— И какая будет цена? — никак не успокаивался гость.
— Для иностранных посольств — очень дорого. Эта водка для тех, кто знает толк в качестве жизни и хороших напитках.
Тем временем официант ловко разлил бутылку по маленьким рюмочкам. Технолог первым взял рюмку.
— Посмотрите, абсолютно прозрачный напиток с лёгким водочным ароматом, — пригубив, он выдержал паузу и продолжил: — Мягкий бархатистый вкус без оттенков. Пьётся легко, не обжигает, не оставляет привкуса. Подавать желательно охлаждённой, как сейчас.
Дегустационная доза гостей не удовлетворила — никому распробовать не удалось. Официанта послали за очередной бутылкой, а товарищ Пельше не стал ждать окончания рекламной акции. Оглянулся, обнаружил искомое, а затем вмешался в беседу Эрика Хонеккера с министром иностранных дел Громыко. Мягко извинился и твердой рукой повел руководителя ГДР в сторону.
— У меня к вам предложение, — начал он тихую речь.
— Слушаю вас, Арвид Янович.
— Речь пойдет о самолете Ил-62, принадлежащим авиакомпании «Интерфлюг».
— Да-да?
— Его надо поставить на технический осмотр. Такой самолет в компании один, но на всякий случай запишите серийный номер: 07−02.
— Я запомню, — пообещал Хонеккер. — Хотя здесь ошибиться трудно, ведь этот авиалайнер нам подарила Россия.
— Вашим техническим специалистам следует проверить рулевые тяги, систему охлаждения двигателей, а также шланги противообледенительной системы. После чего самолет надо перегнать на Казанский авиационный завод для внепланового ремонта.
— Что-то серьезное? — нахмурился германский лидер.
— Обычная профилактика, — отмахнулся Пельше. — Это не срочно. Тихо и без паники поменяете расписание полетов и, скажем, до конца месяца, пригоните.
— Хорошо.
— Будет еще одна необычная просьба к вам.
— Конечно, слушаю вас, — дернул подбородком Хонеккер.
— Есть одна молодая женщина, немка. Родилась за пределами Германии, предположительно в Швеции. Серьезно ранена в плечо. Операция прошла успешно, но требуется санаторное лечение. А также прогулки, питание, тишина и покой. В этой ситуации нам предложили подумать о горах Германии. Весна, свежий воздух… Оптимальный вариант, но только если вас не затруднит.
Пельше выжидательно уставился на собеседника. Тот даже не задумался:
— Не вижу проблем. Даже знаю крохотный пансионат на несколько домиков в Рудных горах, бывал там не раз. Безлюдное место. Лес, река. Продукты простые, но свежие, привозят из ближайшей деревни. Опытный персонал.
— Очень хорошо, — блеснул стеклами очков Пельше. — Спасибо.
— Женщина будет одна?
— Их будет трое. Точнее, семья из трех человек и собака.
— Места хватит. Когда ждать?
— Я сообщю заранее, — в благодарном жесте Пельше приподнял свой бокал. — Надо подготовить больную и документы.
— Советую не затягивать. Весной в горах просто чудесно! Грустить там невозможно, и все проблемы растворяются в небесах, — Хонеккер мечтательно улыбнулся. — Эх, бросить бы всё к чертям… И уехать на неделю в горы!
Глава 35
Глава тридцать пятая, в которой подробные объяснения упали на неподготовленную почву
Леонид Ильич, вооруженный рюмкой «Посольской», в сторонке вел свою беседу с Мариной Влади. За их спинами каменной стеной застыл помощник. Он вежливо отсекал желающих пообщаться с генеральным секретарем, а такие хитрецы находились каждую минуту. Брежнев расспрашивал Марину Влади о планах на лето и, как оказалось, делал это не из пустого любопытства.
— Для вас, Марина, у нас будет не маленькое и очень ответственное поручение.
Она растерянно оглянулась на Высоцкого:
— Завтра?
— Нет, начиная с июля.
— Слушаю вас.
— Этой осенью мы планируем открыть русскую школу в Париже. Все предметы будут стандартные для Франции. Конечно, не без своих тонкостей, которые позже проговорим. Обучение бесплатное. Вероятно, запустим собственную больницу и столовую для учеников. Это не весь план, хотелось бы для малоимущих сделать интернат. Персонал подберем, охрану организуем.
— И какая моя роль? — распахнула глаза Марина.
— Президент русской школы.
— Хм… — она махом допила бокал сока и не заметила.
— Владимир Высоцкий — вице-президент. Более никакой советской пропаганды, хотя русская школа сама по себе уже пропаганда. Ваша задача, товарищи, чисто представительская. Интервью, журналы, телевизор. Текучкой будет заниматься директор школы.
— Свадебные генералы? — буркнул обалдевший Высоцкий.
Брежнев покачал головой:
— Надзирать — большая ответственность. Ну и вся полнота власти, вплоть до увольнения. С другой стороны, командир должен быть строгим к нерадивым, но щедрым на награды.
— А деньги откуда?
— Из благотворительного фонда Марины Влади.
— Еще и фонд? — поразилась она. — Однако…
— Не удивляйтесь так! Будет фонд, и будут меценаты. В том числе советский фонд мира.
— Русских во Франции много, около трехсот тысяч, — задумался Высоцкий. — И детей должно быть тоже прилично. Конечно, далеко не все пойдут в эту школу, но тем не менее.
— Многие из них считают себя больше французами, чем русскими, — Брежнев со значением взглянул на Марину Влади. — Однако есть мнение, которое я поддерживаю, что это наши люди. Будем бороться. И если дело заладится, то через год подумаем о других городах, где живут русские люди — Бордо, Лион, Ницца.
— И кто будет исполнять бюджет? — прикусила губу Марина.
— Как обычно в таких случаях: правление, попечительский совет… Там есть кому работать.
— А вы не опасаетесь, что я присвою часть бюджета?
— Ну, во-первых, мы вам доверяем, — хмыкнул Брежнев. — А во-вторых, в штате школы предусмотрен ревизор.
— А как же общество франко-советской дружбы «Франция-СССР»?
Брежнев пожал плечами:
— Общество будет дружить без изменений. У них своя программа, у вас своя. Имейте в ввиду: учредителем школы будет не общество франко-советской дружбы, и не посольство СССР во Франции, а вы, Марина.
Острые вопросы иссякли, и Марина переглянулась с Высоцким.
— Неожиданно, — признался он.
Леонид Ильич прищурился:
— Ты же хотел заниматься Россией и русской историей? Самое время, Володя. Тем более, летом ты особо не занят в театре.
— А если… — начал Высоцкий.
— Трудности? — хмыкнул Брежнев. — Будут, конечно. И скандалы будут, и провокации.
— Но…
— Разберемся. Вдруг если кто из наших будет мешать — поможем. В конце концов, иди в партийный контроль, к товарищу Пельше. Он там всем хвоста накрутит.
— Леонид Ильич, а как эта идея отразится на компартии Франции? — Марина замялась. — Я имею в виду финансы. Тут же деньги немалые — школа, больница, персонал…
— Вы думаете, что ручеек финансовой помощи вашим коммунистам станет жиже? — усмехнулся Брежнев. — Станет.
— Из-за школы?
— Причина другая. Хм… Видите ли, тут недавно вскрылись нехорошие вещи. Ладно, расскажу, всё равно западная пресса начала копать, — сдвинув брови, Брежнев строго посмотрел на собеседников. — И докопает. Думаю, скандал неизбежен. Но пока суд да дело — молчок!
Те переглянулись и молча кивнули.
— Итак, французские товарищи успешно торговали на Западе советскими товарами. В частности, нашими подшипниками. Здесь покупали дешево, там продавали дорого, а разницу оставляли себе. Как оказалось, не на партийные нужды оставляли, а себе лично. Еще кое-что вылезло, когда руководство французской компартии ограбили.
— Ограбили? Однако! — сказала Марина. Эта новость оказалась второй шоковой за сегодня, но не по счету. Степень важности еще предстояло обдумать и оценить. — Недавно я была в офисе партии, и ничего такого не слышала. А как вы узнали, Леонид Ильич?
— Они сами сказали. Прибежали в международный отдел ЦК КПСС и начали жаловаться.
От удивления Марина раскрыла рот.
— И вы нашли злодеев? — пискнула она.