Читать интересную книгу Последний бобр (сборник) - Виктор Алексеев

Она еще долго дрожала, потом засуетилась, отыскивая пищу, но тщетно, ничего уже съестного не было. И вдруг, пересилив страх, она выбежала из норки и побежала по туннелю все вверх и вверх, пока не оказалась перед белым пугающим пятном.

Она не сразу полюбопытствовала — что же там? — а долго принюхивалась к неожиданно многослойным запахам, улавливая знакомый с рождения сладкий аромат стеблей и зерен. Это придало ей решимость. Кинулась к белому пятну и растворилась в пространстве и солнце.

Полевка зажмурилась и застыла, окатываемая теплыми волнами ветра. Снова открыла глаза и никак не могла остановить кружившийся мир. Над головой все время что-то шуршало, гудело, жужжало, переливалось трелью — мир окружил ее своим светом и многоголосьем.

Полевка потянула носом воздух, и вместе с ним хлынул знакомый сытый запах, который в голодные дни приносил ей тепло и радость.

Она чуть пробежала вперед и сразу наткнулась на стебелек, обнюхала его и мгновенно резанула острыми зубками. Стебелек поник, а зверек почувствовал во рту ароматный сок колосившейся пшеницы. Работая передними лапками, подтянула стебель поближе к себе, пока не добралась до зерен. Они оказались мягкими, сладкими и душистыми, не как в норке.

Полевка никогда так много не ела. Сытость разлилась по телу приятной истомой, она даже зевнула, захотелось поскорее вернуться домой, но тонкие ножки уже не могли быстро нести ее раздувшийся как шар животик.

Она сунулась в ближайшее круглое отверстие, очень похожее на вход в ее родную норку, но столкнулась с остроносым существом. Это существо резко пискнуло и оскалило зубы. Полевка в ужасе побежала прочь. Она еще не знала, что встретила свою самую скандальную соседку — серую полевую мышь.

По привычному родному запаху полевка отыскала свою норку и скрылась в ней. Потопталась на примятой, почерневшей соломе и крепко заснула, теперь уже ничего не страшась. Сам запах и наследственное право на этот маленький кусочек подземелья охраняли ее.

…Спустя месяц сытой и вольной жизни полевка подросла, нагуляла жирок, мех ее стал гладок и лоснился так, что теперь не страшны ей стали ни дожди, ни холода. Мордочка ее с тупым носиком и со светлыми подвижными глазками еще более округлилась, появились тонкие, обостряющие нюх усики, окреп короткий хвостик, зубы стали острыми как бритва, а коричневая шубка мягче, эластичнее. Одним словом, полевка стала красавицей. Красавицей не в понимании человека. Для человека она по-прежнему оставалась вредительницей сельского хозяйства и даже разносчицей заразы. А была она просто представительницей своего отряда мелких грызунов и жила, выполняя то, что веками сохранила и к чему приспособила ее природа. Однако природа не оградила ее от вечной опасности, и единственной защитой от врагов служил ей страх и осторожность. Она не выбегала бездумно из норки, а прежде чем выйти, долго принюхивалась — нет ли посторонних запахов. Даже собирая зерно, вечно оглядывалась и прислушивалась.

Первый враг, с которым она встретилась и запах которого запомнился на всю жизнь, — это лиса. Она давно уже промышляла в этом районе, потому что недалеко в овраге ей посчастливилось найти брошенную кем-то нору, в которой вот уже два месяца росли четыре лисенка. Их надо было кормить ежедневно, и рыжая, прилагая все свои старания и ловкость, приносила им пищу. В основном кормила она их мышами и полевками, колонии которых в изобилии находились по обе стороны оврага — в поле и в лесу. Иногда ей везло, охота приносила и более крупную дичь — зайца, голубя или утку. Но каждый день лиса обходила свою территорию, осторожно приближаясь к мышиным норам. Вот и сейчас лиса залегла недалеко от входа и терпеливо ждала свою жертву. Она видела, как рыжая полевка только что нырнула в узкое отверстие подземного дома.

Полевка уже занималась хозяйственными делами: готовила помещение, заполняя его соломой и зерном. Рядом находилась нора старого самца, который в последнее время жаловал ее своим вниманием и не казался таким уж страшным, как раньше. Наоборот, она даже старалась чаще попадаться ему на глаза.

По подземному переходу полевка подбежала к норке самца глянуть, нет ли дома соседа, но здесь было пусто. Она решила выйти другим ходом. Только сунулась к выходу, как в нос ударил резкий отвратительный запах лисы, а та вовсе не ожидала, что добыча сама подбежит к носу и юркнет обратно.

Цокнули зубы, лапы лихорадочно стали разгребать нору, и нос буквально достал до жилища старого самца. Одуряюще кислый запах разнесся по всем подземным ходам. Полевка от страха чуть не зарылась в солому своего жилища. Но сюда лиса добраться уже не могла. Самки роют норки глубже, чем самцы.

Лиса от досады разворотила все вокруг и ушла, оставив после себя яму с песком, соломой и зернышками.

Через месяц полевка принесла помет из семи детенышей размером в полнаперстка. Через две недели детишки подросли и уже самостоятельно выбегали за кормом. Она тут же забыла их, будто вычеркнула из памяти, стала рыть новую норку, но уже поближе к лесу.

Приближалась зима — суровое, порой и голодное время. Теперь надо было запасти вдоволь соломы и зерна и прятать не только в норку, а небольшими кучами оставлять на своем пути. Она поступала так, как делало все ее племя много столетий подряд.

Долго ленилась зима: то мокрой лапой ступит на землю, то ветром холодным пронесется мимо или неохотно приморозит, а потом забудет, и сразу задышит земля теплом, будоража все живое. Именно это время самое опасное для грызунов. Голое перепаханное поле со стогами сена влечет к себе хищников: лис, бродячих собак, ястребов, сов и даже ворон не красотой, а поживой. Мелкие грызуны для них легкая добыча.

Только невероятно счастливый случай спас полевку от гибели. Может, теплый вечерний закат или хлебный запах последнего осеннего дня потянули ее из норки, но как только она вылезла и уже приготовилась умыть свою мордочку, черная тень накрыла, а громкий бешеный лай бросил ее в убежище.

И сова, и испуганная собака, помешавшие друг другу, остались ни с чем.

Больше полевка почти не выходила из своего укрытия. Она ждала обильного снегопада. И вот покрывается земля вначале легкой белой подстилкой, а сверху сотканным морозом теплым и пухлым одеялом.

Теперь полевка прокладывает подснежные ходы, роет туннели быстро и легко. А путь ее лежит к стогам сена, уложенным и утрамбованным на всю зиму запасливым человеком. И строит зверек свои проходы с загадочной точностью, не обойдя ни одну кучку соломы, заготовленной загодя. Теперь жить гораздо легче и безопаснее. К стогам грызуны пробиваются сотнями: здесь и молодняк, и пожилые самцы — полевки, здесь серые мыши, здесь настоящая кладовая припасов, здесь вольная и сытая жизнь.

Весна потревожила мышей и полевок не теплом и паводками, а гулом самолета, грохотом трактора и человеческими голосами.

Полевка ничего не понимала, пробегая по туннелям. Подснежный ход вдруг обрывался, и приходилось бежать по открытому полю, по тонкому насту. Да и белый блестящий снег вдруг оказался присыпанным чем-то едко пахучим.

Старый самец перестал ходить к стогам и питался только тем, что заготовил летом и осенью. Он осунулся и стал раздражительным. Когда съел свои запасы, то принялся бесцеремонно рыться в кладовой и у подруги. Так прошло несколько дней, пока не кончились запасы и у нее.

Неведомый ужас охватил полевку, когда почувствовала, что голод тянет ее к стогам, но едкий запах снега останавливал перед самым выходом.

И вдруг старый самец решился. Он побежал первым, а за ним подруга. Но что это? Самец бежит в противоположную сторону от поля и леса, в пространство, неведомое ей, а страх остаться одной торопит и подстегивает ее. Самец бежит уверенно, он, видимо, знает и не впервые уходит в такое далекое путешествие за пищей. А есть хочется нестерпимо, но где что разыщешь в холодном и рыхлом снегу!

В сумерках они оказались у длинного забора, хотелось юркнуть в расщелины, но самец бежит вдоль забора, бежит не останавливаясь, пока не исчезает в глубокой дыре у самой стены дома. Полевка кинулась за ним.

Это оказался большой и теплый подвал. Новые, неведомые ей запахи ударили в нос, и нужно было время, чтобы отделить один от другого и найти тот, что ниточкой приведет к пище. Она слышала, как самец, тяжело посапывая, уже принялся грызть что-то, а ей, голодной до головокружения, все еще никак не сдвинуться с места. И вот соскочила вниз, нашла щель и очутилась в ящике с картофелем. Она грызла его, ощущая, как теплая влага насыщения заполняет маленькое тело.

Самец опять зажил сам по себе. Днем он спал, а за пищей отправлялся только ночью, когда многоквартирный и многоголосый дом затихал. Она же продолжала обычную жизнь. За ящиком выкопала себе небольшую норку, натаскала туда ветошь, обрывки газет и устроила удобное жилище.