Читать интересную книгу "Исход Авроры - Джей Кристофф"

ночь перед самым напряженным днем в его жизни, так что я не могу злиться и не могу просто оставить веселенькое сообщение об угрозе его станции и молиться, чтобы он его получил.

В голову приходила мысль сдаться службе безопасности и умолять их позволить мне поговорить с командованием. Еще подумывал о том, чтобы проникнуть в офицерский корпус или даже на сам саммит и там уже произнести какую-нибудь драматическую речь об угрозе Ра'хаама, стараясь при этом не получить пулю. Дело в том, что у меня нет реальных доказательств существования этой угрозы, и даже если бы я каким-то образом убедил планетарных лидеров, что древняя гештальт-сущность манипулирует ими, вовлекая в несуществующую войну, это все равно не помешало бы агентам Ра'хаама разнести эту станцию на куски.

Лиранн Балкарри предложил мне переночевать в его номере – парень явно нацелился на долгую игру, – но я не смог уснуть. Головная боль теперь постоянная, как и видения: радужные стены и та золотоволосая девушка-сильдратийка, руки, покрытые моей кровью. Воздух переливается полуночно-синим и кроваво-красным, кристалл разлетается вокруг меня вдребезги, и наконец я вижу, как Академия взрывается изнутри. Единственная надежда, оставшаяся в галактике, гаснет, как свеча, и ввергает нас всех в войну.

…ты можешь все исправить, Тайлер…

Честно, я не особо уверен, что смогу. Но другого выхода нет. На моей стороне несколько фигур, и я не зря потратил столько времени, играя в шахматы в команде Академии.

Да, я состоял в шахматном клубе. Знаю, это ужасное признание для лихого космического пирата. Но если ты не ругаешься, не пьешь и не бегаешь за юбками, то в военной академии больше нечем развлечься.

Скажите спасибо, что я был таким интровертом, окей? Потому что я вижу следующий шаг своего врага, как гроссмейстер видит выигрышный ход.

На самом деле есть лишь одна причина, по которой Кэт могла быть в числе охраны премьер-министра. Единственная причина, по которой Ра’хаам отправил сюда именно ее. В конце концов, она училась в этой академии. Она знает ее вдоль и поперек, лучше, чем кто-либо другой. Ее секреты. Ее защитную систему. Ее слабые стороны.

Я уже видел это раньше. Ра'хаам, похоже, знает все, что известно каждому из его прихвостней, но каждый из них имеет особое значение. Существует причина, по которой он заставил отца Аври выследить ее, и я уверен, что дело было не только в том, что она видела его лицо. Существует причина, по которой Кэт сейчас здесь, в месте, которое она знает как свою собственную шкуру.

И я понимаю, в чем состоит эта причина, так же хорошо, как знаю королевский гамбит или защиту Каро-Канн.

Она их триггер.

Кэтрин «Ноль» Брэннок – та, кто разрушит Академию Авроры.

Я только не уверен, как она это сделает.

За час до начала саммита я наконец замечаю ее в вестибюле гостевого крыла жилого сектора. Сам саммит проходит в Анклаве Основателей, где командование Академии проводит свою генеральную ассамблею. Это огромный многоярусный амфитеатр, способный вместить несколько тысяч человек. Сотни делегатов уже направляются на переговоры первого дня. Охрана станции усилена. Но когда я смотрю, как этот угольно-черный костюм и зеркальная маска скользят сквозь толпу, я понимаю, почему Ра'хаам ждал, чтобы сделать свой ход. Участники продолжали прибывать до раннего утра, и из-за наплыва гостей охрана теперь на пределе своих сил.

Тем лучше для одинокой пешки, скользящей сквозь толпу. Она останется незамеченной.

Я пробираюсь за ней, одетый в свой новый темный костюм, с удостоверением журналиста, которое мне дал Лиранн Балкарри, на шее. Удостоверение личности сработает лишь при беглом осмотре, но, как и Ра'хаам, я надеюсь, что служба безопасности будет слишком занята, чтобы обращать на меня внимание. Еще я надеюсь, что Балкарри выполнит свою часть сделки. Я предложил ему сенсацию всей жизни, к тому же он, оказывается, фанат ямочек на щеках. Но от моей партии зависит многое.

На саммит допускаются только делегаты, личная охрана и пресса. Свита и прихлебатели, сотрудники Академии и легионеры – все они собрались в кафе и закусочных под статуями основателей. Обещание Адамса и де Стой выступить с особым обращением вызвало любопытство, и набережная переполнена.

Я теряю Кэт трижды, и пока обыскиваю толпу, сердце бешено колотится. Но в конце концов я нахожу ее снова: она, точно нож, рассекает толпу, направляясь в сторону доков.

Имеет смысл.

Это место, которое она, а следовательно, и Ра'хаам знает лучше всего.

Кэт спускается на турболифте на нижние уровни. Я сбегаю по лестнице, ловя на себе несколько удивленных взглядов обслуживающего персонала. Может, она направляется к складам горючего? К складам боеприпасов? Там много взрывчатки…

Кэт непринужденно проходит мимо патрулей службы безопасности, демонстрируя свое удостоверение ГРУ, а я делаю все возможное, чтобы обойти их стороной. У меня такое чувство, будто я участвую в игре в кошки-мышки, но не уверен, кто есть кто. Мне кажется ужасно странным, что на этой огромной доске миллионов лет и миллиардов жизней всю партию могут решить две крошечные фигуры.

Мы спускаемся на палубу Тета, и она ускользает от меня. Мне приходится задержаться на лестнице, чтобы пропустить второй патруль, и когда я выхожу в коридор, то понимаю, что Кэт просто… исчезла.

Я осматриваю палубу, бросаюсь на этаж ниже, широко раскрыв глаза.

Куда она делась?..

Возвращаюсь по своим следам, отчаяние растет, пульс и головная боль учащаются. В моем сознании снова вспыхивает картина краха Академии.

Нет, нет, нет…

Особенность шахмат в том, что на самом деле ты не играешь в игру – ты играешь со своим противником. Пытаясь предугадать, что он будет делать, прежде чем он это сделает.

И, похоже, меня только что переиграли.

Я оглядываюсь вокруг, и меня охватывает отчаяние. Взглянув на украденный унигласс, я вижу, что сейчас 08.27 по станционному времени – всего тридцать три минуты до запланированного выступления Адамса и де Стой. Если Ра’хаам обеспокоен так же, как я, если он заметил ту интонацию, с которой де Стой говорила о растущих тенях…

И тут я вижу ее. Крошечную светящуюся вывеску над неприметной дверью.

УБОРНАЯ.

Я врываюсь внутрь и натыкаюсь на худощавого молодого бетрасканца в ливрее Академии, который неловко улыбается, когда мы проходим мимо друг друга. Я осматриваю комнату, и когда замечаю вентиляционную трубу, в животе будто что-то переворачивается.

На краске вокруг решетки радиатора свежие царапины.

Я подхожу к нему, но голос за спиной останавливает меня:

– Святой чакк…

Оглянувшись через плечо на кадета, я вижу, что он задержался