Читать интересную книгу Дипломатия Франклина Рузвельта - Анатолий Уткин

Встреча с Черчиллем в Северной Африке, несомненно, волновала Рузвельта. Предстояло вольное, не связанное протоколом, обсуждение глобальных проблем, игра ума в условиях американского всемогущества. Игривое настроение Рузвельта видно хотя бы из того, что он предложил закодировать себя и Гопкинса как "Дон Кихота и Санчо Пансу". Черчиллю такие псевдонимы не показались верхом конспиративного искусства, и он сделал еще один шаг к секретности: "К" для президента и "П" для Гопкинса. Сам Черчилль отправился в Африку, надев синий мундир офицера королевских военно-воздушных сил, что вызвало реплику одного из высших английских чинов: "Разве не видно, что это летчик, замаскированный под премьер-министра?" Псевдоним Черчилля был "коммодор военно-воздушных сил Франкленд". Путь в Касабланку, немыслимо тяжелый, учитывая пересадки и перемены климатических поясов, Рузвельт назвал "первоклассными каникулами".

Именно в тяжелые, изнуряющие месяцы войны Рузвельт окончательно сформировал ту группу людей, которым предстояло решать задачи, связанные с большой американской стратегией. В ближайшее окружение президента вошли люди, выдержавшие испытание кризисами, показавшие способность сохранять самообладание в любых обстоятельствах, склонные к мировому масштабу калькуляций. Это были Гопкинс, Хассет и Смит. В Пентагоне - Стимсон, Маршалл и Питтерсон. На полях сражений - Макартур, Эйзенхауэр, Нимиц. Создать эту плеяду единомышленников стоило для Рузвельта немалого труда. Ему пришлось преодолеть консервативные тенденции профессиональных дипломатов, расстаться со многими влиятельными фигурами, в которых он видел "политических убийц" Вудро Вильсона, старавшегося глобализировать американскую внешнюю политику.

Но и после многолетней селекции кадров проблема контроля над государственным департаментом являлась не столь простой для президента. С одной стороны, это был огромный механизм. С другой стороны, такие деятели, как Хэлл, оказывались достаточно самостоятельны и имели собственные убеждения. Рузвельт знал о курсе госдепартамента и осуществлял контроль за ним прежде всего через Самнера Уэллеса, заместителя государственного секретаря. Разумеется, такой порядок не очень нравился Корделу Хэллу. Однажды он сказал в сердцах: "Каждое министерство имеет своего сукина сына, но у меня всеамериканский сукин сын".

Но Рузвельт стремился именно к такой системе. Она его устраивала, и на решающую встречу в Касабланке он К. Хэлла попросту не взял.

В субботу, 9 января 1943 года, президент Рузвельт во главе небольшой группы сел в поезд на неприметной запасной стоянке на окраине Вашингтона. Очевидно, ему нравилось одним махом ломать столько традиций: он был первым после Линкольна президентом, посещающим театр военных действий, первым президентом, оставляющим территорию США во время войны, первым президентом, покидающим страну на самолете. Поезд прибыл в Майами в понедельник утром, а вечером летающая лодка-самолет компании "Панамерикэн" начала серповидный обходный маневр, двигаясь южным путем к Африке. Рузвельт попросил пилота пролететь над старинной французской крепостью на Гаити. Президент с любопытством рассматривал тропические джунгли Суринама, бросил взгляд на Амазонку в месте ее впадения в океан, сосчитал число торговых кораблей в бразильском порту Белем и приводнился в Британской Гамбии. Крейсер "Мэмфис" уже ожидал необычного пассажира - но только для ночлега. Утром автомобиль мчал Рузвельта, Гопкинса и небольшую группу помощников в аэропорт города Батхерст.

Бросок через океан был совершен на "Дугласе С-54". За покрытыми снегом Атласскими горами лежала Касабланка. На взлетном поле президента ждал сын Эллиот, и вся компания в бронированном автомобиле устремилась к месту конференции, в отель "Анфа" - высокое белое здание с большими балконами. И хотя из окон был виден Атлантический океан, армейская охрана лишала квартал мирной идиллии. Генерал Джордж Паттон, которому еще предстояло получить известность в Европе, превратил "Анфу" и окружающие дома в своего рода укрепленный район. Английские истребители, оснащенные диковинными тогда еще приборами - радарами, прикрывали место встречи с воздуха. Рузвельту предоставили отдельное бунгало, некогда принадлежавшее богатой француженке. В нескольких десятках метров находилось бунгало Черчилля, и он уже ждал с аперитивом. С английской стороны явилась когорта военных - Брук (будущий сэр Аланбрук), Маунтбеттен, Паунд, сэр Чарлз Портал.

Ужин при свечах затянулся до рассвета. И хотя участники мобилизовали все свое остроумие и доброжелательность, в воздухе чувствовалось напряжение. Это был результат того, что еще до встречи лидеров, днем, состоялось знакомство военных экспертов, обнаружившее резкое расхождение планов. Речь шла не о мелких несоответствиях, а о коренных противоречиях стратегии. Выступивший от английской стороны Брук в течение часа излагал свой вариант действий: продолжение военных операций в Северной Африке, затем перенесение боевых действий на средиземноморские острова (прежде всего на Сицилию), использование всех возможностей в Средиземноморье и только после этого наращивание десантных сил в Англии для высадки на континенте.

Американцы полагали, что, "заблудившись в средиземноморском лабиринте", они могут опоздать на решающее европейское сражение. Поэтому генерал Маршалл и предложил начать сосредоточение войск для высадки в Европе в текущем 1943 году. Американцев также беспокоила судьба Чан Кайши. Потеряв Китай, они подрывали основы своей общей стратегии, предполагающей наличие сильного националистического Китая как южного соседа Советского Союза. Поэтому адмирал Кинг выступил с идеей удвоить квоту помощи Китаю. Для английского командования, сосредоточенного на сохранении контроля над Индией, арабским Ближним Востоком и путями к ним через восточное Средиземноморье, предложение американцев казалось "ненаучным" способом военного планирования, что и было открыто высказано.

Американские военные, в отличие от английских, настаивали на долгосрочном планировании. Англичане же отвергали попытки заглядывать "слишком далеко" вперед, считая, что не следует связывать себя долговременными обязательствами. Война, мол, таит много непредсказуемых обстоятельств. В определенном смысле англичане как дипломаты и как однородный коллектив были сильнее американцев. Через фельдмаршала Дилла, работавшего в Объединенном комитете начальников штабов, они заранее знали об американской позиции. На внутренних совещаниях была выработана контраргументация. Накануне первой конференции Объединенного комитета английские военные детально обсудили проблемы союзнического взаимодействия с Черчиллем, который и определил осевую линию действий и обещал всемерную помощь в случае конфликтных ситуаций. Черчилль поучал своих военных: не создавайте атмосферу экстренности, дайте американцам выговориться. Никакой непримиримости, мягкое обволакивание идей словами. Пусть нетерпеливым американским стратегам станет скучно.

Рузвельт, со своей стороны, не сумел добиться сходного единства позиций и чувства командной борьбы. Хотя предпочтение Германии (как цели номер один) перед Японией было обязательным, адмирал Кинг приложил немало сил для поддержки тихоокеанской стратегии. Другой влиятельный военный авторитет - командующий авиацией генерал Арнольд был сторонником создания сверхмощной бомбардировочной авиации, эту цель он считал более важной, чем подготовку высадки в Европе. У американских генералов, возглавляющих отдельные рода войск, шла интенсивная внутренняя борьба за имеющиеся ресурсы. Нередко англичанам, пораженным темпами американского военного строительства, казалось, что Соединенные Штаты готовятся контролировать весь мир, но при этом армия стремилась к достижению контроля в Европе, а флот склонялся к тихоокеанскому приоритету.

В этой ситуации решающее значение приобретала позиция самого Рузвельта. Но и у него были сомнения. Однозначно поддержать Маршалла в желании ринуться на континент означало антагонизировать англичан, а в мире будущего Рузвельт нуждался в них как в привилегированных союзниках. И Рузвельт не был убежден, что позиция Черчилля - позволить немцам и русским использовать друг против друга свои лучшие силы - является близорукой. Важно, что существовал "Раундап", но его следовало держать в запасе до возникновения перспектив безусловной победы той или другой стороны на советско-германском фронте. И, провозглашая словесно свою твердую приверженность делу быстрого открытия второго фронта, президент Рузвельт в ключевых обсуждениях ушел от той жесткой линии, на которую, как все знали, он был способен. Дело заключалось не в речах Черчилля, которые откровенно нравились президенту. Рузвельту в конечном счете нравилось то, что из них вытекало: не делать окончательных обязывающих выводов, "держать все двери открытыми".