да и не одного его. Профессор Мудрицкий брак дочери с аффинажным королем не одобрял, умолял разорвать помолвку. Несмотря на угрозы, он все-таки продолжил борьбу против захоронения урановых хвостов. Тем более что Ванин научный руководитель передал все необходимые документы. Константин Щаславович только посмеялся.
— Попомнишь, Андрюшка, свое упрямство, когда станешь разыскивать дочь среди твоих любимых земноводных.
Тогда мы не поняли, что означали эти слова. Да и как было понять то, что заведомо считалось несуществующим и невозможным.
После майских тихо подкралась сессия. Свободных классов не находилось даже в утренние или поздние вечерние часы. Чинный посольский квартал Поварской оглашался доносящимися из каждого окна фортепианными пассажами, флейтовыми трелями, бравурными ариями и задорными песнями. Мы с хором готовили Купалу, и этой же идеей загорелся руководитель ансамбля. Тем более что Константин Щаславич просил уважить каких-то солидных англичан.
«На гряной неделе русалки сидели», — вытягивали мы с девчонками на брянский напев, сняв пояса, распустив волосы и украсив их венками из искусственных цветов. Потом эти бутафорские цветы долго напоминали мне кладбище.
Василиса-Русалка стояла особняком в белой посконной рубахе исцельнице, отличающейся от наших алых купальских не только цветом, но и отделкой. Понятно, что на вертикальных кроснах холстину для нее никто не ткал, да и широкие, длинные, точно лебяжьи крылья, рукава только выглядели цельнокроеными. И на наших рубахах вышивки заменяла купленная в оптовом магазине тесьма. Да и плясали мы не у священных ракит, а возле декоративного пруда с карпами в фешенебельном загородном парк-отеле. А костер, в который по сценарию превращалась Русалка, вообще работал на батарейках.
Вот только Василиса, заламывавшая в кругу опутанные веревками руки, белее посконной рубахи, с рассыпавшимися по плечам пламеневшими купальским костром волосами, выглядела совершено взаправдашней жертвой. И не ярому Солнцу, для которого языческие предки приводили на Купалу невест, а хозяину Нижнего мира Велесу Ящеру или Морскому царю. И плясала она в центре круга, глядя поверх наших голов в закатные небеса, точно в последний раз.
— Девочки, никто не видел Василису? — хватились мы после выступления.
И растерянно замолчали, глядя друг на друга. И вроде бы в тот момент, когда Русалка-жертва превращалась в костер, я, Валентайн и Лера, плясавшие в центре круга, переодели Васю в алую купальскую рубаху. По сценарию Русалка, незаметная для зрителей, занимала место среди других участниц хоровода, как делали еще в старину во время купальских игрищ, когда человеческую жертву заменили брага и каравай. Но куда она делась потом? Тем более, сумка и все ее вещи, включая телефон и одежду, остались в артистической.
— Да ладно вам, — отмахнулся от нас руководитель ансамбля. — Где-где? Небось в каком-нибудь люксе для новобрачных с женихом. Я что, буду все номера обыскивать?
Вот только на ресепшене, куда мы все же обратились, сказали, что Константин Щаславович уехал сразу после выступления. И в его машину, помимо водителя и охранника, который нес контейнер с какой-то рептилией или амфибией, никто больше не садился.
Как и следовало ожидать, Василису мы не нашли ни на следующий день, ни через неделю. Не видели ее и у столичных знакомых. Домой она тоже не приезжала. Профессор Мудрицкий написал заявление в полицию. Возбудили дело. Всех нас несколько раз вызывали к следователю. Но никаких концов отыскать не смогли, хотя по наводке профессора обшарили все водоемы в окрестностях парк-отеля и даже провели обыск в особняке Бессмертного.
Безутешный Андрей Васильевич уехал домой и лишь иногда переписывался с Ваней по поводу его курсовой. Константина Щаславича мы тоже больше не видели, и руководитель ансамбля под наши неодобрительные взгляды тихо вздыхал: какую бизнесмен подкидывал денежную халтуру! Василисе достаточно быстро нашли замену: жизнь-то продолжалась. В Академии к концу осени объявление о розыске сняли. Что людей пугать. Траурных церемоний тоже не проводили: тела ведь так и не нашли.
И вот теперь почти год спустя Василиса неведомо откуда объявилась в соседней комнате, с жадностью утопающего покрывая поцелуями губы моего брата и безуспешно пытаясь его добудиться. А в пустом аквариуме лежала пестрая лягушачья шкура.
Глава 3. Японские панкейки и дудочка кудесника
— Василиса! Вася! Да как же это возможно? Откуда ты тут? Мы ж тебя обыскались!
Эти слова невысказанными застыли у меня на губах, внезапно сделавшихся неподатливыми, словно после заморозки. Да что там губы, все тело налилось свинцом, не давая мне даже пошевелиться.
И в этот момент на моей кровати тревожно мяукнул Тигрис. Я отвлеклась буквально на миг… и наваждение пропало. Когда я вновь глянула в зеркало, Василисы я уже не увидела. Луну на небе сменили нежные краски майского рассвета. Иван продолжал спать как младенец, а в аквариуме понуро сидела малагасийская радужная.
Я осторожно встала, погладила Тигриса, решительно сгребла в охапку разнежившегося на моей постели питона и на цыпочках прошла в комнату брата. В предутренних сумерках обстановка выглядела обыденной и привычной. Только в воздухе витал легкий аромат любимых Василисиных духов, и на Ваниной подушке золотой цепочкой завивался длинный рыжий волос.
Водворив питона и игуану на их законные места, я вернулась к себе, выключила компьютер, разделась, легла, обнимая мурчащего Тигриса, и заснула как убитая. Проснулась я чуть раньше брата и отправилась на кухню готовить завтрак. Хотя мама, уехав с Петькой на дачу, заботливо оставила в холодильнике котлеты и борщ, я решила пожарить оладушки. Готовка и прочие хозяйственные хлопоты всегда помогали мне отвлечься от переживаний или собраться с мыслями, а сегодняшняя ночь давала немалую пищу для размышлений.
Доставая продукты, я невольно опять вспомнила о Василисе. Вернее, даже не о ней самой, а о японских панкейках ее приготовления, воздушных и пушистых, точно облака над Фудзиямой. Каждый раз, когда мы с девчонками навещали Васю в общежитии, она готовила для нас этот пользовавшийся бешеной популярностью десерт. Хотя подруга подробно объясняла тонкости рецептуры, повторить мне так и не удалось ни разу. А ведь я не только жарила сырники или блины, но и пекла торты, безе и эклеры.
Вот и сегодня вроде бы белки с сахарной пудрой поднялись до требуемых пиков, и само тесто получилось воздушное. Однако в процессе выпечки что-то пошло не так. То ли по феншую день сегодня не благоприятствовал, то ли я что-то упускала в рецепте, то ли руки мне приделали не с той стороны. После трех безуспешных попыток добиться под крышкой нужного объема я психанула. Налила масло и быстро русифицировала японский изыск. Получилось неплохо, особенно со сметаной и джемом. Только Иван находился сейчас не