— Все хорошо, Лусинда. — Уэйд крепко обнял ее.
— О, Уэйд, мы все потеряли.
— Не то, что по-настоящему ценно, дорогая, не то, что по-настоящему ценно.
— Теперь можешь убрать эту штуку, Сэм. — Долтон спокойно положил руку на напряженное плечо Сэмми, отведя взгляд от молодой пары.
— С удовольствием, Мак. — Сэмми прерывисто выдохнул воздух, и вся его удивительная храбрость улетела с этим резким выдохом. — Вы в порядке?
— Да, Сэм, в порядке, — непроизвольная улыбка коснулась губ Долтона, когда он посмотрел на этого мальчика-мужчину, — благодаря тебе.
— Я просто сделал так, как вы говорили мне. — Смущенная гордая улыбка осветила лицо Сэмми. — Встал напротив них и прицелился. Я ведь все сделал правильно, да, Мак?
— Все правильно, Сэм. — Долтон крепко стиснул широкое плечо Сэмми и отвернулся от этого сияющего, обожающего взгляда. — А вы что здесь делаете, вождь?
— Я присматриваю за ним, — высокопарно объявил Джозеф, кивнув в сторону Сэмми. — Вы здесь совсем ни при чем. — Он, видимо, был возмущен вопросом Долтона.
Улыбка Долтона явно сказала, что он считает Джозефа лжецом, но затем он уже серьезно посмотрел на Джуд — на Джуд, которая сражалась как дьяволица, чтобы спасти ему жизнь. Она рассматривала его с тем откровенным чувством, которого Долтон не желал признавать и которое было очевидно для любого, имеющего глаза. Долтон отвел взгляд, не понимая, что делать с этими людьми и их неразумной любовью.
С появлением Лусинды Баррет толпа — даже Тенди — потеряла охоту к убийству. Хотя никто всерьез не верил заявлению чужаков о своей невиновности, они решили оставить все как есть.
— Убирайтесь к черту с нашей земли, — прорычал Тенди. — Вы ничего здесь не добьетесь, мы отсюда не уйдем. Мы будем жить в погребе, пока не отстроим все заново, но вы не выгоните нас. Слышите? Вы не выгоните нас отсюда!
Невнятный гул одобрения прокатился среди остальных владельцев ранчо, и суровые взгляды предложили людям Патрика Джемисона убраться, воспользовавшись благоприятным случаем. Долтон был не из тех, кто мог упустить такую возможность, тем более после того, как его шея чуть было не познакомилась с пеньковой веревкой. Подобрав поводья своего жеребца, он вскочил в седло, не видя смысла еще раз заявлять о своей непричастности тем, кто уже осудил его.
Теперь, когда непосредственная опасность больше не угрожала Долтону, страх Джуд за его жизнь превратился в противоречившие друг другу смятение и возмущение. Она была напугана тем, как Сэмми и даже Джозеф бросились в драку на его стороне, и была смущена своим выступлением в его защиту, потому что теперь Долтон и его новая подруга будут, вероятно, насмехаться и над этим тоже. К тому времени, как он направил свою лошадь в сторону от остальных, ее мысли были такими же мрачными, как и весь ее вид.
— Джуд, я не принимал участия в этом.
— В этот раз, возможно, нет. — Она верила ему, но в то же время понимала, что это не имеет значения. — Но вы были бы здесь с факелом в руке, если бы приказал Джемисон. Одно то, что он платит вам, будет разжигать такое количество пожаров, с которым мы не сможем справиться.
Его взгляд потемнел от непритворного смущения, и на мгновение она осмелилась подумать, что его на самом деле это волнует, но когда он заговорил, его тон был жестким.
— Что, по-вашему, мне делать, Джуд? У меня есть обязательство, и я не могу так просто повернуться и уйти. Вы знаете, что такое обязательство, иначе вас здесь не было бы.
— Это не обязательство, Долтон. Это забота одного соседа о другом, одного человека о другом. Но вам ничего подобного не известно, так ведь?
— Это моя работа, Джуд, — выдвинул он свой единственный довод вместо того, чтобы ответить на эту атаку или уклониться от нее.
— Тогда идите и занимайтесь ею.
Она отступила в сторону и, хлопнув ладонью по крупу его лошадь, которая от испуга бросилась вперед, вернулась в круг друзей, прежде чем он смог успокоить животное, чтобы продолжить разговор. Джуд не оглянулась, чтобы проводить Долтона взглядом, — она никогда не оглядывалась назад.
Скача в Свитграсс вслед за спасавшимся бегством Недом, Долтон упорно старался выбросить из головы все мысли о Джуд, ее семье и делах в долине, но это было трудно осуществить, когда его легкие были полны дыма, а сердце болело от раны, нанесенной обвиняющим взглядом Джуд.
Не было никакой причины к тому, чтобы события этой ночи так сильно подействовали на него. Все это Долтон уже видел прежде: сгоревшие дотла дома на ранчо, рыдающие женщины, крики бессилия мужчин, разозленных тем, что они не способны противостоять более мощной силе. И даже не в первый раз ему грозила петля, умереть повешенным — это был обычный риск его профессии. Однако образ убитого горем молодого мужа неотступно преследовал его. На душе Долтона было немало черных дел, так почему же это, за которое он даже не отвечал, так мучило его? У него не было повода сочувствовать этим несчастным людям, но он совсем не ожидал, что их боль тронет Джуд и что жестокость, проявленная к ним, так близко коснется семьи Эймосов.
У Долтона и сейчас сжималось горло при воспоминании о Сэмми, выступившем на его защиту, и о Джозефе, и о Джуд, даже несмотря на их неприятное расставание. Он ожидал, что она будет тем, кто накинет веревку ему на шею, и не винил бы ее, если бы она это сделала, — он признавал месть, но откровенная демонстрация заботы лишила его спокойствия. Они добровольно выступили против своих друзей ради наемного убийцы, своего врага. Этого Долтон не понимал, и эта неразбериха была чумой на его голову. Он не просил их становиться на его сторону, в этом не было никакого смысла, и был уверен, что они не станут вмешиваться, предоставив ему почувствовать себя виноватым и ускакать прочь. Люди, подобные Эймосам, никогда не занимались вымогательством. Тогда зачем? Зачем так рисковать, не надеясь ничего получить взамен? Долтон не подставил бы свою шею ради них.
Или подставил бы?
Отсутствие уверенности и в том и в другом превратило его в угрюмого человека.
В одном Долтон был совершенно уверен — за нападением на Барретов стоит Джемисон, возможно, не напрямую, потому что хозяина ранчо, казалось, искренне расстраивала мысль оказаться причастным к кровопролитию. Может быть, за поджогом стоял Монти, бесхарактерный начальник охраны? Но почему-то Долтон не ожидал проявления такого рода инициативы от этого человека, который был скорее послушным исполнителем, а не энергичным вдохновителем. И хотя Долтон знал, на что способна Кэтлин Джемисон, он совершенно не мог представить ее в маске и с факелом в руке — она отдавала приказы, а не исполняла их.