– Тяжело, наверное, везде одной поспевать.
Спицы замерли у нее в руках.
– Мой муж умер всего полгода назад, и теперь работа помогает мне забыться.
Дэвид долго подыскивал слова. Эта женщина до сих пор носила либо черное, либо серое, а жаль: она вовсе не выглядела старухой.
– Я понимаю, иногда вам приходится нелегко…
Глаза Ханны сверкнули.
– Что нелегко: работать или жить в Миддлборо? – Ханна рассмеялась, и Дэвид почувствовал, что ляпнул что-то не то. – Не судите строго Миддлборо, сэр; может, он и уступает Лондону по части развлечений, но зато за городом люди здоровее. Вы здесь всего неделю, и то у вас уже порозовели щеки.
– Да, в городе солнце не часто увидишь… – Дэвид покосился на небо.
Пожалуй, женщина права; Миддлборо с каждым днем нравился ему все больше. Скромно обставленный домик, свежий ветерок в саду, ничем не нарушаемая тишина, благодаря которой остается больше времени на размышления о жизни.
Уже давно Дэвид считал себя безответственным шалопаем. Брат Маркус много лет твердил ему об этом, но прежде Дэвид ни в чем не раскаивался. Возможно, теперь в его жизни наступил переломный момент: перекресток, к которому он приближался семимильными шагами, а то, что он нашел пристанище в доме священника, было знаком судьбы, призывавшей к раскаянию.
Миссис Престон ушла на кухню печь хлеб, и Дэвид, глядя ей вслед, позавидовал ее самообладанию, малая толика которого и ему бы не помешала. Уж она бы никогда не пришла в ярость, если бы на аукционе у нее из-под носа увели коня, никогда бы не стала мчаться во весь опор по пыльной дороге и ломать ноги. Все, что она делала, имело какой-то смысл, некую цель. Дэвид, увы, всегда жил настоящим моментом, и теперь собственное существование представлялось ему абсолютно бессмысленным, так что он даже порадовался тому, что у него так удачно сломалось колесо.
– Почему вы переезжаете? – спросил Дэвид, появляясь на пороге, и, ожидая ответа, оперся на костыль.
За те две недели, что он гостил у миссис Престон, между ними завязалась какая-то странная дружба. Он даже попросил называть его по имени. Впрочем, Ханне случалось наблюдать развитие куда более странных приятельских отношений. Стивену, пока он был жив, случалось помогать и городскому пьянице, и служанке, которую выгнали за то, что она забрюхатела. Конечно, Дэвид находился не в столь отчаянном положении, но в нем чувствовалась глубокая неуверенность, которую он скрывал за нагловатой дерзостью. И все же, несмотря ни на что, он был забавным, остроумным, словоохотливым и с каждым днем нравился ей все больше.
– А вы почему на ногах? Доктор Марч велел не нагружать ногу еще две недели.
Дэвид, прихрамывая, вошел в комнату и плюхнулся на потертый диван.
– Уилли сказал, что вы скоро переезжаете. Могу я узнать почему?
Ханна не спеша продолжала упаковывать книги. Все она с собой забрать не могла, поэтому отбирала самое нужное.
– Это дом приходского священника, и сюда через две недели въедет новый пастор.
– А вы куда денетесь? – удивился Дэвид.
– Буду жить с отцом. – Некоторое время Ханна раздумывала, что взять: любимый роман или медицинский справочник, и, в конце концов, с грустью отложила роман. Ей очень нравилось читать; к тому же этот роман подарил ей Стивен.
– Почему вы решили оставить эту книгу? – Дэвид взял томик, развернул и на титульном листе увидел подпись Стивена.
– Не могу же я взять с собой все. – Ханна забрала у него книгу. – Может, вам что-нибудь нужно? Разве Уилли еще не вернулся из города?
– Нет, и поэтому я ищу, кто бы составил мне компанию. Вот что я обнаружил в своей комнате. Может, вы скажете, как оно туда попало? – Он показал заплетенные в косички тряпочки, и Ханна улыбнулась.
– Я сшила это для Молли: когда у нее резались зубки, она жевала эти тряпочки, и боль проходила. Наверное, это она принесла: узнала, что у вас болит нога, и хотела утешить.
– Ах, вот что! – Дэвид повертел тряпичную игрушку в руках. – Что ж, очень мило с ее стороны.
– Да, Молли очень добрая девочка. – Ханна кивнула. – Вот только немного застенчивая…
Риз улыбнулся.
– Вероятно, этому она научилась от матери, я имею в виду доброту, а не робость. Я ведь даже не поблагодарил вас за то, что вы обо мне заботитесь, и не попросил прощения.
– Ничего, я все понимаю. Наверное, вы очень страдали от боли.
Дэвид передернул плечами.
– А чем вы будете заниматься в доме отца?
Ханна положила в коробку журнал с загнутыми страницами. Этому журналу было уже два года, но Молли как-то перевернула на него чернильницу и на всех страницах оставила отпечатки своих пальцев. Наверное, теперь у Ханны никогда не поднимется рука его выкинуть.
– Вы проявили удивительную выдержку. Доктор Марч говорит, что перелом не страшный, но в очень нехорошем месте. Вы же не хотите хромать всю оставшуюся жизнь…
– Мне, собственно, без разницы, – пробормотал Дэвид и, чуть прикрыв глаза, уставился на камин. – Хоть хромой, хоть с оторванной ногой – плевать.
Поняв, что он беседует сам с собой, Ханна снова принялась паковать книги.
Через какое-то время Дэвид снова окликнул ее:
– Почему вы оставили мой вопрос без ответа?
Она вскинула бровь.
– А вы привыкли получать ответ на любой свой вопрос?
– Не обязательно; по мне хотелось бы, чтобы вы ответили на этот.
Ханна вздохнула.
– Как это ни печально, я не знаю, чем буду там заниматься. Просто больше мне некуда податься. У Джейми у самого четверо детей, у Тома трое, а Люк и Уилли по-прежнему живут с отцом и его новой женой. Мне-то более-менее безразлично, а вот Молли… – Ханна умолкла.
– Не хочу, чтобы мой ребенок вырос в чужом доме, – закончила она.
Огонь в камине отбрасывал на лицо Риза дрожащие блики; на рубашку и брюки он накинул синий шелковый халат, и красивая ткань сверкала, подобно парче.
– Отчего бы вам снова не выйти замуж? – негромко произнес Дэвид.
Ханна неуверенно улыбнулась.
– Отличная идея. Осталось только из списка поклонников отобрать лучших. Одна беда – ухажеров у меня нет.
– Я серьезно.
Ханна взглянула на него с упреком.
– Идея сама по себе неплоха, только неосуществима.
Риз замолчал, и Ханна вновь занялась сборами, Альманах садовода попал в коробку, а вот сборнику стихов не повезло: коробка была уже наполовину полна, а еще нужно было разобрать две трети полок. Наверное, потом придется еще раз перебрать содержимое коробки, с грустью подумала она. Эх, был бы у нее собственный домик…
– Вы могли бы выйти замуж за меня.
От неожиданности Ханна выронила книгу.
– О Боже!..
– Вы не так поняли: это серьезное предложение, и вам следует над ним хорошенько поразмыслить.