— Женя, — очень спокойно проговорила Алла, и у меня мурашки по спине побежали от ее тона. — Ты вчера напился и переспал с кем то?
— Что? — взвизгнул фальцетом, прокашлялся и возмутился нормальными уже голосом. — Нет. С чего ты взяла вообще?!
— К тебе приходил Кирилл вчера.
— И что?
— И от тебя пахнет алкоголем. Похоже, что вчерашним.
— Так что с того?
— Кирюша последнее время шляется бухой по клубам и бабам.
— Мы никуда не вылезали из квартиры, — проворчал я обиженно.
Алла игнорировала мою реплику и прошла в комнату. Даже по спине я мог прочитать ее напряжение. Офигеть, лучше сразу сказать правду, чем Алла ее себе придумает. С воображением у нее полный порядок. Я подошел к ней сзади, положил руки на плечи.
— Аллусик. Родная, я, правда, вчера напился с твоим братом и… — выдохнул. — И кажется, проговорился в каком Ася отеле в Праге.
— Женя! — взвизгнула Алла, оборачиваясь резко. — Серьезно? Кирилл приходил только ради этого к тебе?
— Похоже, — я пожал плечами, теряясь от улыбки, которая озарило ее лицо. — Прости, я сам не помню, как сдал Смирнову. Но мы…
— Накачались изрядно, — хихикнула Алка, помахав рукой перед носом. — И что? Кирька помчался в Прагу за ней?
— Похоже, — я снова вздохнул. — Он еще был в офисе, когда звонил мне, но вроде собирался.
— Ох, наверно, это к лучшему.
— Серьёзно? Я ушам своим не верил. — Ты не убьешь меня?
— Не сегодня. Если что тебя прикончит Аська, когда вернется.
— Утешила, буркнул я, обнимая Аллу.
У меня отлегло, но не до конца. Самое важное я должен был сказать, не откладывая тоже.
- Тут еще кое-что…
— Что? — прищурилась она.
— Помнишь, я тебе рассказывал о проекте, который завернул Стерн?
— Который ты собирался продать и разбогатеть?
— Именно.
— И что с ним?
— Кажется, я нашел покупателя.
— Серьезно? — Алла расцвела. — Здорово, Жень! Те москвичи или из Европы?
— Нет. Твой брат.
— Что? — ее глаза стали как два блюдца.
— Да, Кирилл увидел, пока я по телефону говорил. Заинтересовался. Он предложил внедрение моих разработок в технологии Коноко. Если соглашусь на личное участие, он готов сделать меня партнером с хорошим процентом от сделки.
— Личное участие? — Алла моментально выделила главное.
— Да.
— То есть ты едешь с Кириллом в Штаты?
— Да, но не с ним, а чуть позже и на время.
Она задрала голову, чтобы посмотреть на меня. В ее глазах отражалась гордость и паника, нежность и страх, радость и горечь одновременно. Я стоял, как дурак, и смотрел на нее. Просто смотрел, не говоря ни слова. Алла положила ладонь мне на щеку, ласково погладила. Она улыбнулась светло и искренне, а с ресниц сорвались капельки слез.
В этот момент я любил ее сильнее, чем когда либо. Мы были так близко и одновременно так далеко друг от друга. Я больше не был неудачником и голодранцем. Но какой ценой…
Алла
Женя держал мое лицо в ладонях. Руки то и дело соскальзывали и пальцы тонули в волосах. Я опять опустила голову, но он снова заставил ее запрокинуть. Глаза Андреева сканировали меня, как лазерный луч. Словно он пытался запомнить черты моего лица. Впитать, запечатлеть, оставить в памяти. А я наоборот не хотела, поэтому и пряталась.
— Дай мне насмотреться на тебя, Аллусь, — просит он.
— Я зарёванная. И нос распух, — всхлипнула я.
— Ты моя, — ответил он на это и стал целовать.
Его губы скользили по моим губам, щекам, прикрытым векам и проклятому распухшему носу. Я снова почувствовала влагу из глаз. Проклятье, а ведь только уговорила себя не реветь. Женя, стирал ртом мои слезы, уговаривая.
— Девочка моя, это на время. Три месяца всего.
— Целая вечность, — выдавливала я сквозь склеенное горло.
— Полетели со мной.
— Не могу, Жень. Я не могу.
— Тогда я останусь.
— Ты и так затянул. Я прилечу на майские, обещаю. Расправлюсь с заказами и сделаю себе длинные выходные. Говорят, в Хьюстоне хорошо весной.
— Без тебя везде паршиво, малышка.
И я снова разрыдалась, прижавшись к нему. Женькина майка промокла насквозь, а я все не могла успокоиться. Я должна его отпустить с легким сердцем. Он так долго шел к этому. Нельзя марать мечту любимого человека соплями.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Усилием воли останавливаю потоки слез, вытираю глаза, сморкаюсь в платок, который можно выжимать.
— Иди, Жень. Посадка в разгаре.
— Полетели со мной, — в очередной раз просит он. — Прыгай на следующий борт, я дождусь в аэропорту.
Я отрицательно качаю головой, улыбаюсь и говорю:
— Я люблю тебя.
Разжимаю руки, отпускаю его. Женя делает шаг назад. За его спиной — зона посадки.
— Три месяца, — произносит он еле слышно, одними губами шевелит.
Разворачивается и уходит.
Я обнимаю себя, сжимая предплечья до белизны. Я тогда не знала, что три месяца разлуки превратятся в полгода. А потом…
Женя
— Жень, угомонись, ворчит на меня Алка, отворачиваясь от очередной устрицы. — Я сейчас лопну.
— Они свежайшие, Аллусь. Ты же любишь.
Она морщится, но размыкает губы, и я заливаю ей в рот скользкого моллюска.
— Еще один, и я лопну, — скулит она, поправляя яркий шарф.
Сегодня ветрено, но я все равно потащил ее на открытую веранду ресторана. Вид на океан потрясающий. Возможно, стихия впечатляет, потому что я живу тут не так давно, еще не привык. Да и редко выбираюсь на волю. Работы — непочатый край. Я думал, что рехнусь от объемов в Хьюстоне, но становление собственной фирмы здесь потребовало отдачи в двести процентов.
С одной стороны я был рад, что наконец сбежал и адского пекла Техаса. Но даже там мне нравилось больше, чем в России. Возможно, я просто не успел пожить на родине в достатке и все блага богатого засранца оценил именно в Штатах. Как ни крути, а Аллуська привыкла жить красиво. Красивая квартира, красивая машина, красивая одежда, красивая еда в дорогущих ресторанах. Хоть мы и старались не обращать внимания на денежный вопрос, но все равно я чувствовал себя неловко, когда она подстраивалась под мой достаток, чтобы не смущать. Теперь же я могу не смотреть на ценники в лучшем ресторане Сан-Франциско. Хотя здесь лучшее не всегда дорогое. Нужно просто знать места.
Поэтому я привел Аллу не в пафосное заведение, а в рядовую забегаловку на набережной. Но какие тут лобстеры и устрицы! Нужно накормить хорошенько, потому что я вряд ли еще раз совершу подвиг и выпущу ее из постели.
За последние три года я успел выучить английский и даже оброс американским акцентом, привык летать раз в месяц через Атлантику, получил бакалавра экономики, даже стал разбираться в трендах и брендах мужской костюмной моды. Но за это время я никак не мог привыкнуть к неизбежным разлукам с Алкой. Скучал по ней отчаянно, рвался на родину, чтобы побыть с ней хоть день. Ночью не спал, лишь бы позвонить ей по скайпу.
Я звал ее с собой, конечно, но не настаивал. Хьюстон — та еще дыра, и мы все только и ждали момента, когда можно будет закончить с Коноко и свалить. Особенно страдала Аська. Ей даже наш неласковый умеренный климат средней полосы нравился больше, чем дикая влажность и жара Хьюстона. Она часто ныла об этом Алле, заранее дискредитируя все мои потуги заманить Нечаеву в Техас.
А вот Фриско*…
Черт, я в первый же день поймал себя на мысли, что присматриваюсь к домикам в верхней части города. Именно здесь я хотел бы жить. Не один, причем, а с Аллой.
Мы говорили о браке один раз. Я был грубо послан в интимное пешее. Алла категорически не желала даже обсуждать этот вопрос. Когда я пошутил про ошибки прошлого и брачный контракт, она посмотрела на меня так… А потом еще раз послала, только теперь велела делать такие предложения не ей, а ее братцу, который оценит такой прагматизм. Я не стал, конечно, говорить, что это идея Кирилла изначально. Прибьет. Обоих. А мне с Нечаевым еще корпорацию строить и бизнес вести. Он умный, как сволочь, будет полезен живым.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})