поддержал иск Кристины Фрэнклин против попечительского совета школ графства Гвинет,
штат Джорджия. Ей выплатили 6 млн долларов в возмещение ущерба.
К весне 1993 г. почти половина всех дел по сексуальному преследованию в Отделе
гражданских прав Департамента образования США касалась начальных и средних школ. Но
проблема не исчезает. Сравнительно недавно в Верховном суде [Дэвис против Министерства
просвещения графства Монро (1999)] мать предъявила иск руководству школы в том, что ее
десятилетняя дочь постоянно подвергалась «сексуальному преследованию» со стороны
одноклассника, в то время как
255
преподаватели и школьные должностные лица это игнорировали. Суд удовлетворил иск, и
школа понесла ответственность за невнимание к возмутительному поведению. Согласно
исследованию, проведенному по заказу Американской ассоциации женщин с
университетским образованием, почти четыре пятых девочек (78%) и более двух третей
мальчиков (68%) подвергались сексуальному преследованию. Как правило, виновниками
почти неизменно оказывались другие мальчики. Бернис Садлер писала:
«Сексуальное преследование начинается в очень раннем возрасте. В некоторых начальных
школах есть день „задирания юбок"; в других девочки отказываются носить юбки на резинке,
потому что мальчики стягивают их вниз. Мальчики постарше приклеивают зеркальную
пленку на ботинки, чтобы заглядывать под пяатья девочкам. В некоторых средних школах
мальчики садятся за столы около продовольственного блока. Всякий раз, когда мимо идет
девочка, они поднимают карточки с числами: единица для непривлекательной девочки и
десять для суперзвезды. В некоторых школах объявляют „лучшую попку недели" или
распространяют списки, например, „20 шлюх школы"»'б.
Позорный случай произошел с так называемым «Отрядом шпоры» в Южной Калифорнии,
куда входили обеспеченные юноши. В 1993 г. довольно большое число девушек и девочек —
самой младшей было 10 лет! — стали утверждать, что члены отряда нападали на них и
насиловали; они явно соревновались друг с другом, кто одержит больше «побед» в
присутствии других, и вели сложный закодированный счет своих деяний, используя имена
спортсменов для сообщения о количестве своих сексуальных «подвигов». Само название
«Отряд шпоры» было выбрано по имени любимой ими баскетбольной команды «Шпоры Сан-
Антонио» (San Antonio Spurs). Таким образом, «Шон Эллиот» означал 32, по номеру на майке,
а «Дэвид Робинсон» — 50 сексуальных побед. Вот так юноши открыто соревновались между
собой, а девушки не понимали, что являются «снарядом» в гомосоциальном соревновании.
Когда несколько молодых женщин предъявили юношам обвинение в изнасилованиях, многие
жители этого богатого пригорода были потрясены. Матери мальчиков испугались, узнав, что
их 15-летние сыновья имели половые контакты с тридцатью двумя или пятьюдесятью
девушками. А отцы, казалось, пылали гордостью. «В меня пошел», — хором объявили они.
«Мой мальчик делал то, что сделал бы в его возрасте
256
любой другой здоровый американский мальчик», — злорадствовал один отец. «Мой отец
часто хвастался мною перед своими друзьями», — признался один член «Отряда шпор» на
телевизионном ток-шоу. А мы удивляемся, откуда у детей это берется?17
При таком резком разрыве можно подумать, что систематическое разрушение чувства
собственного достоинства у девочек, клевета на их способности и снижение их статуса могут
пойти на пользу мальчикам — они станут лучше во всех отношениях. Но происходит иное. В
начальных классах каждый из четырех мальчиков будет отправлен к детскому психологу, и,
скорее всего, ему поставят диагноз дислексии или расстройства внимания. Начиная с
младших классов, мальчики хуже успевают и чаще остаются на второй год. Мальчикам в
девять раз чаще ставят диагноз гиперактивности; в специальных классах для умственно
отсталых мальчики составляют 58%, 71% — в классах с отставанием в развитии; 80%
мальчиков показывают эмоциональную нестабильность. Почти три четверти всех неуспева-
ющих школьников составляют мальчики. Их чаще выгоняют из школы за неуспеваемость и
плохое поведение на уроках. Кроме того, в юности резко падает их самооценка — не так
сильно, как у девочек, но все же снижается.
Эти данные часто используются в дебатах как доказательство, что именно мальчики, а не
девочки, являются новыми жертвами серьезной тендерной дискриминации в школах. В конце
концов, что с ними в школах делают? Их заставляют сидеть спокойно, носить носовые платки,
поднимать руку, быть послушными — все это является чудовищным насилием над их
«естественной», вдохновленной тестостероном раздражимостью и игривостью. «В школах
правят женщины в интересах девочек. Можно ли ожидать от полного сил, энергичного
мальчика второго или третьего класса, чтобы он вел себя как девочка», — комментирует
Кристина Хофф Соммерс, написавшая «Кто украл феминизм?». Образование приводит к
«патологизации мальчиковости», «В среднем мальчики чисто физиологически более
непоседливы и импульсивны, чем девочки, — отмечает школьный консультант Майкл Томп-
сон. — Мы должны признать физиологические потребности мальчиков и удовлетворять их».
Женщины теперь составляют большинство студентов университетов, получают 58% степеней
бакалавра в американских колледжах. Один репортер предсказывает страшные последствия,
если существующие тенденции продолжатся: «В 2068 г. среди выпускников университетов
257
будут одни женщины». (Он плохо учил статистику.) В социальных и поведенческих науках
соотношение числа женщин к числу мужчин составляет 3 к 1. Женщины вторглись в такие
традиционно мужские сферы, как инженерное дело (где они теперь составляют 20%),
биология и бизнес (примерно 50%). В то время как мы все внимание отдали девочкам,
развитию их самооценки, предоставлению им возможностей в науке и математике, мы
совершенно забросили мальчиков. «А как же с мальчиками?» — вопрошает хор18.
Не надо заблуждаться: потребности мальчиков действительно заслуживают нашего
серьезного внимания, и мы уже видели, что будет, если их игнорировать. Но едва ли можно
согласиться с критиками, которые сегодня, как и сто лет назад, говорят, что классная комната
оказывает феминизирующее воздействие. На мои лекции студентки приходят во фланелевых
рубашках, синих джинсах и футболках, кожанках и спортивных кроссовках. Они используют
обращение «ребята» («guys»), даже если группа полностью состоит из девушек. Классная
комната, как и работа, является общественным местом, и, когда женщины входят в
общественную сферу, они зачастую одеваются и ведут себя «по-мужски», чтобы к ним
отнеслись серьезно как к компетентным и способным людям. (Более детально о работе я
поговорю в следующей главе.) Недавняя рекламная кампания детской одежды для игры в
поло Ральфа Лорена показывала малышек лет пяти—шести в рубашках на пуговичках,
спортивных куртках и галстуках из рубашечной ткани. Кто феминизировался, и кто
маскулинизировался?
Мы видели, что агрессия мальчиков не имеет биологических оснований. Напротив, мы
понимаем, что негативные последствия агрессии мальчиков в значительной степени оказы-
ваются побочным социальным продуктом раздутого культа непоседливости и задиристости.
Сами мальчики думают, что такое поведение поможет им ладить с другими мальчиками, в
результате оно превосходит ожидания даже их сверстников. Вместо некритического
культивирования «мальчишеской культуры» нам следует подумать о том, что чувствует
мальчик, когда перестает быть самим собой и начинает демонстрировать свою маскулинность
перед оценивающими взглядами других мальчиков.
В этот момент мы могли бы найти психологический «разрыв», эквивалентный тому, который
выявила у девочек Кэрол Гиллиган. Гиллиган с коллегами описали, как уверенные в себе и
гордые девочки на пороге юности «теряют голос». В этот
258
период они впервые сталкиваются с всеобъемлющим тендерным неравенством, и это еще
больше увеличивает тендерный разрыв19. Мальчики же, наоборот, становятся более уверенны-
ми в себе независимо от своих способностей. Тендерное неравенство показывает, что в тот
момент, когда девочки начинают говорить тихо, мальчики набирают голос, но это ложный
голос бравады, постоянной позы, глупого риска и беспричинного насилия. Как пишет
психолог Уильям Поллак, мальчики в это время узнают, что от них ожидается, что они будут
верховодить, и начинают себя вести соответствующим образом: «Хотя голоса девочек теряют