Девчушка лет, наверное, девяти-десяти медленно брела по улице. Одна её рука была отрублена, половина тела обгорела, а кожа с подбородка сорвана так сильно, что было видно кость. Она брела, наступая прямо в сгустки чар, но те не причиняли ей вреда.
- Велион, - прошептала Элаги.
Велион молчал. Он вообще не понимал, как девочка с такими ранами может всё ещё двигаться. Даже если они её подберут, то она наверняка не выживет… да и не надо ей было жить с такими уродствами.
Неожиданно из-за поворота выскочил какой-то мужик. В его руках был здоровенный рожон, изо рта стекла слюна, а лицо было перекошено ненавистью и безумием. Он за несколько прыжков догнал девочку, с размаху всадил ей в спину дрын. Девочку пробило навылет, она пошатнулась, но продолжала идти, хотя из её живота торчало острие рожна. Мужчина опрокинул её на землю, вырвал из тельца своё оружие и принялся наносить удары, как дубиной, один за другим, по голове, по бокам, втаптывая детское тельце в землю, пиная. Это длилось долго, очень долго. Всё вокруг было в крови девочки, она плескала в стороны, струилась по мостовой.
И всё это происходило без единого звука.
Наконец, мужчина остановился. Он постоял, сгорбившись, над тем, что когда-то было десятилетней девочкой, а потом бросился вперёд, прямо на могильщиков.
- Велион!
Тотенграбер сбросил оцепенение, которое владело им всё это время. Он выхватил меч, сделал три коротких шага вперёд, краем глаза глядя под ноги, чтобы не наступить в какую-нибудь гадость.
Мужчина с колом налетел на него. Велион двумя быстрыми движениями отвёл занесённый над его головой кол, рубанул мужчину по груди…
Хотел сделать это. Меч будто бил по воздуху. Мужчина налетел на него… и пробежал сквозь. Велион, который даже не успел зажмуриться, тяжело вздохнул. Это было приведение. Вот уж никогда бы не поверил, что существуют привидения.
Могильщик повернулся назад. Элаги сидела на мостовой, обхватив голову руками. Мужчина исчез. Велион ещё раз перевёл дыхание и посмотрел в ту сторону, где лежало изуродованное тело девочки. Его тоже не было. Вот только…
По улице брела девочка. У неё была отрублена рука, а половина тела обгорела.
Тотенграбер почувствовал страх, даже не страх – животный ужас. Он с трудом удержался от того, чтобы бежать назад сломя голову. Могильщик отвернулся: мужик с колом уже выбегал из подворотни.
Велион аккуратно вернулся к Элаги, с трудом поднял её на ноги. Девушку трясло, она рыдала. Могильщик что-то шептал ей на ухо, рукой закрывал ей глаза, но она не успокаивалась. Надо было возвращаться, немедленно.
И в этот миг на него обрушилось то же чувство, что и на подходе к городу. Писк давил на мозг, от него сводило зубы. Казалось, что его сущность начинает раздваиваться. Это сводило с ума. Велион зажал уши ладонями, но это не помогло. Оставалось только шагать вперёд, крепко держа рыдающую Элаги за руку.
Но это оказалось не так просто. Улица, прежде пустая, была наполнена людьми. Нет, их было не много, человек двадцать, но…
Трое горожан в отрепьях, среди них молодая девушка лет пятнадцати, распинали на позорном столбе молодого паренька в хорошей одежде. Парень беззвучно открывал рот, но даже если бы это было не привидение, двое могильщиков мало бы что услышали – у парня был вырван язык. Наконец, парень затихал, и всё начиналось с начала – ему, окровавленному, загибали руки за столб, начинали прибивать огромными гвоздями.
Ещё двое избивали палками бородатого тощего старика в смешном колпаке.
А четверо…
- Не смотри, - шептал Велион. – Не смотри…
Женщина. Молодая красивая женщина в дорогущем платье. Она держала в руках младенца. И четверо грязных мужиков.
Двое выдирали из её рук малыша, совсем грудничка, другие уже начинали стаскивать с женщины платье. После короткой борьбы мужланам удалось вырвать младенца. Один из них, широко размахнувшись, размозжил голову ребёнка о мостовую, а трое других уже сорвали с женщины платье, один пристраивался между её ног.
Велион тяжело дышал, глотал слюну, но слюны не было – во рту пересохло, ноги подгибались. Элаги рыдала в голос, рвалась из его трясущихся рук, бормотала что-то. Что? Могильщик старался вслушаться в её слова, но не мог, он слышал всё, но не понимал, что она говорит. Кажется, просила отпустить, шептала что-то о том, что им надо помочь, что это надо остановить. Велион долго не мог понять – что. А поняв, долго не мог вымолвить ни слова – глотку затыкал спазм, лёгкие будто были заполнены пустотой, а слова… слова были удручающе бессмысленны, бесполезны.
- Это привидения, - буквально простонал тотенграбер, хотя казалось, что он не сможет выдавить из сведённого спазмом горла ни звука.
Девушка на миг замерла в его руках, Велион немного ослабил хватку. И получил тяжелейший удар в пах. Могильщик отпустил руки, ноги подкосились, он упал на колени, тяжёло раскрывая рот, чтобы вдохнуть. Но вдохнуть не получалось, боль была ужасной, она занимала всю его сущность, на время уняв комариный писк, который стал оглушающим.
Могильщица закричала в голос. И рванулась вперёд.
- Нет! – закричала она. – Стойте!
Велион, наконец, вобрал в лёгкие воздуха, но крикнуть Элаги так и не успел.
Она пробежала несколько шагов вперёд и прыгнула вперёд, как раз в этот миг мужлан размахивался, чтобы разбить голову младенца. Несколькими секундами раньше один из них свернул голову насилуемой женщине, всё опять повторялось.
- Нет… - выдавил Велион из глотки. Но всё было без толку. Его охватило какое-то оцепенение, он будто бы не владел своим телом. Мир сузился для него до вернувшегося комариного писка, стоявшего над ухом, и бегущей вперёд Элаги. Он бы мог догнать её… если бы бросился за неё несколько мгновений назад. А теперь…
Могильщица, вытянув руки вперёд, прыгнула на мостовую. Она намеревалась смягчить удар, который стоил жизни младенцу, поймать его тельце перед самой мостовой. Но этот удар был совершён десятки лет назад…
Голова ребёнка прошла сквозь её руки, но больше Велион ничего не видел – жуткую сцену загородило тело Элаги. Она упала всем телом на мостовую…
Могильщик взвыл.
… как раз на то место, где лежала та злосчастная шкатулка с монетами.
Раздался тяжёлый, тягучий звук. Вспышка света.
В лицо Велиону брызнула кровь, настоящая кровь, кровь человека, не призрака, в ноги что-то ткнулось. Могильщик перевёл взгляд вниз. Это была кисть Элаги. Чёрная перчатка даже не была запачкана кровью. Тотенграбер закричал ещё раз.
Как Велион выбрался из города и добрёл до вчерашнего места стоянки, он не помнил. Голову застилал туман, мысли ворочались с трудом. Кажется, он полз на четвереньках с закрытыми глазами, нашаривая дорогу руками. Это продолжалось долго, очень долго. Могильщик открывал глаза, но если видел кого-то, сразу же закрывал их. Это было слишком тяжело. А может быть, он просто никуда не смотрел, кроме как под ноги.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});