блуждать в темноте. Это ведь проще всего, не приближаться.
– Но?
– Но им для чего-то очень нужна ваша супруга. Настолько, что они не поленились устроить эту, с позволения сказать, экскурсию. Да и ваш… родственник тоже интересен.
Все замолчали.
А Чарльз подумал, что нужно было оставаться в Городе Мастеров. Там как-то все просто и понятно. Так нет же, не сиделось… влез. Вляпался, можно сказать.
– Думаете, они хотели просто заморочить голову? Чтобы проклятье навесить?
– Страх за свою жизнь – хороший стимул. Куда лучше, нежели идеи, которыми нормальный человек вот так сходу вряд ли проникнется. А еще они спешат, очень спешат. Этот срок, две недели. Что будет через две недели?
– Бал у Эстервудов, – подала голос Милисента.
– Бал, на котором собирается присутствовать его императорское величество. Впрочем, он всегда присутствует. У него весьма дружеские отношения с леди Эстервуд.
Милисента фыркнула, но как-то в сторону и с недоверием.
– Но почему именно этот бал? Его императорское величество присутствует на весьма многих, да и… нет, тут что-то другое. Не бал, а… – Орвуд-старший задумался.
Чарльз тоже задумался, пытаясь понять, приходится ли этот пресловутый бал на полнолуние.
Хотя нет, полнолуние как раз сейчас.
А через две недели что? Новолуние? Или что-то вообще к луне отношения не имеющее? В голову не приходило ровным счетом ничего.
– А что я? – Милисента пожала плечами. – Я вообще в этом всем ни черта не смыслю. И…
Она подавила зевок.
– Может, я спать пойду? Ну если вам не надо…
– Я провожу. – Чарльз поднялся.
Оно, конечно, тут недалеко, но сегодня он чувствовал себя на редкость неспокойно. И Милисента кивнула.
– Спать и вправду охота зверски. Странно. Я раньше сутками могла без сна, и ничего, а тут поела, и вот, будто снотворного плеснули.