Читать интересную книгу Былицы - Валерий Свешников

Так я и сам попался на крючок – стал любителем рыбалки. Эта любовь продолжается и до сих пор. Интересно, что любителями рыбалки стали только те из нас, у кого в тот первый раз был хотя бы небольшой улов.

Потом были другие снасти, свои рыбные места, появилась любовь к зимней рыбалке, вскоре родилась страсть к подводной охоте, и много что еще взрастало в нас. Но посеяно все это было той небольшой удачей – скромным, но, как оказалось, таким важным уловом.

Смыслы рыбалки

Тяга к сидению с удочкой на берегу реки не прошла для меня бесследно. Увлечение рыбалкой крепчало раз от раза. Вскоре я уже самостоятельно ездил на рыбалку. Появились друзья, также желающие испытать рыбацкое счастье – хороший клев и радость от большого улова. Чаще всего я бегал на рыбалку на наш ближний берег – от улицы Воровского до Соборной горки. Это, я думаю, самые красивые места Вологды, хотя и не очень рыбные. Под Соборной горкой встречались молчаливые рыбаки-философы, раскинувшие удочки на леща. У них, можно сказать, был постоянно действующий клуб по интересам.

Поездки на рыбалку не остались без последствий – я стал интересоваться природой. Раз любители леща не очень разговорчивы, искал рыбацкие тайны в книгах. Это был еще один ключик к природе и ниточка связи с ней. Но это было не фанатичное поклонение, как теперь у «зеленых», а что-то большее, хотя и не определенное до поры до времени.

Как-то раз, придя ранним летним утром на берег Вологды, я, вместо того чтобы закинуть снасти в воду и ждать первой поклевки, залюбовался открывшейся картиной. В природе царило полное безветрие, светило солнце, над водой стелился легкий туман. Вода была как зеркало. Поэтому церковь Сретенья, стоящая на противоположном берегу, стала центром картины без рамы. Я стоял и любовался ею, не решаясь забросить свою снасть в эту картину. Меня удерживало странное ощущение – если я своим поплавком подниму волну, то легкий ветерок от моего вторжения подхватит ее, и вся эта красота пропадет, так как вода покроется рябью. Вот такие странные последствия могут быть у простого увлечения рыбалкой.

В другой раз обострение созерцательности случилось во время весенней рыбалки. Мы сидели у лунок на реке Тошне, близ села Дудинского. Весной, в конце марта, когда первые весенние талые воды попадают в реку, рыба начинает готовиться к нересту. В такие моменты клев улучшается настолько, что бывалые рыбаки его называют «жором». Надо сказать, что испытавших это удовольствие от хорошего клева среди рыбаков довольно много. Ходят слухи о приметах, по которым можно определить, кто перед тобой – такой удачливый рыбак либо обыкновенный любитель-дилетант. Посмотрите на руку около локтя этого счастливца, и вы увидите: на сгибе руки – заметный синяк. Этот рыбак много раз кому-то показывал размеры рыбы, которая будто бы так некстати сорвалась на последней рыбалке во время жора.

Итак, весна, уже пригревало солнце, весенние каникулы только начались, и я ощутил, как меня охватило восторженное настроение, соответствующее этому чудесному моменту и возрасту – в четырнадцать-пятнадцать лет. Мы с отцом кое-что уже поймали, но утренний клев быстро закончился, поэтому я стал озираться вокруг, тем более солнечный свет и тепло действовали расслабляющее.

Оглянувшись вокруг, я удивился красоте дня. Небо было таким ярко-голубым, что я так и застыл с запрокинутой головой. Около Дудинского росло много осин, а может быть тополей. И вот, золото осиновых веток, припорошенных снегом и освещенных солнцем, на фоне голубого неба так и осталось в памяти на всю жизнь.

Вперед, по насту!

Ранней весной есть замечательное время, когда днем снег под лучами солнца быстро начинает таять. На боковых сторонах сугробов с южной стороны лучи солнца прямо «прожигают» грязноватый снег, и он на глазах становится ноздреватым, пористым. Ночами же зима еще берет свои права, и морозит довольно изрядно. На поверхности снега образуется очень прочный наст. Он может держать даже вес человека на лыжах, и это дает необычайную свободу. С утра можно катиться на лыжах в любом направлении, без всякой лыжни, и нигде не провалишься – наст выдержит. Тогда непроизвольно все лыжники начинали невольно переходить на коньковый (как теперь его называют) ход. На лыжах мы легко неслись, и надо было только не забыть, что после полудня закончится вся эта благодать, снег начнет проваливаться. Мы далеко улетали по насту, жаль, что лыжи при этом сильно обдирались. Но удовольствие стоило того.

Помимо наслаждения от езды по насту, можно сказать и о новых впечатлениях от увиденного тогда. Так, на снегу, на насте, можно было увидеть какие-то странные царапины, которые были всегда симметричны и похожи на рисунки гвоздем какого-то шутника. Только спустя несколько лет, при обучении в Университете я понял, что видел в тот раз свадебные танцы самца серой вороны. Эта птица пытается «вскружить голову самке», пикируя перед ее носом (клювом) и пролетая над настом низко-низко, так, чтобы крыльями задевать снег и оставлять эти следы. Видимо, у ворон это высший пилотаж.

Град Китеж

Примерно в возрасте пятнадцати лет я стал судовладельцем! Да, да, настоящим судовладельцем. Мы с отцом построили лодку-плоскодонку у себя во дворе дома.

Почти десяток лет мы рассекали просторы реки на нашей лодочке. Папа на ней частенько ловил рыбу пауком – особой сеткой, подвешиваемой на блоке к балке на носу. Далеко на лодке не уплывали, но о путешествиях мечтали.

И вот как-то раз собрались мы на открытие весенней охоты в низовья Вологды. Набралась тогда целая флотилия – впереди шла лодка со стационарным мотором. Мы прицепились за нее буксиром и довольно быстро под мерный стукоток мотора добрались до места охоты. Нам надо было к вечеру достичь устья реки – места, где Вологда сливается с реками Лежей и, по-моему, Сизьмой. А все вместе они затем впадают в Сухону. По быстрой воде весеннего половодья мы промчались до места назначения за пару часов.

Я был поражен разливом рек – громадным пространством, залитым водой – следствием весеннего половодья. Это пространство походило на большое озеро. Мало того, что сами реки довольно велики, особенно весной, но еще и вода стояла так высоко, что все окружающие леса и луга были залиты водой, поднявшейся на несколько метров. Уткам там просто раздолье, но это давно знали охотники и на открытие охоты их поджидали с ружьями наперевес и наизготовку.

При большой воде весеннего разлива каждый охотник ищет свое заветное местечко, где можно подкараулить желанную добычу. Ему надо найти такое место, где можно было бы укрыть лодку с одним, а то и двумя охотниками. Но перед ними должно быть большое водное пространство, где можно расставить чучела уток для привлечения селезней. А тут, крути-не крути, надо много потрудиться, чтобы найти такое место.

И вот в поисках своего утиного Эльдорадо поплыли мы по какой-то просеке – не просеке, но по какому-то пространству, между деревьями в лесу. Просека при этом как-то плавно изгибалась, и вот она закончилась, и мы попали в настоящую сказку!

Представьте себе: среди воды на небольшом возвышении стоит большая усадьба, почти дворец! Два одноэтажных крыла, посередине двухэтажный портик с колоннами. Сохранилась еще желтая с белым окраска фасада, еще цела зеленая крыша, но кое-где разбиты стекла в окнах. Понятно, что жизни в этом доме давно нет. И все равно здание поражало какой-то гармонией и вызывало удивление, почему эта красота заброшена и никому не нужна.

Сожалею, что так и не смог узнать историю и даже название этого поместья. Но сих пор помню потрясение от появления из вод этого «града Китежа».

Не очень удачно сложились обстоятельства охоты в тот раз. Подстрелили мы всего по утке, а вечером отец рубил сучья и ударил топором по ноге. Решили закончить охоту и ехать куда-нибудь в медпункт. Нигде помощи не нашли, и потому на веслах добрались до самой Вологды. На это передвижение против течения ушел весь день – часов двенадцать мы плыли, непрерывно работая веслами.

Хотя охота довольно быстро закончилась, но от нее осталось много ярких впечатлений.

По первому льду

Все единодушны в ожидании весны. Ее ждут и к приходу ее готовятся. Но и к наступлению осени, а затем зимы мы, оказывается, тоже готовимся! Особенности этой подготовки у всех живых существ и даже у человека я узнал много позднее, в Университете.

В детстве от всех изменений в природе и в собственной жизни мы ждали только хорошего. Хотя, по большому счету, не так уж легко многим из нас жилось, чтобы быть такими неисправимыми оптимистами. Однако постоянное ожидание чего-то хорошего нас не покидало. А если и случалось что-либо негативное в окружающем мире, то мы все равно подспудно надеялись на благополучный исход. Любое неблагополучие в нашем существовании: болезни или относительная нужда – каким-то волшебным образом не мешало нам радоваться хорошему или его ожидать. Хотя это хорошее всегда возникало неожиданно и также неожиданно растворялось. Просто надо было быть стойким и надеяться.