Должно быть, в тот же период Эд женился на некой Теодераде[78], предположительно принадлежавшей к роду Одранов, графов Труаских, которая принесла ему в приданое имение Лаши в земле Кёд, в графстве Mo.
Возможно, у него был сын по имени Гвидо[79], судьба которого абсолютно неизвестна и который больше в этом рассказе не появится.
Первым актом Эда, известным нам, стало произведенное им в качестве графа Парижского возвращение церкви Парижской Богоматери владений, отобранных у нее его предшественниками на этом графском посту[80]. Среди составителей этого акта (он был создан, возможно, еще до осады Парижа норманнами, хотя в формулировках преамбулы и можно усмотреть предвестие этой скорой беды) Эд находится в обществе своего брата Роберта, названного графом, и некоего графа Альтмара, вероятно, сеньора в Артуа и аббата монастыря Сен-Медар в Суассоне[81]. В течение всего своего царствования Эд поддерживал наилучшие отношения с этим аббатством[82].
Если мы добавим, что Эд был красив[83], высок, силен, энергичен, что он превосходно стрелял из лука и метал дротик[84], наконец, что он был смел, как покажет продолжение рассказа, и даже честен[85], мы скажем всё, что можно было знать о нем накануне осады Парижа.
ГЛАВА II.
ОСАДА ПАРИЖА НОРМАННАМИ (885–887)
В 884 г. король Карломан купил мир у Великой норманнской армии, стоявшей в Амьене; после этого норманны разделились, и, в то время как одни стали на зимние квартиры в Лувене, другие переправились в Англию. 12 декабря умер западно-франкский король Карломан. Норманны тем меньше сочли себя связанными Амьенским договором[86], что преемник Карломана, император Карл III, нарушил мир, неосмотрительно послав против них в Лувен войско, по большей части состоявшее из франков Западного королевства. «Для чего вы к нам пришли? — сказали норманны западным франкам, позорно отброшенным назад. — В этом не было необходимости. Мы знаем, кто вы; вы хотите, чтобы мы снова к вам вернулись — мы это обязательно сделаем»[87]. И 25 июля 885 г.[88] они вступили в Руан. Их отряд вырос за счет соратников, вернувшихся из Англии после неудачного похода[89]. Впрочем, они не появились перед городом все вместе: первые подошли туда по суше,[90] а за ними франкская армия, очевидно, та, которая напала на них в Лувене и с приближением которой они по своему обычаю рассредоточились — одни отплыли на Шельду, другие направились по суше на юг. Не желая давать сражения без поддержки флота, последнего прибежища в случае поражения, последние переправились через Сену на найденных ими лодках; таким образом между ними и противником оказалась река; когда же норманны добрались до левого берега, их первоочередной задачей стало укрепиться. Потом они дождались своих кораблей, которые не замедлили подойти. Такое сосредоточение на Нижней Сене норманнов, прибывших из Лувена по суше, с Шельды по морю[91], из Англии и, может быть, также из Дуйсбурга[92], где в 884 г. граф Генрих разгромил одну их ватагу, было равносильно объединению заново Великой норманнской армии, на время разделившейся после подписания Амьенского договора.
После подхода своего флота они покинули Руан[93], проследовали по левому берегу Сены и встали приблизительно в километре к западу от Пон-де-л'Арша, в местности под названием Ле-Дам. Их остановили там укрепления, которые Карл Лысый возвел в Питре, чтобы закрыть путь по Сене, и состоявшая из нейстрийцев и бургундцев франкская армия, которая собралась при вести о взятии Руана, прошла левым берегом Сены и остановилась у места впадения в нее реки Эр, на правом берегу последней. Норманны серьезно укрепили свою позицию. Между обеими армиями начались переговоры, но закончились безрезультатно. Однажды на заре отряд франков под командованием Рагнольда[94] герцога Мэнского, возможно, командовавшего франкской армией, во всяком случае, человека влиятельного, пересек Эр и отправился слушать мессу в Сен-Жермен[95]. Оттуда они доскакали до норманнского лагеря. Вход в него был широко открыт; норманны вытащили свои корабли на берег и, казалось, спали; они лежали на земле, накрывшись щитами. Некий Роланд, знаменосец Рагнольда, первым ворвался в лагерь; норманны, сон которых был всего лишь притворством, тотчас вскочили и перебили всех, кого смогли настигнуть, остальные же бежали. Рагнольд в этой стычке погиб[96], и франкская армия отступила, не добившись никаких результатов и сильно пав духом.
Ободренные этим легким успехом, норманны разрушили свои укрепления, покинули Пон-де-л'Арш и пошли вверх по Сене; ничто на этой реке их уже не остановило[97] до самого Парижа, который епископ Гозлен в крайней спешке укрепил. Работали и на Уазе. Чтобы не оставить путь по этой реке открытым для захватчиков, укрепленный лагерь построили в Понтуазе, на холме Бельен[98]. Командовать им поручили некоему Отрану, вероятно, выходцу из Бове[99]. Норманны, захватив Мёлан, двинулись на Понтуаз; река, похоже, не охранялась; они обосновались на острове Потюи, блокировали укрепленный лагерь, отсекли его от водного потока и взяли защитников измором, оставив без воды. Те капитулировали и добились сохранения себе жизни на условиях, что выдадут заложников и возьмут с собой только коней и оружие. Отран и его люди отступили в Бове. Норманны сожгли вражеский лагерь, взяв добычу, а потом, исполненные смелости и воодушевления[100], пошли на Париж, куда, возможно, на соединение с ними подошли норманны с Луары[101] дополнительно усилив их плотные и грозные ряды.
Сведения о плане Парижа в IX в. немногочисленны и неясны; однако бесспорно, что в те времена основную часть города составлял остров Сите[102]. Там и находился город как таковой[103], убежище при опасности. Он был окружен римской или галло-римской стеной, вероятно, зубчатой, фланкированной башнями[104] и отделенной от реки песчаным берегом, ширина которого менялась в зависимости от уровня воды и который служил дозорным путем. На Сите в те времена, помимо второстепенных церквей, таких как церковь Святого Германа Старого (Сен-Жермен-ле-Вьё)[105], Сен-Марсиаль, тогда называвшейся Сент-Элуа[106], и т. д., располагались дворец, остатки которого найдены на дворе Сент-Шапель[107], и собор Парижской Богоматери, к имени которой в то время еще иногда добавляли имя святого мученика Стефана; он занимал большую часть площади современной паперти и был ориентирован так же, как и позже; с точки зрения архитектуры и украшений ничего особо примечательного в нем не было[108]. Недалеко, южней, напротив галло-римской окружной стены, возвышался епископский дворец, одним из главных элементов которого был большой зал, aula, «характерный символ епископской власти»[109].
Восточней Сите находился остров Богоматери, который в 867 г. был возвращен парижской соборной церкви и, можно предположить, не населен[110]. Северней и южней по обоим берегам Сены раскинулись предместья. В предместье на правом берегу, которое было более важным, жили многочисленные ремесленники и купцы; там уже стояли аббатства и крупные церкви, такие как Сен-Жерве, Сен-Мерри, Сен-Жермен-ле-Рон, впоследствии Сен-Жермен-л'Оксерруа, Сен-Лоран, базилика Сен-Мартен-де-Шан и т. д.; сказано, что эта часть Парижа «должна была удостоиться защитного вала»[111]; но этого вала, никаких следов которого не найдено, в конце IX в. не было[112]. «На южном берегу Сены в счастливый период римского владычества был создан прекрасный квартал. В середине III в. н.э. его разрушили»[113], но в IX в. еще сохранялись многочисленные развалины, в том числе руины «всех общественных зданий, возведенных для увеселения парижан», арен, театра, амфитеатра, цирка, дворца Терм. Помимо этих более или менее больших руин, на левом берегу «можно было видеть лишь огромные огороженные возделанные поля и кое-где — отдельные церкви или часовни»[114]: Сен-Марсель на востоке, Сент-Женевьев, Сен-Северен и Сен-Жюльен близ Малого моста, наконец, на западе — большое и знаменитое аббатство Сен-Жермен-де-Пре; на этом берегу не было никакого вала, который мог бы оказать серьезное сопротивление. «В отличие от северного предместья, уже процветавшего, южное еще переживало аграрный период; земли, виноградники, луга, находившиеся там, были разделены на участки, имевшие собственные заборы или ограды […]; редкие дома, какие можно было встретить в этих местах, либо, несомненно, стояли вдоль главной дороги, римской, из Лютеции в Ценаб, либо группировались вокруг аббатства Сент-Женевьев, либо это были бедные домишки, разбросанные тут и там и служившие жилищами земледельцам»[115].