Читать интересную книгу Особенности национальной командировки. Мемуары старого командировочного волчары. Том 2 - Михаил Уткин

В купе «Камы» мы оказались только вдвоём: моего нового попутчика, совершенно классного мужика, звали Серёгой. Он уже давно отвёз свою семью из Перми на постоянное место жительства в какой-то венгерский городок, вроде бы в тот, где и делали тогда эти самые «Икарусы», а сам крутился обратно в своём родном «сиреневом» городе. Крутился по-всякому – в этот раз он поехал в Москву растаможить вагон «джин-тоника». Туда-сюда, бутылочка-другая, в общем, в «белокаменную» мы въехали очень весело…

А самое интересное, что дня за три до этого, купив на базарчике в Березниках полкило шоколадных конфеток, я развернул фантик и увидел, что они сделаны на кондитерской фабрике в Старом Осколе. Это оказалось символично – в свою следующую командировку я поехал именно туда!

105. Убля

…Гороскоп на день отъезда гласил: «Не вздумайте не только ехать в дальнюю поездку, но даже ограничьте передвижения по городу!» И что? Когда я поехал вечером на Курский вокзал Москвы, на середине дороги у меня вдруг сломалась маршрутка, а скорый поезд «Оскол» оказался настолько гадким, насколько у нас в Казахстане может быть только какой-нибудь 617-й сообщением Джезказган—Балхаш…

Вообще-то в России такие задрипанные поезда – крайняя и удивительная редкость, но мне как раз на него и повезло. Серое и мокрое постельное бельё, пожрать негде – ни вагона-ресторана, ни перронной торговли, грязные убитые вагоны, в общем, всё «в цвет». В том числе и попутчица. Молоденькая худенькая чёрненькая девчонка двадцати примерно лет оказалась моей единственной соседкой по купе. Её проводил какой-то крутой «папик», увешанный с ног до головы сотовыми телефонами и пейджерами. Барышня улеглась на свою полку и принялась читать книжку «10000 советов тем, кто ждёт ребёнка». Я даже не стал спрашивать, как её зовут…

Впрочем, она вскоре упала спать, а я по своему обычаю стоял у открытого окошка в проходе. Мимо последовательно проплывали «видеосюжеты» цветущего Замоскворечья, разномастных весёленьких дачек Подмосковья, где народ уже полол картошку, потом буксира, толкающего перед собой огромную баржу мимо сонных рыболовов, сидящих по откосам Оки в Серпухове…

Вскоре компанию у этого окна мне составила уже другая барышня, почти моя ровесница, которая ехала в соседнем купе. Она была женой какого-то офицера, и ехала в отпуск откуда-то с Севера. Знакомство началось с совместного перекура в тамбуре, где она, узнав, что моя соседка по купе никем мне не является, прикололась над ней от души, а потом стала рассказывать мне про свой родной Старый Оскол, где я ни разу до этого не был…

Остановились в Туле, потом в Орле и Курске. На улице до конца не темнело, к тому же в российских городах отключать по ночам уличные фонари, как в Алма-Ате середины и конца 90-х годов XX века, как-то не было принято. В Курске в третьем часу ночи по мосту в сторону железнодорожного вокзала ещё полз какой-то трамвайчик с пассажирами…

Я даже часика полтора поспал – ну не могу долго спать в поезде и всё тут! Самые интересные картинки начались, когда наш паровоз съехал с рассветом с главной харьковской трассы, и покатил по тепловозной двухпутке в сторону Старого Оскола. Со скоростью не больше сорока…

Курская область плавно перетекла в Белгородскую. Кругом был настоящий жирный чернозём, блестевший от полива, как антрацит. Среди цветущих яблонь и делянок с картошкой попадались аккуратненькие домики с колодцами-«журавлями», а из-под колёс тепловоза с визгом, писком, кудахтаньем и прочими подобными звуками разлетались врассыпную сытые бюргерские куры, поросята и индюки.

Сельские пейзажи остались позади, в Губкине за окном закоптил небо Лебединский ГОК, а ещё через час мы приехали.

Тихий провинциальный городок 1598 года выпуска утонул в зелени садов и парков. На самых дальних окраинах виднелись какие-то многоэтажки, а по центру… Огромное, но тогда ещё недостроенное здание местного вокзала стояло среди тихого частного сектора, и, если в других городах железнодорожный вокзал – это чуть ли не центр всей местной цивилизации, то здесь… Ну представьте себе картину: здание нашей Алма-Аты 1 поставить где-нибудь на улице Красных Партизан в Татарке, да ещё сделать так, что туда ходит всего два автобусных маршрута с интервалом движения аж в 1 час 10 минут у каждого! Но к прибытию нашего поезда автобусы пришли. Оба!

Маршрут петлял по тихим улочкам, ветки фруктовых деревьев совались в окна… Дорога, такая узенькая, что два «Икаруса» разъезжались на ней с трудом, сначала шла круто вниз, проходила по мосту над речкой и рельсами, потом круто поднималась вверх. На самом верху холма стояли два старинных здания – той самой кондитерской фабрики, чьи конфеты я купил на березниковском базарчике, и местной церкви. Духота почти в тридцатник, а по улицам тут и там мелькали молоденькие девочки в легкомысленных сарафанчиках…

Ближе к краю города образовались многоэтажные домики, а завод «Осколцемент», на который я ехал, находился уже за городом. Автобус ходил туда тоже по какому-то немыслимому расписанию, однако ж я доехал. Поселили меня прямо рядом со зданием заводоуправления. Там у них была заводская поликлиника и здравпункт, но на втором этаже они объединили четыре комнаты, и получился десятиместный гостиничный номер. С телевизором, электроплитой, холодильником – и бесплатно!

Нас жило пятеро, трое мужиков были из Белгорода, ещё один с Украины. Ничего, жили себе припИваючи.

Моя футеровка шла своим чередом, и я захотел по ходу дела посетить с визитом и Оскольский электрометаллургический комбинат. Я опять переехал сонный центр города. На другом конце Старого Оскола тоже оказались девятиэтажные микрорайоны, кроме того, там, оказывается, ходил трамвай! Один-единственный маршрут трамвая проходил по всему Новому Городу и тянулся ещё 31 километр за город до этого самого «ОЭМК». Как электричка!

Трасса трамвая шла по полям и лугам, примерно через каждый километр были остановки – то теплицы, то дачные домики. Выехав из города, проехали мост, под которым текла небольшая, заросшая кувшинками речушка и паслось стадо гусей. С той стороны реки, где была устроена трамвайная остановка, притулилась кафешка с летней площадкой, а с другой стороны стояла синяя табличка «р. Убля». Кафешка называлась так же. Что-то я так ни у кого и не спросил, где правильно ставить ударение в этом названии…

Трамвайчик порою разгонялся до такой скорости, что колёса начинали каким-то образом звенеть – на обычных городских трамваях этого не услышишь. Иногда вагон прилично мотало из стороны в сторону.

Зайти на территорию «ОЭМК», в отличие от подмосковной Электростали, оказалось настолько просто, что это вновь напомнило страну непуганых идиотов…

Через день я поехал обратно в город Лужков. Опять тот же самый поезд, то же гадкое мокрое серое бельё, но теперь вдобавок ещё и проводница попалась с характером: старая баба вдвое толще меня самого ходила по вагону и пыталась всех пассажиров построить по стойке «Смирно». Докапывалась до каждой мелочи – «Зачем окно открыл?» – и тому подобное. Разумеется, она быстренько была послана мною куда-то очень далеко, после чего ходила и принюхивалась, не пьян ли я – точно бы ментов натравила. Но тут уж у неё ничего не вышло, и это явно не добавило этой бабе ни хорошего настроения, ни здоровья…

Моим соседом по купе оказался молоденький армянин, отвоевавший в Карабахе. Ну такой герой, куда там! Хотя чего уж скрывать – азербайджанцы получили в Карабахе на всю катушку…

Когда выехали на главную трассу, перед нами замаячил скорый из Феодосии – главный «черешневоз» Крыма. Мы догоняли его на каждой станции. Весь его плацкарт, ещё по сезону безлюдный, был забит под потолок ящиками с огромной (со сливу) колерованной черешней, которую и выгружали на каждой станции. Перроны Курского вокзала, несмотря на 6 утра воскресенья, вообще напоминали алматинский Зелёный базар. «Фруктовозы» с Украины начали подходить через каждые 20 минут, и все перроны превратились в черешневую «оптовку». Но товар в основном скупали азербайджанцы, чтобы развезти его дальше по рынкам Москвы, и там уже навариться. Обычных покупателей, которых так много приходит за фруктами к алматинским поездам в Рубцовке, Барнауле или Черепанове, я так и не увидел.

Прижатый коробками фруктов к самому краю перрона, я дождался электричку обратно до Царицыно, и поехал себе досыпать…

106. Рудный двор

Для того, чтобы сделать одну из марок наших огнеупорных смесей, срочно потребовался пиролюзит, причём нам нужно-то было его всего около двух тонн. Москвичи упали на телефоны и вскоре выяснили, что такое сырьё есть на Косогорском металлургическом заводе в Туле, который получает его вагонами из нашего же Казахстана, с Жайремского ГОКа. Лучше нашего марганца был чиатурский, но поскольку Грузии тогда уже не было, сырьё с того месторождения в страны СНГ больше не продавали. Говорили, что грузинам теперь нечем его сушить после обогащения – ни электричества, ни газа…