Арест. Пребывание в следственном изоляторе целых пять дней. Беспросветные допросы. Жуткий психический и моральный надлом. Постоянно усиливающееся желание покончить собой. И скорей всего чисто случайный выпуск пострадавшего на улицу в связи "…с недостаточностью улик". А может его просто кто-то из прокуратуры попросту пожалел по доброте своей душевной. Человек-то ни в чём не виноват, а его жене, даже когда её отыщут, вряд ли удастся инкриминировать хищение паролей и взлом с их помощью охранной системы научно-исследовательской фирмы.
Полный крах всех жизни. Даже яростная месть и дикое желание растерзать подлую самку, которая недавно считалась его женой, где-то скрылись под пеплом сгоревшей веры и обломками разрушившейся судьбы.
Первую ночь, слабо соображающий Иван провёл в какой-то грязной подворотне. На вторую – примазался к каким-то бомжам, которые ночевали в основании моста. Ну а на третью, его пригласили переночевать в свой подвал Егорыч и Панфа. Да и то, скорей не пригласили, а вынуждены были позвать лишь после покупки нескольких бутылок дешёвой водки.
Попойка. Засилье табачного дыма. Окно. Свежий воздух. Жуткие кровавые разборки. Сигвигатор в кармане. Страх. Тоска. Непонимание.
И всё то же полное одиночество в центре огромного, многомиллионного мегаполиса. И дорога под ногами, под названием "куда глаза глядят"…
Глава вторая
КУДА?..
Почти конец марта, а весна в этом году более чем поздняя. Снег. Холодно. Ещё и ветер продувает ледяной. Хорошо ещё что под курткой, удобный тёплый жакет с внутренними карманами и на тёплой подкладке. И в какой-то момент, Иван Загралов замер на месте. За расположенным метрах в трёх по ходу поворотом, подвывал зимний сквозняк, мечущийся между домами, и против выхода на него бунтовало всё промёрзшее существо:
"Тут теплей… Кошмар! – мысли хаотично метались в разные темы. – Чуть больше недели назад я ходил в шортах и загорал под солнышком… А у родителей там, возле Байкала тоже морозы… Но хоть не голодают… И мне не стоило водку покупать, лучше бы еды накупил. Но ведь мог замёрзнуть… Ха! Так ещё большая часть ночи впереди! Успею дойти до трупного окоченения. Если не найду тёплый угол… Или одеяла… Или подвал… Как же! Найдёшь тут подвал! Везде двери железные, а где можно прорваться, так бомжи уже давно оккупировали… Или всё-таки к Егорычу и Панфе вернуться? Погуляю ещё часик и вернусь? – воспоминания о разорванных трупах в мрачном дворе тут же заставили рассуждать здраво: – Что за ерунда в голову лезет? М-да… Но ведь тёплое место надо найти. И срочно! Иначе до утра и в самом деле не дотяну… Если бы ещё этот непонятный сигвигатор согревал… А может и согревает? Тот мужик с оторванной головой в лёгком, расстегнутом пиджаке был… Да и вообще, что такого в этой штуковине? На кой ляд я вообще её с собой прихватил? А вдруг она какой-то пеленг даст, если я начну с ней разбираться и на кнопочки тыкать? Ах, да… Мне уже глубоко на всё плевать… Всё время из головы вылетает… Но тогда опять тот же вопрос: зачем мне чужая вещь? Ведь никогда в своей жизни не воровал! А тут…, докатился…"
Хотя и сам прекрасно понимал, что катиться уже дальше некуда. Сам когда-то посмеивался при пересказе анекдотов о бомжах. Сам когда ухмылялся, представляя себя как это: падать уже некуда, можно только встречать иных падающих? И вот теперь он на самом дне. А встречать-то и некого! Чёрный юмор.
Но именно этот юмор помог осознать Ивану, что дно, которого он достиг, ещё не последняя веха в падении человека. Можно ведь не только украсть чужую вещь, можно ведь и убить при этом. А потом получить справедливое возмездие в виде страшных физических пыток в каком-нибудь окровавленном, изолированном от всякого шума подвале. Вот тогда уже точно – дальше падать будет некуда.
А ведь те парни, у которых он стащил непонятный по своему назначению пульт, так и поступят. Закроют в гиблом месте и станут медленно убивать. Вот было у Загралова твёрдое убеждение в этом: станут! Был и страх, плещущийся в теле и время от времени истерически вопящий "Выбрось эту штуковину! Немедленно!"
Но в то же время и дух противоречия свирепствовал: "Почему это выбрось?! Да ни за что!" Ну и желание раскрыть страшную тайну пыталось лебедем рвануться ввысь: "Надо вначале хотя бы присмотреться к данной вещи! Попытаться разобраться в ней! Отыскать тихое, светлое местечко и спокойно прощупать диковинку. Не делать же это ночью, прямо посреди улицы…"
Впервые за последние дни в сознании затеплилось что-то новое. Некая цель, пусть и призрачная, ненужная и даже опасная, но куда-то зовущая. А если кто-то или что-то зовёт, любое существо на этот зов потянется. А разумный человек начнёт думать, действовать и искать некие пути достижения новой цели.
Вот Иван и двинулся на появившийся огонёк призыва. Вначале мысленно:
"Итак, мне следует отыскать место ночлега. Срочно! И желательно вполне нормальное, человеческое. Кто может меня принять у себя? Родители очень далеко, друзья все отвернулись, приятели тем более. А кто ещё? На работе полный… Стоп! А ведь на работе у меня были вполне отличные отношения с некоторыми сотрудниками. Сейчас они тоже наверняка среди пострадавших, так как лишились своего рабочего места. Правда их ни в чём не подозревают, и они легко найдут, если уже не нашли иные возможности заработать на жизнь. Мало того, они наверняка чётко понимают, что моей личной вины в развале фирмы нет, и скорей всего претензий ко мне не имеют. Следовательно, можно к ним обратиться. И лучше всего это сделать… Точно! Базальт!.."
Взгляд сразу же заметался по сторонам, пытаясь сориентироваться на местности. Память услужливо подсказала нужный адрес, а ноги тут же стали резво перебирать в нужном направлении. Тем более что цель оказалась на удивление близка.
Можно сказать что Базальт, всеми своими качествами и внешними данными соответствовал данному ему прозвищу. По сути, мало кто помнил его настоящее имя, фамилию, а тем более отчество этого человека, разве что это надо было знать при составлении отчётных бланков и при выдаче зарплаты. Да и вообще Илье Степановичу, фамилия Резвун как-то не шла. Ну, совершенно не шла. Солидный, основательный крепкий, всегда серьёзный и уравновешенный, толковый и знающий, но уж никак не резвящийся или пытающийся пошалить. Кто ему дал прозвище Базальт, историей не прослеживалось, но работал он на фирме со дня её основания и все к нему так и обращались. В особых случаях делая к Базальту приставки из слов "уважаемый" и "господин".
А близко Резвун и Загралов сошлись года два назад, во время написания одной весьма сложной и заковыристой программы. Поработали вместе, подивились немалым знаниям друг друга, поделились некоторыми своими взглядами на жизнь и незаметно перешли к более дружескому общению. В дальнейшем весьма активно и часто помогали друг другу в решении самостоятельных, поставленным перед ними руководством задач. К тому же Илья Степанович, будучи на одиннадцать лет старше своего приятеля по работе, на правах почти ветерана частенько повторял:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});