фальцетом.
— Нужно прыгать через забор, — прошептал Форг, толкая меня наружу. — Быстрее, Розали, или в скором времени ты повторишь судьбу моей сестры.
Больше я не боялась, вцепившись в руку Форга и следуя за ним по пятам. Мы бежали до заброшенной кузницы так быстро, как могут только дети людоволков. Мои легкие горели огнем, но я знала, что побег — мой единственный шанс на жизнь. Не такой уж надежный, потому что впереди — Запретный лес, но хоть какой-то.
— Сиди здесь и не шевелись, если хочешь дожить до утра, — приказным тоном сказал Форг, оставляя меня на чердаке кузни. — Дай мне всего пару часов, и я обеспечу нас необходимым оружием и одеждой. Теплые вещи в Запретном лесу — это залог успеха, а оружие — единственный путь к победе.
— Цитируешь книги? — изумленно приподняла я брови, узнав выдержку из трудов охотника Гарлама «Запретный лес и все, что о нем известно». В нашем поселении книги, как редкий дар, хранились у Норда — единственного ученого человека на все поселение, и он никому не позволял уносить их домой. Я проводила много времени, читая в домике Норда и помогая тому по хозяйству, но никогда не видела там Форга.
— Не думаешь же ты, что одна-единственная такая заучка? — хмыкнул парнишка, сверкнув белозубой улыбкой. Я даже прищурилась, подумав, что мне показалось. — Еще удивишься, узнав, что я знаю больше тебя.
— Это мы еще посмотрим, — ткнула я его в бок, отчего Форг взвизгнул, как девчонка.
— С тобой мы далеко не убежим, — насупился он обиженно, и тут же исчез в квадратном проеме пола. — Не скучай и постарайся поспать. Нас не станут искать так скоро, будь уверена. Коэнцы любят эффективно появляться на публике при свете дня, и ночные рейды — это не про них.
Я хотела ответить, но Форг уже растворился во мраке, на прощание свистнув мне, подражая лесной пичуге. В такое время все пичужки спали, а вот Форг вполне себе мог так свистеть.
— Хвастун, — сказала я вслух, улыбаясь. Этот парнишка не переставал меня удивлять, и я вдруг подумала, что не так уж он и плох.
«Сколько еще жителей поселения могли бы меня удивить, как это сделал Форг? Пожалуй, один только Норд».
Пожилому мужчине, еще крепкому и сильному, я доверяла даже больше, чем родному отцу. Норд многое знал, охотно делился с детьми своими знаниями и слыл лучшим сочинителем на все поселение, а за меня не раз заступался перед коэнцами. Норда почему-то не трогали, несмотря на его дерзкий колючий взгляд и опасные речи, а женщины сплетничали, что он — потомок самих колдунов. Я бы поверила, не проводи с Нордом столько времени, но, будучи ученым мужем, он все же оставался только человеком.
Когда вернулся Форг, я уже вся извелась, представляя себе худшее.
— Домой теперь точно нельзя, — мрачно сообщил он, вываливая из тканевого мешка какие-то вещи и аккуратно завернутую в чистые тряпицы еду. — Коэн Ша созвал в твой дом старосту и всех коэнцев храма. Столько народу собралось, жуть, даже на крыльце толпятся, ругаются. Всю деревню перебудили.
Форг выглядел потерянным и немного испуганным, но решительное выражение его осунувшегося и бледного лица сказало мне, что он готов на побег.
Утренние лучи солнца едва забрезжили на востоке, когда мы, переодетые в костюмы охотников, спустились с крыши и замерли у заколоченного окна.
— Норд ждет нас у самой кромки леса, — сообщил он задушенным голосом.
— Норд? — вскинулась я, но тут же прикусила язык.
— А ты думала, — лукаво усмехнулся Форг. — Одним нам в Запретный лес ходу нет, а Норд — ученый муж, много повидавший на своем веку. За тебя и уговаривать не пришлось, подорвался с кровати, гремя старыми костьми, и бушевал не так долго.
Я смотрела на смешливую физиономию Форга и видела, как он морщится, выглядывая в щели между досок.
— Нам бы только незамеченными до кромки леса, — бубнил он, почему-то оглядываясь на меня, словно не верил, что я способна бесшумно прокрасться по поселению.
— Эй, — возмущенно пихнула я в бок Форга. — Я бегаю быстрее тебя и крадусь не хуже людоволка.
— Как же, — закатил глаза чумазый Форг, который в чьих-то охотничьих штанах и жилете выглядел до нелепого худым. — Верь женщинам…
Форг хотел сказать что-то еще, но я легким прыжком преодолела подоконник и нырнула между плохо прилаженных досок, даже не оцарапав рук.
— Давай сюда сумку, — шепнула я Форгу, хватая вещи и перебежками направляясь к лесу. Неслась я так, что только ветер в волосах свистел, не оглядываясь назад и не думая о Форге. Это не ему грозит порка на главной площади! Но парнишка не подкачал, оказался у кромки леса минутой позже меня.
— Бедовые дети, — встретил нас Норд, скинув с головы капюшон серого одеяния коэнцев, расшитого по подолу серебром. Он держал под уздцы трех смирных лошадок, которые щипали траву и не подозревали о том, что их ведут в темное и опасное место — в Запретный лес.
— В седло, — коротко приказал нам Норд. — Держимся друг за другом и не отстаем. Остановимся только тогда, когда я скажу. Все понятно?
Мы с Форгом кивнули, рванув к гнедому жеребцу, который выглядел самым живым. Парень первым вскочил в седло, показав мне язык, а Норд одарил его таким хмурым взглядом, что мы оба тут же забыли о дурачествах. Нам предстоял путь по Запретному лесу, тут уж не до смеха. Никто не возвращался оттуда живым. Еще никто.
Глава третья
(Розали)
От буйства красок вокруг резало глаза. До сей поры, я бывала в Запретном лесу лишь с моим дедом, и случилось это несколько лет тому назад. Из степей мы возвращались тайными тропами, давно нехожеными и заброшенными, и дед вел меня в обход леса, по каменистым ущельям и высокогорным грядам. Подходя к поселению, мы несколько раз заночевали на опушке Запретного леса, привязав себя веревками к толстым дубовым ветвям. Те ночевки до сих пор снились мне в кошмарах, и просыпалась я от голодного воя людоволков, стороживших нас ночами напролет.
Сейчас же лес казался волшебным, наполненным ароматом грибов и прелой листвы. Умытый дождями хмурой поры, Запретный лес сиял и сверкал в утренних лучах солнца, а гомон птиц, которые селились в редколесье, оглушал, заставлял беспричинно улыбаться и закрывать глаза от наслаждения.
Несмотря на все пережитые страхи и бессонную ночь, я чувствовала распахнутые за спиной крылья, так хорошо становилось от одной только мысли, что поселение людей с каждым прожитым мигом