Читать интересную книгу Измененные состояния сознания - Чарльз Тарт

…Забудь всякие создания, которые когда-либо сотворял Бог, и деяния их, так чтобы мысли твои и желания твои не управлялись или не тянулись за кем-то из них, ни в общем, ни в частном… В первый раз когда ты делаешь это, ты обнаруживаешь лишь темноту, и, поскольку это есть смутное незнание, ты не ведаешь ничего, спасая свое чувство, — в твоей воле одно только нагое устремление к Богу… ты не сможешь ни постичь его ясно в свете понимания своим рассудком, ни почувствовать его в сладости любви своей привязанности… даже если ты не постигнешь и не почувствуешь его присутствия, это всегда должно оставаться в том облаке и в той темноте… Вонзись в это плотное облако незнания острой стрелой жаждущей любви (Knowles, 1961, р. 77). Этот субъективный отчет наводит на конкретные вопросы: что образует состояние сознания, содержанием которого не являются рациональные мысли («понимание своим рассудком»), аффективное («сладость любви») или чувственное («темнота», «облако незнания»)? Какими средствами активное «забывание» и бесцельная «жажда» вызывают подобное состояние? Сравнение этого отрывка с другими из классической мистической литературы показывает, что автор обращается к действиям отречения и созерцательной медитации. Данная статья представит психологическую модель мистического опыта, основываясь на предположении, что медитация и отречение — первичные техники для продуцирования этого опыта, а сам процесс можно концептуализировать как процесс деавтоматизации.

Феномен мистического переживания

Отчеты о мистических переживаниях можно разделить на несколько категорий: а) неподготовленное-чувственное, б) подготовленное-чувственное, в) подготовленное-трансцендентное. Неподготовленное-чувственное относится к явлению, которое возникает у человека, нерегулярно занимающегося медитацией, молитвами или другими упражнениями, нацеленными на достижение религиозного опыта. Речь идет о людях разных профессий из разных социальных слоев. Мистическое состояние, о котором они говорят, есть переживание интенсивных аффективных, перцептивных и когнитивных феноменов, которые, по-видимому, являются расширением сходных психологических процессов. Природа и наркотики — наиболее частые факторы ускорения. Иллюстрируя переживания, навеянные природой, Джеймс привел отчет Тревора:

Я один отправился в «Кот и скрипку» и потратил на дорогу почти час, а затем пошел обратно. На обратной дороге я внезапно, без всякой причины почувствовал себя в раю — внутреннее состояние мира и радости, неописуемое спокойствие, сопровождающееся чувством погружения в теплый поток света, — будто внешние условия вызвали внутренний эффект — ощущение перехода, выхода из тела; однако я видел все вокруг еще яснее, так, будто окружающее стало ко мне ближе, чем раньше, из-за свечения, исходящего из центра, в котором я, казалось, находился. Это глубокое ощущение продолжалось, хоть и постепенно слабея, пока я не достиг дома, и некоторое время спустя ушло (James, 1929, р. 388).

Джеймс также приводит пример наркотического опыта, цитируя описанный Саймондсом опыт воздействия хлороформа:

Я думал, что нахожусь в двух шагах от смерти; и вдруг душа моя познала Бога, который обратился ко мне, коснулся меня, так сказать, в пронзительной, персональной, существующей реальности. Я ощутил его как поток света, нисходящий на меня… Невозможно описать тот экстаз, который я пережил. Затем, по мере того, как я постепенно отходил от действия анестезии, вернулось прежнее чувство моей связи с миром, новое ощущение связи с Богом стало пропадать (James, 1929, р. 328).

В эту же группу подпадают более свежие опыты с ЛСД-25 и другими подобными наркотиками (Watts, 1962).

Категория «подготовленное-чувственное», по существу, касается тех же феноменов, но происходящих с религиозными людьми как Запада, так и Востока, которые сознательно ищут «благодать», «просветление» или «единение» посредством длительной практики концентрации и отречения (созерцательная медитация, йога и т. д.). Вот пример для этой группы — отчет Ричарда Рола:

…Я находился в часовне и наслаждался то ли молитвой, то ли медитацией, когда внезапно почувствовал внутри себя неожиданный, приятный огонь. Поразмыслив некоторое время о его происхождении, я вдруг понял, что он исходит не от твари, но от Творца, после чего я испытал еще большее наслаждение и весь наполнился жаром… (Knowles, 1961, р. 57)

О более сложном опыте поведал Джулиан из Норвича:

И вдруг в этот (момент) я увидел красную струю крови, сочащуюся из-под венца, — горячую, свежую, обильную… Внезапно Троица наполнила мое сердце радостью. Я понял, что, должно быть, все это похоже на происходящее в раю (Warrack, 1952, р. 8).

Видения, ощущения «огня», «сладости», «песни» и радость — вот некоторые признаки подобного типа опыта.

Состояния неподготовленного-чувственного и подготовленного-чувственного феноменологически неразличимы, с той лишь оговоркой, что подготовленные мистики говорят о своих переживаниях, ближе согласовывая их со специфической религиозной космологией, к которой они приучены. Как и следует ожидать, опыт, возникающий как результат подготовки при поддержке формальной социальной структуры и поддающийся повторению, ведет к более значительному и стойкому психологическому эффекту. Тем не менее спонтанные конверсивные переживания также достопримечательны из-за их влияния на жизнь человека. Для всех мистических переживаний типично более или менее постепенное затухание состояния, оставляющее только воспоминания и тоску по тому, что было пережито.

Такие мистики, как св. Иоанн Креста и Тереза Авильская, толкователи, например Паулин, и вся восточная мистическая литература в целом разделяют эффекты и стадии, через которые проходят мистики, на наименьший опыт сильных эмоций и способность формировать идеи (чувственное) и высший, предельный опыт, который выходит за рамки аффективного и способности осмыслять. И именно последнее, возникающее почти всегда в связи с длительной подготовкой, отличает подготовленную-трансцендентную группу. Трансчувственный аспект особенно выделяется некоторыми авторами, например, Уолтером Хилтоном и св. Иоанном Креста:

Сказанное мной может привести вас к пониманию, что образы откровений у индивидуумов — в телесной ли оболочке или в воображении, во время сна или в бодрствовании — не составляют истинного созерцания. Это касается равным образом любого другого чувственного опыта, как кажется на первый взгляд, духовного происхождения — будь то звуки, запах или тепло, действительно физически ощущаемое в виде пылающего огня в груди или других частях тела (Hilton, 1953, pp. 14–15)…внутренняя мудрость настолько проста, настолько всеобъемлюща и настолько духовна, что не вписывается в понимание, упакованное или одетое в любую форму или образ, постижимый для субъекта; она сопровождает то чувство и воображение (будто не входя в их содержание и не принимая ни их формы, ни вида), которые не способны ни объяснить ее, ни помочь понять ничего, что ее касается, хотя человек может быть твердо уверен, что переживает это и испытывает именно эту редкую и притягательную мудрость (St. John of the Cross, 1953, vol. l, p. 457).

Похожее разделение между низшими (чувственными) и высшими (трансцендентными) созерцательными состояниями можно обнаружить и в текстах по йоге. «Сознательная концентрация» — это предварительный шаг к «концентрации, которая не является сознаванием (объектов)».

Практика, если она направлена на любой вспомогательный объект, не подходит как инструмент для этого (концентрации, несознавания объекта)… Работа ума, будучи задействованной в этой практике (неразличимого объекта), кажется сама по себе несуществующей и вне любого вспомогательного объекта. Таким образом (получается), что концентрация лишена источника (чувственных стимулов), что не является сознаванием объектов (Woods, 1914, р. 42).

На трансцендентной стадии исчезает множественность и появляется чувство единения с Одним или Всем. «Когда все незначительные вещи и мысли трансцендируются и забываются, остается только абсолютная стадия безббразности, когда Тахагата и Тахата сливаются в абсолютное Единство…» (Goddard, 1938, р. 322)

И тогда дух возносится выше всех возможностей в пустоте абсолютного одиночества, о чем ни один смертный не в состоянии поведать адекватно. И в этой таинственной темноте скрывается безграничное Добро. До такой степени нас принимает в себя и поглощает нечто единое, простое, божественное и беспредельное, что мы больше не отделимы от него… В этом единении пропадает чувство множественности. Когда впоследствии эти люди приходят в себя, они обнаруживают, что обладали ясным знанием вещей, более светлым и абсолютным, чем другие… Этот мрак есть свет, недостижимый ни одним смертным при помощи усилий ума (Poulain, 1950, р. 272).