Читать интересную книгу Японский парфюмер - Инна Бачинская

Алина так и не позвонила…

Он думал тогда, что сойдет с ума от стыда и горя. Но все проходит в конце концов. Алина не разговаривала с ним несколько месяцев. Потом они стали перебрасываться словом-другим, даже бывали вместе в школьных компаниях, но все это было уже не то. Совсем не то. Что-то закончилось для них, и они не знали, как это вернуть.

Выпускные экзамены прошли, словно в тумане. Потом нужно было поступать, учиться, сдавать сессии. А потом он узнал, что Алина вышла замуж за одноклассника Володю Галкина. Он воспринял новость спокойно, даже с легким презрением. Недоделанный Володька Галкин! Тюфяк по жизни! Да разве он с ней справится? Предатель! А ведь дружили! Там ему и место – под ее каблуком.

Они не искали с ним встреч. Он – тоже. Как-то он встретил в читальном зале Елену, сестру Алины. Что-то дрогнуло в нем – Елена смотрела на него глазами, так похожими на глаза старшей сестры.

Они стали встречаться, а спустя полгода поженились. На свадьбе он увидел Алину. Впервые за несколько лет. Она поздравила молодых – сияющую хорошенькую невесту в длинном платье из белого гипюра, с букетом красных тюльпанов и его, скорее озадаченного, чем обрадованного.

– Совет вам да любовь, – сказала Алина и прижалась губами к его щеке. И он понял, что ничего не прошло…

Они дружили домами – собирались на праздники, иногда выбирались на природу или в театр. Но их отношениям недоставало тепла, они не были нужны друг другу… Он так и не простил Володю Галкина, понимая в то же время, что тот ни в чем не виноват. А сестры могли видеться и без мужчин.

Он иногда спрашивал себя: неужели Володька не знал о них с Алиной? Неужели не помнил их вместе? Неужели его не интересовало, почему они расстались? Он понял, что ничего не прошло, что он по-прежнему любит Алину, теперь вдвойне недосягаемую и вдвойне желанную. Он любил ее и ненавидел – за жесткость, неумение прощать, беспощадность. Из-за его дурацкого мальчишеского поступка она погубила две жизни – свою и его. Да, да, и свою тоже!

Они оба это понимали. Иногда их взгляды встречались, огонь вспыхивал в ее глазах, и, словно одержимая дьяволом, она начинала дерзить ему, издеваться над его работой, деньгами, называя мафиози. Он резко отвечал ей, и они, не стесняясь тех двоих, что сидели молча (что они чувствовали при этом?), начинали скандалить, не выбирая выражений, ненавидя и желая друг друга. «Живодер!» – однажды крикнула она злобно. Он схватил ее за плечи, больно сжал. Они смотрели друг другу в глаза, стоя в полутемном коридоре, а те, двое других, болтали о чем-то в гостиной. Живодер! Жалкое, спившееся существо, вымещающее свои жизненные неудачи на бессловесных тварях. Ах ты, дрянь! Ненавижу! Он притянул ее к себе, впился губами в дерзкий и желанный рот. Она ответила…

Ситников так глубоко ушел в свои воспоминания, что, похоже, забыл обо мне. Лицо его напоминало гротескную маску – запрокинутая на спинку дивана голова, нахмуренные брови, сжатый в тонкую полоску рот, задранный кверху упрямый подбородок. И кулаки на коленях. Я сидела тихо, как мышь под веником. Я уже жалела, что пришла. Дурацкая затея! А этот Ситников… тот еще персонаж! Жесткий, неприветливый, грубиян! У его жены, красивой, молодой, было все, о чем только может мечтать любая женщина – прекрасный дом, спокойная размеренная жизнь, деньги. И она тем не менее смертельно напуганная обратилась ко мне за помощью. Значит, не было главного…

Мелодичная трель звонка заставила нас вздрогнуть.

– Какого черта! – проворчал сквозь зубы Ситников. С силой провел по лицу ладонями и поднялся с дивана. Помедлив, направился в прихожую. Мне показалось, он раздумывал, впустить ли нового гостя.

– Картина Репина «Не ждали»! – раздался из прихожей радостный сочный бас. Затем – грохот опрокинутой вазы, топанье, шлепки. – А это я, старинный друг Добродеев, собственной персоной. Решил заглянуть, проверить, как ты, старик. Запросто! Без звонка, без галстука, так сказать! Как не позвоню, отвечают: «Хозяин уехамши». Дай, думаю, зайду, повидаю друга Сашку! А вдруг ты дома? И оказался, как всегда, прав. Как ты, старик?

– Нормально, – неохотно отозвался Ситников. – Проходи, Алеша.

– Э, да тут дама! – вскричал тот, кого назвали Алешей. Он рванулся ко мне, схватил мою руку и смачно поцеловал. Щелкнул каблуками, склонил голову и упер жирный подбородок в не менее жирную грудь: – Алексей Добродеев!

Был это большой, толстый, очень подвижный человек с любопытными глазами, небрежно и дорого одетый, и от него изрядно попахивало спиртным.

– Екатерина Берест.

– Екатерина! Катюша! Вы позволите мне называть вас Катюшей? Рад, рад! Как это мы раньше не пересеклись? – Он плюхнулся на затрещавший диван рядом со мной, схватил ситниковский стакан и залпом выпил. Пошарил глазами по столу, крякнул, пробормотав: – Ох уж эти бедные богатые, поправиться есть, а закусить – извините!

Взял мои руки в свои большие, мягкие и горячие ладони и сказал, заглядывая мне в глаза:

– Ну, Сашка, ну, негодяй, и что они только в тебе находят? Кто вы, прелестное дитя?

Голос у него был бархатный, выражение лица самое благодушное, но внимательный острый взгляд диссонансом. Его колено уперлось в мое, и я отодвинулась.

– Прелестное дитя – владелица «Королевской охоты», – буркнул Ситников.

– Что такое «Королевская охота»? Кафе? Элитный клуб?

– Неужто не знаешь? Ты же у нас завсегда в курсе! Это детективное бюро.

– Ты нанял детектива? – В голосе Добродеева проскользнули недоверчивые нотки.

– А то! – хмыкнул Ситников.

– Но ведь… ведется следствие, при чем тут частная контора? Или ты хочешь сам…

– О чем ты? Какое следствие?

– Ну, как о чем… – Добродеев слегка смутился. – В связи с… – он замялся, – с Еленой.

– При чем здесь Елена?

Добродеев, похоже, растерялся. Побагровев, он переводил недоуменный взгляд с Ситникова на меня.

– Я не детектив, – вмешалась я. – «Королевская охота» – это охранное агентство, и я здесь потому, что…

Закончить я не успела, так как Ситников, потянувшись за салфеткой, опрокинул мой бокал. Я ахнула. Добродеев проворно отодвинулся.

– Черт! – буркнул Ситников, промокая салфеткой разлитое вино.

Некоторое время мы сидели молча, наблюдая, как мягкая ткань неторопливо впитывает красную жидкость.

– Охрана? – опомнился Добродеев. – Зачем тебе охрана? Ты думаешь, что тебе что-то угрожает?

– Всем нам что-то угрожает, – ответил философски Ситников. – Я слышал, Рубова ограбили и чуть не убили в собственном подъезде.

– Рубова? – оживился гость. – Не слышал! Когда? И много взяли? Ужас какой! Из дома выйти нельзя! А вы меня, ребята, не дурачите? Прекрасная дама – начальник охраны! Или начальница? Как вы сказали? «Королевская охота»? Что-то знакомое, вроде роман такой был, вспомнил – «Королевская рать». Такая красавица! – затараторил Добродеев – похоже, пришел в себя. – И я узнаю об этом последним? Я должен написать о вас! Непременно! Екатерина-амазонка!

– Господин Добродеев – журналист, пописывает в различные печатные органы, от красных до коричневых, включая зеленые и синие…

– Синие?

– Ну да, дамские журналы.

– Почему – «синие»? – спросила я.

– Издевается, «синие чулки» имеет в виду, – фыркнул Добродеев. – Ну и что? Истинный писатель вне политики! – Он уселся поудобнее, и было видно, что уйдет он не скоро. – Хорошо сидим. А по маленькой? За прекрасных дам!

– Есть водка, – сказал Ситников. – И все.

– А нам ничего больше и не надо! – обрадовался Добродеев. – Омни-а а ме-а-а мекум порто-о-о! [3]– пропел он низким, не без приятности батюшкиным басом. Он легко вскочил с дивана и побежал в прихожую. Вернулся через минуту с необъятным кожаным портфелем, откуда тут же принялся вытаскивать и метать на стол свертки и сверточки. По комнате поплыл запах копченого мяса. – Саша, давай тарелки!

Ситников распахнул дверцы серванта…

– Классный закусон! – приговаривал Добродеев, разворачивая еду. – А мы вот попросим прекрасную охотницу поухаживать за двумя голодными мужиками, ммм, как? – Он с улыбкой заглядывал мне в глаза.

Я принялась раскладывать мясо в тарелки, они внимательно наблюдали. Мне показалось, у меня дрожат руки. Часы где-то в глубине квартиры принялись плоско отбивать время. На шестом ударе я сбилась. Должно быть, одиннадцать! Или полночь. Ну и что? Меня ведь никто нигде не ждет…

Добродеев был в ударе. Самые невероятные истории, героем которых выступал он сам, сыпались как из рога изобилия. Мы молча внимали. Он размахивал руками, таращил глаза, делал драматические паузы. Говорил он о себе в третьем лице, называя по фамилии, и казалось, речь идет о каком-то незнакомом ловком парне по имени Алексей Добродеев. Действие происходило в разных странах, упоминались известные имена. Сюжет был довольно однообразен: Добродеев и Кто-то Ужасно Знаменитый. Добродеев сказал (сделал, написал) что-то необыкновенно замечательное, Кто-то Ужасно Знаменитый был потрясен!