закончиться, и тогда он сползёт по стене на пол и будет сидеть так вечно.
Будущее замкнулось в короткий цикл: девять шагов – приоткрыть створку – заглянуть – закрыть – девять шагов… Цикл завораживал и расслаблял; Егор шёл, не видя ничего вокруг. Только дверь и стену, дверь и стену. Убаюканный этой монотонностью, он не сразу заметил мальчика, сидящего у противоположной стены коридора. На вид мальчугану было лет шесть, может, чуть больше; на нём была голубая футболка и синие штаны на лямках. Он сидел спиной к Егору и был совершенно лыс; отблеск потолочной лампы бликовал на голом черепе. Егор машинально поднял руку, чтобы пригладить волосы, и застыл – под пальцами была идеально гладкая кожа. В ужасе он начал поспешно ощупывать своё лицо – нос, уши, губы, веки. Вроде бы все части были на месте, но как они выглядели, Егор понять не мог – на всём пути он ни разу не встретил ни одной отражающей поверхности. В этом месте свой внешний вид волновал его меньше всего, но он боялся испугать мальчика. Егор посмотрел на свои руки – на вид вполне нормальные; и всё же тронуть малыша за плечо он не решился. Остановился в нескольких шагах и негромко кашлянул.
Мальчик обернулся, и глаза его округлились. Несколько секунд он не мигая смотрел на Егора, потом заплакал в голос. Это обнадёживало – значит, бежать он не собирался. Преследовать ребёнка, обезумевшего от страха, догонять, хватать, удерживать – что может быть ужаснее. А ведь пришлось бы – не бросать же его одного в этом жутком месте. Егор опустился на корточки и негромко сказал:
– Не плачь, малыш. Я пришёл, чтобы помочь тебе.
Мальчик поднял распухшее мокрое лицо и спросил сквозь всхлипы:
– Где моя мама?
– Мы найдём её! – пообещал Егор. – Обязательно найдём! Теперь ты здесь не один.
Мальчик смотрел на него с тем же недоверием, и Егор продолжил:
– Я пришёл, чтобы помочь тебе. Мы вместе будем искать твою маму. Меня зовут дядя Егор. А тебя?
– Дениска! – прошептал мальчик.
Он перестал плакать, но продолжал шмыгать носом. Егор протянул малышу руки.
– Вставай!
Дениска вскочил и бросился ему на шею. Крепко обнял, прижался всем телом. Прошептал в ухо:
– Дядя Егор, мне страшно…
– Знаю, знаю, – Егор тоже перешёл на шёпот. – Тебе было страшно одному. Но бояться больше не надо, ведь теперь я с тобой. И я тебя не брошу.
Он осторожно обнял мальчика, погладил худенькую вздрагивающую спину. Маленькие рёбрышки, острые лопатки – всё казалось таким хрупким и беззащитным.
Нельзя ему быть здесь! – подумал Егор. – Совсем нельзя! От этого мёртвого места и меня вымораживает; страшно даже представить, чем оно кажется ребёнку. И здесь я – его единственная надежда. А он – мой единственный смысл.
Егор встал и протянул Дениске руку:
– Пойдём!
Мальчик доверчиво вложил в неё свою ладошку и они пошли по коридору, заглядывая в каждую дверь.
– Дядя Егор, а что мы ищем? – тихо спросил Дениска. – Я здесь уже был, они все одинаковые. Все комнаты пустые. Нигде никого нет.
– Это не так, – ответил Егор. – Здесь много одинаковых комнат, но среди них есть одна, не похожая на другие. Там выход. Именно его мы и ищем.
– Ты точно это знаешь?
– Совершенно точно! – ответил Егор; а что ещё он мог ответить?
– И там будет мама? – не отставал Дениска.
– Там будет выход. А для нас сейчас главное – выбраться из этого места. Согласен?
– Согласен, – кивнул Дениска, – я тебе верю.
Он ещё сильнее сжал руку Егора, и они продолжили свой путь по бесконечному коридору. Комнаты были такими же одинаковыми, но время уже потеряло свою однородность. Теперь они разговаривали, и слова отличали каждый новый цикл от предыдущего. Дениска рассказывал о своей семье – маме, папе и старшем брате, о своих друзьях, о впечатлениях от просмотренных мультиков. Егор вспоминал разные истории – из своей жизни и из жизни знакомых. Потом перешёл на книги и фильмы – детские и не очень, но способные заинтересовать шестилетнего мальчика. Иногда ему казалось, что какую-то историю он уже рассказывал и, возможно, даже не раз, но он не позволял себе сбиться и всегда доводил рассказ до конца. Главное было – говорить, не умолкая ни на секунду; только это давало ощущение привычно текущего времени.
Двери Егор распахивал резким движением, доведённым до автоматизма. Заглядывал внутрь, закрывал дверь и шёл дальше. Теперь ему уже не надо было уточнять направление, сверяясь с пластырем – теперь в его левой руке лежала маленькая детская ладошка. Очередную дверь он открыл так же – на автомате, ничего не ожидая и ни на что не надеясь. И чуть не захлопнул сразу же – так ужаснуло его увиденное. Он едва успел сунуть ногу в открывшийся проём, испугавшись, что если дверь сейчас закроется, то в следующий раз за ней вновь окажется знакомая комната. И утерянный шанс больше никогда не повторится.
Егор осторожно потянул ручку на себя, чувствуя, как прижимается к его ноге испуганный мальчик. Рассказ прервался на полуслове; они замерли, молча глядя в дверной проём. С самого начала своих блужданий Егор надеялся, что за очередной дверью окажется что-то новое; но он ожидал увидеть совсем иное. Может быть, другую комнату с двумя дверями, где вторая дверь – выход. Может быть, огромный зал. Возможно, даже лес или поле – пространство, куда можно шагнуть. Но за дверью была лишь чёрная пустота. Ни стен, ни пола, ни потолка – лишь непроницаемый мрак. Егор протянул руку и не увидел своих пальцев; тьма начиналась прямо от порога. Он резко отдёрнул руку и отступил на шаг. Дениска вцепился в его ладонь.
– Дядя Егор, мы ведь не пойдём туда, правда?!
Егор вздохнул:
– Мы пойдём туда, это наш единственный шанс. Иначе мы останемся здесь навсегда.
– Дядя Егор, я боюсь, – всхлипнул Дениска.
– Это нормально, – сказал Егор. – Мы оказались в очень страшном месте, но ты вёл себя как настоящий мужчина.
Он хотел потрепать Дениску по волосам, но вовремя остановился, вспомнив, что волос на их головах нет.
– А можно как-нибудь без этого? – спросил Дениска совсем тихо.
Егор нагнулся и взял мальчика на руки. Прижал его голову к своему плечу.
– Мы должны туда пойти, другого выхода нет. Понимаешь?
– Понимаю…
– Вот и хорошо. Закрой глаза.
– Закрыл.
Егор крепко прижал к себе Дениску и шагнул во тьму.
Глава 5. Белое безмолвие
Зрение возвращалось постепенно, как будто кто-то плавно прибавлял яркость освещения. Дежа вю, – подумал Егор, – это