Джордан поднял на меня свои глаза, полные боли и сочувствия.
- Не надо меня жалеть, пожалуйста. Я не справлюсь с твоей жалостью… - попросила я.
- Al, it's not pity, it's pain. I didn't know it hurt so much. It hurts. And how does it hurt you, my pretty girl? How do you put up with all this? How do you live with such pain? I do not understand... And don't tell me it doesn't hurt. It doesn't go away and it won't go away... – Джордан стал быстро говорить на английском, что я едва успевала уловить смысл его слов.
- Тссс, успокойся, Джордан. Всё хорошо…
- Что тут может быть хорошего? – почти закричал он и посмотрел меня с непониманием.
- Да, ты прав. Это больно и боль не уменьшается. Наоборот, усиливается, каждый раз, когда вижу детей, когда подруги рассказывают о своих детях, когда вечерами сижу одна на диване, а вокруг могла бегать дочка и сынок играть с машинками. И с каждым годом, больнее, потому что старею. И я обречена на одинокую старость. Без детей и внуков. Но я стараюсь, учусь жить дальше с этой болью. Если только дам себе возможность себя жалеть, то опомнюсь со стаканом в руке и тогда моя жизнь закончится так же, как и у моей матери – в канаве! – Я уже пожалела, что снова не сдержалась, но уже невыносимо делать вид, что всё хорошо, что я сильная и справлюсь со всем. На какую-то долю минуты захотелось, чтобы Джордан пожалел, позволил поплакать.
- You're a tough tin soldier. You're a girl. You can't. You must allow yourself to be weak, – быстро проговорил Джордан и подхватил меня на руки. От нежно положил меня на середину кровати и лёг рядом. Снова, как в прошлый раз, подставил своё плечо под мою щеку.
- Ты можешь мне сказать причину, почему не будет…
- Несчастный случай.
- Как так? – удивился он.
- Я была беременная, уже почти восемь месяцев. Надо было маму положить в клинику на лечение от алкоголизма. Был гололёд, нам надо было пройти всего метров десять до такси. Но она была не совсем трезвой, но могла идти. Я придерживала её, когда она поскользнулась и стала падать, инстинктивно я пыталась её удержать, но она не хотела меня отпускать, поэтому я не устояла и тоже стала падать. В общем, я упала почти навзничь, очень сильно ударилась, пока пыталась встать, мама снова поскользнулась и всем весом упала мне на живот. Ребёнок не выжил. Меня откачали, но последствия оказались непоправимые. Пока я выкарабкивалась, мама попала под машину, когда шла из магазина с очередной бутылкой водки.
- Тихо, девочка, тихо. Ты по плачь, вылей свою боль. Я понимаю, что это ни что, но всё же. Не стесняйся и не сдерживайся. Дай своим эмоциям взять вверх над твоим разумом и силой…
Сама не понимала, пока Джордан не сказал об этом, что слёзы капали из глаз, оставляя на щеках мокрые следы, напоминающие ручейки. Уже через некоторое время я просто рыдала на его груди, не стесняясь красного и распухшего носа, звуков, что вырывались из моего горла, и что позволила себе до такой степени довериться, рассказывая самое сокровенное, что дала волю своим чувствам, что разрывали мои лёгкие и глотку. Джордан молча обнимал, поглаживал и целовал мои руки, щеки и волосы, позволив погрузиться в свои переживания.
- Спасибо, что выслушал и дал выплакаться, - поблагодарила я, как только смогла нормально говорить, не проглатывая слова и не чередуя их со всхлипами.
- Не надо благодарить. Это меньшее, что я могу для тебя сделать. Ты сможешь ответить еще на несколько вопросов? Понимаю, что тебе тяжело, но обещаю, что, если откажешься, я пойму. – Джордан ждал ответа.
- Спрашивай, - согласилась я, понимая, что недосказанность может уничтожить всю близость, что зародилась в эти минуты между нами.
- Ты консультировалась с другими врачами, в специализированных клиниках?
- Конечно. Несколько лет я тратила почти все заработанные нами деньги на клиники, пытаясь найти хоть какую-нибудь возможность иметь ребенка, хотя бы маленькую надежду, что все не зря, - терпеливо отвечала я, снова погружаясь в прошлое.
- Если хочешь, могу устроить приём в лондонской клинике, самой лучшей в Великобритании, - предложил он.
- Спасибо, но диагноз подтверждён. Это не очень хорошее состояние, когда даешь себе надежду, но позже сама же эту надежду и убиваешь. Я не хочу через это проходить снова.
- Я тебя услышал. Это твоё решение, твоё право отказаться или согласиться. А вы с мужем не думали о приёмном ребенке? – Джордан замер, ожидая моего ответа.
- Муж был против. А потом, когда почти уговорила его рассмотреть этот вариант, его любовница оказалась беременной. Уже стало не актуально. – Поставила точку в этом не простом разговоре. – Вся игра закончилась на мне?
- Прости, родная, я не даже не думал, что так получится. Если бы знал не позволил бы тебе снова через это пройти. – Джордан смотрел в мои глаза, заглядывая в самые тайные и дальние закоулки моей истерзанной души.
- Тебе спасибо, что позволил выговориться. Мне, действительно, стало легче. Ещё вчера я бы не подумала, что способна вывалить на тебя свои проблемы.
- Мне так хочется увидеть твою улыбку, неомраченную печалью, озорную и лукавую, улыбнись, my sweet girl (моя милая девочка)! – И как только я выполнила его просьбу, мои губы накрылись его губами, забирая в себя мою боль и отчуждённость, принося на смену другие чувства: желание, страсть и любовь. И когда он обхватил меня, привлекая как можно ближе к своему мускулистому телу, когда, с нежностью и уверенностью одновременно, коснулся губ, разум и совесть моментально умолкли. Этот поцелуй не походил на прежние, мы уже оба понимали, чем всё закончится, это был поцелуй дикий и жадный.