Читать интересную книгу Внутри нее - Женя Рассказова

Самогон и прочее гостеприимство 

Уха дымилась на столе, свежеиспеченный хлеб был нарезан такими крупными ломтями, что на одном ломте помещалось несколько кусков сала.

– Вкусно? – Богиня моего желудка доставала квашеную капусту из бочки, стоявшей в углу небольшого, но очень уютного дома.

– Не то слово, хозяйка, – ответил я, громко прихлебывая уху.

– То-то же. Кто ж смотрит достопримечательности на голодный желудок? Сейчас и баньку затопим, а уж утром, как светает, пойдем смотреть.

– Так ведь еще не стемнело?

– Так вы ж еще мои пироги с мясом не ели!

– А у меня ведь сегодня день рождения, – неожиданно вспомнил я.

– Так что ж мы сидим? – всполошилась хозяйка. – У нас же выпить есть! А ну-ка, где он ее прячет?

Она полезла в нижний ящик комода. При слове «он» я заерзал на стуле, словно неопытный любовник, которому рано или поздно придется прыгать в окно. Наконец решился спросить:

– Кто это – он?

– Да муж. Знаю же, что есть. Знаю, что ж тайком от меня попивает. Сейчас, сейчас, найдем мы его запасы! – Постоянная привычка вставлять букву «ж» в каждой фразе делала ее речь жужжащей. Я мысленно сравнил ее с пчелой.

– Может, не стоит? Без разрешения? – Я все еще чувствовал себя не в своей тарелке.

– Да где ж его допросишься теперь? Ищи свищи. На охоту уехал, так это ж дней на пять, не меньше.

– А на кого у вас тут охотятся? – искренне поинтересовался я.

– На уток в основном.

– Пять дней на уток? Должно быть, их тут уже не осталось.

Хозяйка, наконец, поднялась с колен и выпрямилась в полный рост. От усердных поисков самогона она раскраснелась еще сильнее. В руках у нее была бутыль с мутноватой жидкостью.

– А я ж не задаю вопросов, на которые не хочу получать ответы. Меня так бабка учила. Хочешь скандала – спроси, о чем догадываешься, и дай себе вволю накричаться и бей скалкой, окромя головы, а хочешь мира в семье – так дождись, пока сам расскажет, а того и глядишь, обида пройдет и рассказывать будет не о чем.

Я не совсем понял связи между утками и скалкой, но спорить с умудренной опытом женщиной не решился.

Хозяйка откупорила бутылку и разлила самогон по стеклянным рюмкам.

– Ну, давайте за знакомство!

Хозяйку звали Людмила Михайловна. Она жила в этой деревне с детства. К тому времени как все односельчане разъехались кто куда, она успела выйти замуж и осталась присматривать за хозяйством в Замке Мечты. Такое название за ним укрепилось еще с начала строительства. Но хозяевам так и не суждено было жить в этом доме.

– Добрейшие вы люди! – искренне удивился я. – В дом меня пригласили, напоили, накормили. А вдруг я вор или разбойник какой-нибудь?

– Вещий значит! Коль звать Олегом, – вздохнула хозяйка. – А был бы разбойник, то я бы за версту опасность почуяла. Мы – деревенские, у нас без чутья никуда. Заяц только из норы показался, а я уже знаю, куда он поскачет.

– А волки у вас тут водятся?

– Что вы! Волков давно ж браконьеры повывели. Все, что осталось от заповедной зоны – так это Замок Мечты. Пока под охраной государства, никто на него посягать не смеет, а уж как купит какой богач, тут уж поглядим. А еще хуже – дом-музей устроят, будут туристов возить. Тогда точно ждать беды.

– Чего же вы боитесь? – удивился я. – Ресторан тут откроете, сувенирную лавку какую-нибудь. Бизнес наладите.

– Да на что ж мне сувенирная лавка?! – вспылила она. – Мне и так хорошо живется! А понаедут – вытопчут все мои газоны с цветами, на заборах надписи да плакаты дурацкие навесят! Знаю я этих туристов: что не свое, то и портить можно!

Хозяйская «горилка» оказалась крепкая, но очень приятная. Под деревенскую закуску шла хорошо. Я так расслабился, что через пару часов начал забывать, что приехал сюда с конкретной целью, и мне бы сейчас вести следственный эксперимент, а не пить самогон, так и не дойдя до цели.

Хозяйка, словно почувствовав мое внезапное прозрение, смогла меня успокоить:

– Ты не переживай, Замок пойдем смотреть утром. Сейчас он все равно закрыт. Завтра понедельник. Может, этот пижон и приведет кого – показать наш Замок.

Из дальнейшего рассказа Людмилы Михайловны я узнал, что дом пустует больше двадцати лет, точнее, скоро будет ровно двадцать три. Роль «пижона» принадлежит риелтору, который пытается его продать. Строил Замок Мечты талантливый и достаточно известный художник, и старался он для своей возлюбленной. Он держал свой подарок в секрете, чтобы преподнести его своей жене в день свадьбы. Невеста была беременна. К рождению ребенка счастливая мать должна была переехать в Замок Мечты. Но к сожалению, этой мечте не суждено было сбыться. Семью постигло великое несчастье. Роженица умерла при родах, а художник, который был старше ее на несколько лет, так и не смог пережить свое горе. Чтобы хоть как-то утешиться, он уехал скитаться по миру и умер меньше чем через год от нелепой болезни. Людмила Михайловна утверждала, что его привидение до сих пор бродит по дому в поисках своей возлюбленной.

Я внимательно выслушал легенду, которая для местных жителей стала единственным источником информации, втайне надеясь, что завтрашний риелторский визит прояснит ситуацию детально.

Ночью мне приснился хозяйский муж, который вернулся домой с мешком уток и, застав дома чужого мужчину, вынул из-за спины охотничье ружье и начал целиться прямо в меня. Я проснулся в холодном поту и, пообещав себе не пить больше так много самогона, перекрестился и перевернулся на другой бок.

Ева матрешки 

Первой возмутилась Кристина:

– Тебе не кажется это наглостью?

– Мне кажется это гениальным. Только вот есть все равно хочется. Осторожней, краски еще не высохли. – Лиза остановила подругу, попытавшуюся убрать холст со стола.

– Мне наплевать. По-моему, она над нами издевается.

– А по-моему, ты немного завидуешь, что сама не смогла бы нарисовать так же. Попрошу у соседей картошки. Надеюсь, у них еще остались кое-какие запасы. Пожарить ее ничего не стоит.

В то время как две ее голодные подруги искали пути перевести духовное в физическое, Ева бродила по Арбату. Она рассматривала портреты, которые художники писали с натуры. Прохожие нерешительно расставались с наличными, но желание увековечить себя побеждало экономику. Наибольшей популярностью пользовались те умельцы, которые применяли «фотошоп»: уменьшали носы, убирали двойные подбородки и морщины под глазами. Видимо, именно такой результат хотели видеть те, кто терпеливо позировал чудотворцам. Ева с любопытством наблюдала за работой художников и думала о том, что сама она еще не скоро примется писать портреты. Самое главное, что должен передать художник, думала она, это состояние души. Глаза – вот что отличают сотни похожих лиц с одним ртом и носом, двумя бровями и разным овалом лица. Ямочки на щеках и шрамы на лбу или подбородках – все это лишь причудливое сочетание родительских генов, умноженное на образ и условия жизни. А вот глаза – это что-то особенное, в них хранится давно забытая боль или разочарование, через них можно заглянуть прямо в душу и увидеть даже то, что сам человек пытается скрыть. Но иногда, что самое страшное, в глазах царит пустота, как будто Господь забыл вложить в тело душу и под красивой оболочкой таится всего лишь сладкий обман. Когда в конфете не обнаруживается начинки, наступает разочарование.

– Ну что может быть страшнее разочарования? – Последнюю фразу Ева, должно быть, сказала вслух, потому как тут же услышала на нее ответ:

– Неизбежность. Неизбежность всегда хуже разочарования. Она не оставляет никакой надежды.

– Простите? – Ева обернулась и увидела рядом с собой высокого молодого человека.

– Видите, как тесен мир? Никак не ожидал встретить вас сегодня, да еще в таком лирическом месте.

– Что вы имеете в виду?

– Старый Арбат – одна из самых колоритных улиц Москвы. Здесь собираются все непризнанные дарования.

Ева улыбнулась:

– Вы знаете, я очень люблю это место. Особенно когда темнеет, зажигаются огни, и все преображается как по волшебству.

– Даже вольные художники и музыканты? Позвольте! Все они выглядят одинаково: сосредоточенными и несчастными снаружи и отрешенно счастливыми внутри.

– Почему вы так говорите? Откуда вы можете знать?

– Я знаю это наверняка. Это вот они могут не знать. Художники специально говорят, что хотят быть ближе к народу, что только так можно получить реальную оценку своего творчества. На самом деле им только кажется, что их талант не признан. Спрос на их картины не может быть показателем внутренней реализации. Пойдемте, я должен показать вам кое-что.