Марти не ответила. Она, не отрываясь, смотрела на огромного человека, который, едва войдя в комнату, тотчас же изменил ее атмосферу своим присутствием. Жан-Люк встал навстречу Софоклу Менаркосу.
Когда ребенка внесли в сиротский приют, монахиня в приемном покое читала «Царя Эдипа» — Софокл был ее любимый писатель. Она подарила это имя подкидышу, как богатая крестная мать, делает подарок своему крестнику.
В двенадцать лет он сбежал из монастырского приюта, бродяжничал, воровал еду и жил впроголодь, пока его не взял к себе отец Доминикос, нашедший мальчишку спящим у церковной двери. Священник кормил его, но заставлял работать в саду, убирать церковь, — парнишка делал все, а служанка только готовила еду.
Через несколько месяцев священник начал учить его грамоте; Софокл быстро все схватывал и быстро развивался физически. В тринадцать лет он выглядел взрослым мужчиной и у него начал ломаться голос. Отец Доминикос счел его созревшим для своих замыслов. У священника был потайной ящик в книжном шкафу, где он хранил коллекцию эротически изображений. Однажды, во время занятий с Софоклом, он запер дверь кабинета, вынул гравюры и начал одну за другой показывать их мальчику. На лице Софокла выступил пот, дыхание участилось. Одну из гравюр он выхватил из рук священника, так как не мог оторвать от нее глаз. Это было изображение женщины, которую насилует орел. Распростертое под огромными крыльями нагое тело с раздвинутыми ногами, обморочное лицо, горящие глаза птицы, терзающей хищным клювом и когтями женские груди и живот, льющаяся из ран кровь, — картина так возбудила Софокла, что член его напрягся и терся об ткань штанов. Священник наблюдал за ним с улыбкой, потом отобрал гравюру и спрятал коллекцию в шкаф.
— Тебе понравилось?
— Замечательно!
— Завтра покажу еще.
Софокл всю ночь не спал, вспоминая изображение. У него горела кожа, ему казалось, что он взорвется; утром он почувствовал эрекцию; едва он дотронулся до пениса, на простыни изверглось семя.
Вечером отец Доминикос спросил, не хочет ли он исповедаться. Софокл побагровел и не ответил. — Картинки, что я тебе показывал, — ты о них вспоминал ночью? — вкрадчиво спросил священник.
Софокл кивнул, не отрывая глаз от пола.
— А хочешь посмотреть их еще?
— Да, очень хочу!
Священник принес свою коллекцию и сел рядом с мальчиком, положив руку на его ногу. Когда член Софокла встал, священник положил на него руку. Софокл заерзал на скамье, член набухал все сильнее, отец Доминикос, тяжело дыша, давил на него. Потом он быстро расстегнул ширинку штанов Софокла и скользнул рукой внутрь. — Чудесно! — сказал он. — Продолжай смотреть картинки. То, что я делаю, будет тебе на пользу, сын мой. — Он наклонил голову, охватил член губами и сжал так сильно, что Софокл застонал. Семя горячей струей хлынуло в рот священника.
Вечером Софокл сбежал с узелком одежды, деньгами, которые он нашел в потайном ящике, и картинкой с изображением орла, насилующего женщину.
С этого дня он жил самостоятельно, зарабатывал, где мог, и воровал, когда не находил работы. Но обычно работу ему давали, потому что он был сильный и крепкий. Скоро он нашел постоянную работу на верфи. Ловкий и сметливый, через два года он из ученика стал мастером, в двадцать лет взял в аренду небольшую флотилию, потом занялся всякими манипуляциями не только в корабельном деле, но и с нефтью, сталью и цветными металлами. К тридцати годам он стал одним из богатейших людей в мире.
Когда через десять лет Жан-Люк Дельбо встретил Менаркоса, тот был уже «человеком легенды» О нем рассказывали множество фантастических и правдивых историй. Он был четыре раза женат на красивых женщинах чувственного типа, титулованных или по крайней мере знатного рода. Менаркос занимался сомнительными сделками, и респектабельность его супруг в какой-то мере служила ему прикрытием.
Все его браки кончались трагически. Труп первой жены был вынесен волнами на берег Миконоса. Вторая попала в сумасшедший дом. Третья пропала без вести, а четвертая умерла в больнице — причины смерти остались невыясненными. Ни от одной жены у него не было детей.
Все знали, что в жизни Софокла Менаркоса было много темного, но он привлекал людей исключительной энергией и каким-то почти гипнотическим обаянием. Хотя обстоятельства его личной и деловой жизни внушали серьезные подозрения, доказательств не было, и люди, сближающиеся с ним, предпочитали не верить слухам. Единственный, кто знал тайны Менаркоса, был Жан-Люк, служивший у него вот уже семь лет.
— Приветствую вас, сэр, — с глубоким поклоном иронически приветствовал Менаркоса Жан-Люк.
Тот ответил ему широкой улыбкой, сгреб в объятия длинными, как у гориллы, руками и дружески похлопал по спине.
— Маленький братец, мы давно не виделись, — прочувствованно сказал он и добавил подозрительно. — А ты не пытался удрать отсюда?
— Никогда, — торжественно ответил Жан-Люк. — Да и как бы я мог? В целом мире не укроешься от вашего острого взгляда.
— Да, это верно, — с довольным видом подтвердил великан. — Мой глаз — словно глаз Господа Бога. Я все вижу. А это кто такая?
Жан-Люк повернулся к Мартине — взгляд Менаркоса был устремлен на нее.
— Мартина де Нувель, — представил он.
— Х-мм. С этой хорошенькой штучкой мы позабавимся, — подмигнул Менаркос.
Глаза Жан-Люка побелели от гнева. Но эти вспышки в их отношениях случались так часто, что он мгновенно сдержал себя.
— Конечно.
Менаркос бросил на него острый взгляд.
— Вижу, вижу. Бедный мальчик влюбился и хочет приберечь девочку для себя самого. Вы просто эгоист, молодой человек. Но это не имеет значения. Решает леди.
«Я хочу и смогу удержать ее», — подумал Жан-Люк. Он успокаивал себя, вспоминая, что он первый настоящий мужчина в ее жизни, после мимолетных встреч и увлечений. В их последнюю ночь в Париже она говорила, что любит его. Она привязана к нему и нуждается в нем. Но хватит ли у нее сил противостоять Менаркосу? Если он поймет, что она хочет уступить, он расскажет ей все о Менаркосе.
Ви была по-настоящему разгневана своей последней встречей с Марти в Сент-Реджисе. Она до того расстроилась, что у нее вдруг пропало всякое желание опекать Марти и отвечать за нее. С детства Ви пыталась возместить Марти равнодушие отца, любимицей которого была она. Много лет ей приходилось выплачивать сестре долг. Больше она не в силах была платить. После смерти Армана и исчезновения из жизни Ви Юбера она впала в депрессию, перестала думать о Марти и чувствовала, что отсутствие сестры ей безразлично, даже если та никогда не появится.