Читать интересную книгу Особенности национальной командировки. Мемуары старого командировочного волчары. Том 2 - Михаил Уткин

Скромный двухэтажный вокзальчик этого областного центра имел внутри один-единственный буфет, подойти к которому было крайне затруднительно: работникам вокзала и станции в тот день перечислили на пластиковые карточки зарплату, и огромная толпа народа насиловала единственный банкомат, как раз и расположенный возле этого буфета.

На привокзальной площади вроде бы стояли ещё какие-то магазины, но ни один из них в восемь вечера уже не работал. Морозец был не сильный, и я простоял почти час на перроне, разговорившись с одним мужичком, тоже работавшим здесь на железной дороге. За полчаса до отправления на первый путь подали маленький павлодарский состав – семь вагончиков, один из которых был купейный. Народ садился в основном в плацкарту, и в этом нашем купейном вагоне оказалось всего семь или восемь человек.

Через два часа мы занырнули к себе в Казахстан и остановились на перроне печально знаменитой мне станции Пресногорьковская. Во время моей работы в «KEGOC», когда я занимался договорами по электроснабжению всей казахской железной дороги, ЦДУ ЕЭС Казахстана никак не могло подключить линию 220 кВ до этой тяговой подстанции: такая крохотная нагрузка не проходила по «режиму» – напряжение сильно задиралось, и только месяца за два до моего «дембеля» Сарбайский РДЦ нашёл, наконец-то, возможность подать на здешнюю подстанцию электроэнергию через сети Кустанайской РЭК.

Пока нам меняли электровоз, к бригадиру поезда зашли минут на десять трое таможенников – чисто наши «понты»: несмотря на мороз, шарашиться по станции в форме без пальто и курток, но в зимних шапках и с непременными кожаными папчонками под мышкой. Проверять пассажиров они не стали – да это и хорошо: меньше пустой мороки…

Ночью поезд останавливался на каждом разъезде, и было слышно, как мимо вагонов бегают с криками люди – пассажирские по этой ветке ходили нечасто. А в Кокшетау набился до отказа и наш вагон. Моей соседкой оказалась симпатичная молодая девчонка с двумя пацанами трёх и пяти лет, ехавшая на Новый Год к своим родителям в Павлодар. Она рассказала, что её мужа – сотрудника КНБ – перевели из Астаны сюда, и платят такую крохотную зарплату, что они не платили за коммунальные услуги уже полгода – почти все деньги уходят на фрукты мальчишкам. А она сама врач-невропатолог, но работу найти не может. А мы-то в «KEGOC» всё удивлялись, почему Кокшетауская РЭК у нас в таких должниках ходит?!!

Поезд от Кокшетау до Астаны пошёл, как электричка: он останавливался почти у каждого столба даже там, где не было станций, а в Ак-Куле простоял почти час, пропуская вперёд себя пассажирский из Свердловска, который тоже плетётся в час по чайной ложке…

На вокзале Астаны я первым делом побежал к кассам и, на моё счастье, билеты на разовый дополнительный поезд в Алматы ещё были! Всё дело было в том, что этот состав специально назначили для вывоза из «новой столицы Евразии» на новогодние праздники многочисленного чиновного люда, так и не перевезшего свои семьи на новое место. Вышедшая сразу после праздника газета «Время» опубликовала на самой первой странице снимок полупустого столичного Конгресс-Холла, в котором наш Президент давал новогодний «Ледовый Бал» и… фотографию нашего, битком набитого народом 26-го скорого, с подписью: «На Родине хорошо, а дома лучше!»

А у нас в паровозе почти все друг друга знали, даже я встретил немало своих старых знакомых из управления железной дороги. Со мной в купе ехали какие-то большие чины из КНБ, Нацбанка и какого-то министерства. Мужики немедленно начали наливать «бахусовский» коньяк, а я достал коробку покровских конфет «Соколиная Охота» и шматок московского сыра. Вскоре стало так весело, что к утру в вагоне-ресторане закончились все запасы спиртного, и народ едва дождался станции Чу…

Я едва успел принять душ после всех своих трёх паровозов, как меня уже выдернули на новогодний вечер нашего «KEGOC». Впрочем, этого вечера мне, Нурлику и Олежке показалось мало, и мы во втором часу ночи ещё пошли есть «мясо на палках»…

Новогодние праздники отзвенели быстро и я, уже на пару с Андрюхой Лариным, собрался обратно в город Лужков. Мы выезжали седьмого числа, на седьмом поезде, в седьмом вагоне и седьмом купе – вот счастья-то привалило… В первую же ночь мне как-то не спалось, и я смотрел в окошко. Сразу за Таразом наш паровоз вдруг попал в совершенно жуткий ливень с ураганным ветром – мужики, стучавшие по колёсам нашего вагона в Тюлькубасе, ходили по перрону почти по колено в воде! А сразу за Арысью пошёл лёгкий снежок, и тамбурные окошки в нашем вагоне подёрнулись ледком.

В Кызылорде мы вышли за пивом: снегу на перроне было наметено уже почти по колено. Так любимая Лариным «Балтика №3» оказалась только в одном из киосков, но он был закрыт. Внутри него между товарами, выставленными вдоль витрины, бродил, скучая, малюсенький котёнок. Мы с Андрюхой стали скрести пальцами по стеклу в разных местах витрины, и полосатик начал метаться то туда, то сюда, пытаясь поймать наши пальцы. Через пару минут он, увлечённый этой игрой, снёс с витрины на пол добрую половину выставленных там товаров! Мы прошли чуть дальше, к базарчику, взяли «Чимкентского» и вернулись в поезд…

К вечеру на станции Саксаульская снег всё продолжал идти, причём уже хлопьями. Мы вышли на перрон. Вдоль состава бежала старенькая бабка и кричала: «Заварка, мыло, сосиска в тесте! Шерстяные носки, „Орбит“! Печенье – внутри варенье! Кола-минералка!» Подбежала ближе – закутана в сто одёжек и застёжек, на голове с десяток шерстяных платков. На груди у бабули болтался на широкой лямке, перекинутой через её шею, деревянный ящик, все товары в котором были просто вперемешку! Лишь сосиски в тесте были завёрнуты каждая в тонкий полиэтиленчик.

Проводник соседнего вагона посмотрел на всё это хозяйство и сказал ей с возмущением: «Бабка, ты что, обалдела? Ты разве не могла это всё по-человечески разложить?!!» А старая посмотрела на него как-то искоса и тут же ответила: «Ы-ый, не нравится – самолётом ходи?» Весь народ на перроне упал со смеху…

От Аксая до Уральска весь поезд, как и всегда, набился до отказа местными «трамвайщиками» – по проходу было невозможно ходить! А в Озинках таможенники и пограничники устроили нам такой досмотр, что задержали поезд на полтора часа. Что искали – непонятно, потому что ни одного «челночника» по крайней мере у нас в вагоне не было, да и в остальных, я думаю, тоже – не «грузовое» направление! Первый час стоянки они оцепили поезд аж с собаками и никому не давали выходить из вагонов, а докопались в конце концов до проводников – у тех не было с собой каких-то необходимых документов…

Но наши проводнички, как потом оказалось, были тоже не пальцем сделаны: они заныкали по всему вагону пару десятков мешков самого классного фиолетового талдыкурганского репчатого лука, и на перроне в Мичуринске успели мешков пять или шесть продать. Там, видать, их кто-то и сдал – Россия же… В Рязани в наш вагон прилетел наряд ОМОНа, и с каким-то непонятным остервенением повытаскивал у наших проводников ещё полтора десятка мешков этого лука, лихо спрятанных в тамбуре. ОМОНовцы выкинули их прямо на перрон и, пока они составляли там какой-то акт, половину этих мешков прямо у них из-под носа растащили местные бомжи!

Служащий российского ОМОНа, ты до сих пор не понял, что завтра после таких конфискаций лук у азербайджанцев на твоём базаре станет стоить столько, что именно твоей полицейской зарплатки уже не хватит, чтобы его покупать? Наши тебе его раза в два дешевле продавали…

На перроне Казанского нас встретил Санёк Тивин, и сначала привёз в офис. А мы специально захватили с собой из Алматы несколько разных бутылок нашего иссыкского вина: «Бибигуль-Голд», «Катюшу» и прочее – такого вина в городе Лужкове тогда не продавали, и москвичи наслаждались каждым глотком! Потом, говорят, такое вино появлялось в каком-то самом крутом гастрономе на Арбате за не менее крутую цену…

А госпожа Палённая уехала встречать новый год к своим родственникам в Киев и, когда она оттуда вернулась, мы отметили встречу – в небольшом кафе возле Таганской площади…

104. Времена года

«АВИСМА» вызвала меня к 11 мая 2000 года наблюдать за ведением футеровки шахтной печи так срочно, что даже не удалось остаться дома на «Родительский день». Что делать – взял билеты на два поезда до Екатеринбурга, и собрался ехать…

Моё купе уже оказалось забито сумками, однако их хозяев долго не было. Попросив проводника закрыть его на ключ, я со своими провожатыми – Саньком Ивановым и юристом Нурликом – вышел на перрон, где мы плавно продолжали употреблять коньячок. Но хорошего-то – помаленьку, и паровоз собрался ехать. И, когда я оказался обратно в вагоне, оказалось, что у меня аж целых две прелестные спутницы – «челночницы» из Челябинской области, вёзшие к себе в Россию китайскую женскую обувь.