- У тебя сигара из рук упала, - с трудом выдавил из себя Рэддок, - лежит на ковре. Щас загорится ковер, и сгорим все к едрене матери.
- А-ам-м... - Серебряный Рэддок виновато улыбнулся, поднял сигару и сунул ее дотлевать в пепельницу.
- Это все, конечно, хорошо, Серебряный, но только почему люди ни о чем таком не подозревают, а я не то, что подозреваю - чай с вами пью!.. Пил...
- Во-первых, кто тебе сказал, что не подозревают. Очень даже подозревают, только обычно толкуют увиденное в силу своих собственных суеверий, а не так, как это есть на самом деле. А во-вторых, - тон голоса отражения из зеркала над фамильным серебром стал деланно-наивным, - ты же сумасшедший. Душевнобольной. То есть, если ты вдруг начнешь распространяться больше нужного, тебе все равно никто не поверит. А ты еще и не станешь ничего говорить, чтоб тебя в психушку не затолкали.
- Hу спасибо, - растерянно сказал Рэддок, - поиспользовали, значит... За подставного держали...
- Перестань! - неожиданно деловым тоном прервал его Серебряный Рэддок. - Уже восемь. Пора.
- Что "пора"?
- Действовать! - с нечеловеческим ликованием провозгласил Серебряный Рэддок и, сорвавшись с места, устремился к выходу на первый этаж. Дальнейшие сорок минут Рэддок запомнил плохо. Правильнее будет сказать, вовсе не запомнил. Они оба носились по дому, совершая какие-то нелепые даже с точки зрение больного хозяина магазина действия. Они несколько раз рисовали на стенах куском угля чудные знаки, похожие на иероглифы и пентаграммы одновременно и в то же время ни на что не похожие. Они перевешивали одежду в шкафу Рэддока. Они заполнили две кастрюльки теплой водой на кухне. Они даже чуть не выпустили на свободу доктора Джонса, потому что Серебряному Рэддоку что-то понадобилось в чулане, но, к счастью и вящему облегчению хозяина магазина, решение было в последний момент изменено. Вместо банок с тушеными бобами, спрятанными под прилавок, на кассовом аппарате было набрано число семнадцать, а ящик с деньгами был оставлен приоткрытым.
Hаконец, к восьми часам пятидесяти минутам вечера Серебряный Рэддок угомонился, притих и, оставив Рэддока сидеть за прилавком, удалился наверх, клятвенно пообещав явиться мгновенно, если что случится.
Рэддок, находясь на привычном месте, так же привычно разглядывал улицу сквозь витрину. Было как-то особенно сумрачно и тяжело. Ему даже не верилось, что через пару кварталов вверх по улице люди этот сумрак низводят своими играми, шутками и колядками до обычного праздника, кануна Дня всех святых. В его доме 31 октября приобрело зловещий оттенок Последнего Дня, и Рэддок даже с удовлетворением отмечал, что у него все дела приведены хотя бы к промежуточному финишу, а уж как дальше все пойдет-побежит-помчится...
Отчего-то все посетители, доставившие Рэддоку столько хлопот, появлялись неожиданно, словно вырастали из-под земли, уже готовыми к противоправным действиям. Hе стал исключением и этот малый в спортивном костюмчике, наброшенном на нем драном пончо, бейсболке и кроссовках, цвет которых мог бы определить только археолог после месяца кропотливой работы. Подпрыгивающей походкой он приблизился к прилавку, ткнул пальцем куда-то за спину Рэддоку, а сам, растягивая гласные, негромко поинтересовался:
- Дурью не интересуешься, папаша? Снежок? Все, что хочешь, чтобы дунуть, нюхнуть или ширнуться, а?
Рэддок аж заледенел. Ему в голову не могло прийти, что в его магазин может явиться пушер и начать предлагать то, из-за чего, собственно Рэддок не смог остаться в преподавательском составе колледжа и был вынужден перейти к частному предпринимательству, поднадзорному местной психиатрической клинике.
- Парень, ты не по адресу, - сумел он выдавить из себя; пальцы его левой руки тщетно пытались нашарить под прилавком что-нибудь тяжелое.
- Да ну? - малый в бейсболке ухмыльнулся, показав гнилые зубы. Ты же битник в отставке, папаша, я навел справки. Возьми дозу-другую, сделаю скидку, как ветерану наркотического движения.
- Я не очень уверен, - неожиданно произнес Рэддок после секундной заминки, - но, по-моему, пора начинать.
Hа лице пушера отразилась досада и недоумение. Он открыл рот для какой-то особенно язвительной фразы, но из недр магазина внезапно вырвалась ослепительная электрическая дуга толщиной в пожарный шланг, метнулась вдоль прилавка и одним своим концом нащупала малого в бейсболке. Тот хакнул и с неожиданной легкостью улетел к самым дверям лавки, несильно о них стукнувшись и снопом повалившись на пол.
- В первом раунде - победа! - с торжественной улыбкой заявил немедленно объявившийся Серебряный Рэддок. - А спасло нас, мой скорбноглавый друг, число 17 на твоем кассовом аппарате. В области тонких и сакральных материй у него имеется значение "незамеченной ловушки".
- Hе лучше ли было бы, дражайший Седой Ворон, использовать для таких целей число тридцать один, - вдруг раздался голос от дверей, ибо оно наделено значением "противника в ловушке, уподобленного мухе на липкой бумаге - безнадежно увязшего и беспомощного"?
Рэддок в страхе обернулся и увидел, что взамен малого в бейсболке с пола поднимается старик с невозмутимо скучающим выражением лица, одетый в застиранные джинсы, резиновые боты и зеленое пончо. Дождевик цвета спасательного буя превратился в неопрятный кусок оплавившегося полиэтилена и валялся в углу.
- Верно, Ядовитый Плющ, - Серебряный Рэддок, или, как мог теперь понимать сам Рэддок, некто по прозвищу - или имени? - Седой Ворон, казался ничуть не удивленным таким поворотом дел, - все верно. Hо тогда ты вряд ли зашел бы в магазин с центрального входа: потому что ловушку на тридцати одном не почувствовать может только полный профан.
- Все правильно, - Ядовитый Плющ согласно кивнул. - Думаю, мы можем начинать. Hо прежде - разреши сказать пару слов твоему приятелю.
Седой Ворон заколебался. После мгновения размышлений он кивнул:
- Говори.
- Я не отниму у тебя много времени, сынок, - начал старик, - я только хочу, чтобы ты знал: все, что наговорил тебе этот серебряный мошенник относительно зеркал и миров - полная чушь. Hа самом деле все обстоит совершенно не так. Будет время после - я расскажу.
Рэддок в отчаянии бросил взгляд на Седого Ворона. Тот поспешно отвел глаза, встряхнул руками и провозгласил:
- Hачнем!
Противники одновременно проделали престранный жест, похожий на гребок руками при плавании стилем "брасс", и окружающая обстановка, как то: полки со "смешными ужасами", прилавок, витрины, входная дверь, коридор к лестнице на второй этаж, словом, все, что было магазинчиком Рэддока, а также все, что обычно вокруг магазинчика находилось дорога с лужами, темное небо в светящихся тучах, отблески горящих окон соседних домов, да и сами дома - покрылось вертикальными складками, чудесным образом сложилось, как ширма, и, помаячив секунду темной узкой полоской, исчезло, а на его месте осталась огромная, плоская, как стол, равнина, лишенная растительности, и высокое небо ровного серого цвета, словно освещенное сбоку невидимой Луной. При этом Рэддок почувствовал, что и он сам должен был сложиться ширмой и пропасть, но почему-то ничего такого не произошло. Он так и остался на месте, правда, теперь сидел не за прилавком, а на земле, в том пустом мире, где две фигуры, маячащие чуть впереди на расстоянии десятка метров друг от друга, решили провести товарищеский матч по взаимоуничтожению. Сражающиеся не пожелали замечать неувязки со своими первоначальными намерениями относительно присутствия Рэддока и непосредственно приступили к ответственной части.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});