подавшийся вперед, резко откинулся на спинку стула и приподнял подбородок:
— В любом случае, выбор за тобой. Потом не жалуйся и не обвиняй меня в собственном безволии. Доедай и садись на диван — проведем ритуал и после — навсегда расстанемся.
Обязательно было уточнять про «навсегда»? Терпеть не могу крайние категории! Вот с этих самых пор. Эмоциональные качели выматывали. Со мной что-то происходило — из-за магической или гормональной перестройки, проблем со стиранием памяти, из-за пережитого потрясения или путешествия между мирами — не знаю, но чувства раздирали изнутри. Во мне бушевало пламя, оно требовало выхода, но внезапно менялось леденящим холодом — противным и колющим, а потом снова пламенем, от которого бросало в пот.
Я не хотела есть из-за тошноты, но вид аппетитных блюд заставлял желудок сжиматься в болезненных спазмах и требовал немедленного удовлетворения!
Я быстро подчистила тарелки, выпила сок и пересела на диван. Для актрисы очень важны чувства, но они должны находиться под контролем. То, что происходило сейчас — ненормально. И мне нужно успокоиться. Массаж, медитации, душистая ванна…
— Я начинаю, — уведомил дракон и положил ладони на мою голову.
Ни тебе «готова ли ты?», ни «сядь поудобней», ни «сейчас я расскажу, как все будет». Я начинаю и полетели.
И мы полетели!
О, как мы полетели!
Меня выгнуло дугой и тряхнуло, но парализованное тело не могло ни кричать, ни вырваться. Дракон разрушительным торнадо вторгся в мое сознание, преодолев вялую попытку к сопротивлению.
Эл’хард Дженгернард, средний сын императора драконов
Владыка провинции Дзэгрон
Я решил сделать это быстро и сухо, без лишних эмоций, чтобы у нее даже в глубине подсознания не осталось сомнений: я — бесчувственный придурок, и нет смысла обо мне вспоминать.
А ведь она будет. Страдать, слезы лить, сожалеть. Все по законам драмы.
Бриана не успела выставить барьер, даже люди без магии хоть как-то пытаются сопротивляться, а тут — что безоружный ребенок, даже неинтересно. Хоть и делает вид, что не помнит, а доверяет абсолютно. Что еще нужно сделать женщине, чтобы она возненавидела по-настоящему? Пожелала забыть и не страдала?
Я усилил напор и максимально грубо вошел в самый центр ее сознания. Яростный огонь вспыхнул как фейерверк. Меня необузданной силой швырнуло в стену, но я все же удержал ментальную связь. Это еще откуда?
Выскреб себя из вмятины в стене (кто в мире способен на такую мощь?) и, расправив плечи, задал ментальный вопрос:
— Кто посмел?
Передо мной возник образ огненного дракона. Быть того не может! Сияющее пламя застало все сознание, сверкало так сильно, что очертания зверя скорее угадывались. Он взял ее под опеку? Когда? В мир сотни лет не приходил огненный дракон. Слишком древняя, слишком мощная сила. В нем все — слишком. Тогда как?
Осознание шибануло посильнее удара в стену.
Быть того не может!
Просто невозможно!
Существо склонило голову на бок. Оно не говорило. Созерцало, сияло и давило аурой, даже ментально куда сильнее моей собственной. Он не пустит меня не то, что посмотреть, кто сливал силы с моего отца, он меня дальше ее первого круга не пропустит. Дернуло меня вообще в нее полезть! Если бы не полез — не разбудил бы его…
Все могло бы быть иначе.
Все могло бы обойтись…
Впрочем, поздно сожалеть.
— Я не причиню ей вреда, — произнес, пытаясь расположить зверя к себе. Тот вспыхнул оранжевыми всполохами и увеличился в размерах, занимая собой все видимое и невидимое пространство.
Не верит.
— Проверь сам.
За пять сотен лет я никому и никогда не позволял такого. Ни перед кем я не открывал себя — свою суть, свою душу, если таковая вообще есть. Должна, в принципе, где-то быть.
Дракон не мешкал. Ворвался в меня обжигающей струей, скользнул по всем уголкам моего тела, искусал, мелочно, обидчиво, как муравей, и вернулся на место. Как девчонка, право слово. Выдохнув струю золотистого дыма, зверь растворился. Но у меня сохранилось стойкое ощущение: за грубость меня снова приложат о стенку и не факт, что так же нежно.
В этот раз подбирался бережно, как кот, втянувший когти. Мягко. С опаской. Шаг за шагом. Проходя один слой подсознания за другим. Мне нужно в самый центр. Туда, где за слоем воспоминаний, переживаний, обид и надежд скрыты сухие картинки и факты, даже те, которые она не осознавала. Особенно те, что не осознавала. Они — объективная картина реальности.
Мой гель для душа…
Ярость, смешанная с желанием…
Боль от потери. Задавленная и тщательно задушенная.
Слой с запрещенными эмоциями — самый сложный. Когда в него вторгаешься, невольно пропитываешься этой болью, она обматывает тебя, как паутина, в которую вляпываешься в лесу помимо воли.
А здесь, в темноте и тишине, то, что нужно. Сухие картинки, лишенные эмоций. Как кадры кинофильма. Я стоял в абсолютной темноте, окруженный яркими воспоминаниями. Они имели разную форму, цвет и интенсивность. Из миллионов и миллионов событий мне нужно найти то самое. Это может занять годы, а может минуты, когда огненному дракону не терпится, чтобы ты быстрее убрался из ее подопечной.
Я вклинился в нужное воспоминание. Мир Брианы расцвечен разноцветными лентами. Нашел одну, опутывающую тело отца. Она туго обхватывала его горло и тянулась за пределы комнаты. Нить вела в комнату старшего смены дворцовой охраны Повелителя.
Интер-ресно.
Аккуратно покинул сознание Брианы, поблагодарив ее защитника за помощь, и отошел к окну.
Девушка быстро пришла в себя. Тряхнула головой и рассеянно пробормотала:
— Уже все? Ты получил, что хотел?
— Получил. Благодарю. Ты тоже получишь, что хотела. Все в выигрыше.
Я мысленно позвал слугу. Дверь отворилась и перед Брианой положили небольшую коробочку с тем, что драконы, вообще-то, никогда не дарят. Во всяком случае, в истории еще не было ни одного случая, чтобы дракон так отблагодарил человека.
Обычного, никак с ним не связанного человека.
— Второй подарок — через неделю. Каждые пятьсот лет драконы покидают этот мир и перерождаются. Я больше не стану перерождаться. И мы никогда не увидимся. Можешь жить, как жила прежде.
В спину ударили отголоски ее эмоций: боль, гнев, обида, даже ярость. Она так обворожительно пыхтела и ерзала, что я едва удержался.
Не обернулся.
Стиснул зубы, смотрел вдаль, как над могущественными заснеженными пиками кружат орлы, и думал только о слиянии с вечностью.
О покое и тишине.
Об отсутствии проблем и жалких, никчемных разборок.
Попыток доказать, кто прав, кто виноват. Попыток захватить власть, уничтожить врагов, завести врагов, стать врагом…
Как мне все это опостылело.
— Значит… это все? —