Читать интересную книгу Камень Юноны - Алина Егорова

Вера считала Олесю неудачницей — каждое утро та ходит на работу и торчит там целый день. Судя по ее рассказам, выслушивает нравоучения начальника — недоумка, ко всему прочему, урода (Вера видела его на общей фотографии с корпоративки), и за это получает гроши (по меркам Веры), к тому же, живет в одной квартире с сестрой — старой девой. И главное, не желает браться за ум — ее, видите ли, все устраивает. О чем тут говорить? Каждый достоин того, к чему стремится. Потолок Сырниковой — зарплата в три рубля, платье из OGI и муж — владелец девятки. Но на этот счет Вера предпочитала не высказываться — дружба с Олесей была для нее удобной, и портить отношения язвительными замечаниями не стоило. Вера лишь снисходительно улыбалась, слушая, как Олеся мечтает об отпуске. «Целых две недели в Синявино. Обалдеть!», — усмехалась она про себя. — «Об этом, действительно, стоит мечтать пол года». Вера никак не могла взять в толк, как люди могут кому-то позволять решать за себя, когда и на какой срок им ехать отдыхать. Вот она, захотела куда-нибудь поехать — купила билет, оформила визу и все — уже там. А эта клуша может себе позволить поездку лишь раз в пол года и то, если отпустят с работы.

Не смотря на все недостатки вроде не желания видеть бесперспективности своего существования, Олеся была интересна. С ней было приятно поболтать, вслух помечтать о том, как она, Вера, станет экс-женой наивного олигарха, оставившего ей в качестве отступных половину своего состояния. Кто еще ее будет так слушать? Ритка? Эта точно не станет. Если Олеська — просто неудачница в силу своей твердолобой упертости, то Ритка — неудачница безнадежная, хотя бы потому, что мозгов у нее, в отличие от Сырниковой, нет. Но, наверное, из-за их отсутствия, Ритка такая простодушная — всегда выручит, что не попроси и поверит любому вранью. Однажды Вере прислали с оказией из Турции посылку, и нужно было ехать в аэропорт, ее встречать, а тут, как на зло, в этот же день предложили контрамарку в закрытый клуб, где собирается золотая молодежь. Отказаться от перспективы завести выгодное знакомство, Вера не могла, да и в аэропорт ехать совершенно не хотелось. Она попросила Ритку помочь — наврала с три короба, сама уже не помнила про что. Так расписала ситуацию, словно решался вопрос жизни и смерти. Вера обладала потрясающей способностью сгустить краски так, что отказать ей мог не каждый, а уж о сердобольной Рите и говорить нечего.

Недавно у Олеси появилось еще одно преимущество перед Ритой — ее старшая сестра Элина устроилась работать за границей. Теперь в гостеприимный дом Сырниковой стало наносить визиты куда приятней — никакой вечно недовольных старшей сестры, а, главное, ее кислолицего кавалера. Веру особенно бесило присутствие Николая, который чувствовал себя в чужой квартире хозяином. Когда Эла впервые уезжала в Голландию, Коленька не счел нужным убраться — отсутствие подруги — не повод съезжать с ее квартиры. Эла возражать не стала, пусть живет, кому он мешает? Олеся была не в восторге от его присутствия, но настаивать не стала, решила, пусть пока поживет, а там будет видно: надоест — выгонит. Она так и сказала Вере. На что Верка отреагировала очень бурно. С присущей ей безудержной энергией она развернула деятельность по вытеснению противника с территории. Борьба шла по всем направлением: Олеси внушалась необходимость выдворить Колясика тут же — «еще не понятно, чем он будет здесь заниматься в твое отсутствие», Элине Вера недвусмысленно намекала, что ее сокровище не прочь скрасить свой досуг обществом легкомысленных красоток; Николаю Вера открыто заявляла, чтобы он катился куда подальше. Если на Коленьку Веркины фырканья действовали, как на мертвого припарка, то Эла очень даже забеспокоилась. Она и сама не раз замечала, как ее милый заглядывался на смазливые мордашки. Пометавшись между желанием угодить жениху и нарастающей ревностью, Эла приняла решение отказать Николаю в жилье. «Как ни крути, Верка права, — рассуждала про себя Элина, — оставлять мужика без надзора, да еще и в свободной квартире крайне опрометчиво. Пусть живет у себя в коммуналке, туда не очень-то девок поводишь — соседки-маразматички свое дело знают».

* * *

— Вот, змея! — шипел Николай, лежа на диване в своей коммунальной квартире. Вокруг валялись пустые бутылки из под пива и рыбьи очистки вперемешку с окурками. Под змеей он подразумевал как Олесю, выставившую его из квартиры, так и Элину, не сумевшую настоять на своем.

С отдельной квартирой Сырниковых Колясик уже сроднился. Он считал ее почти своей и от этого выдворение казалось особенно несправедливым. Сомнений быть не могло: это Олеська со своей подругой-оторвой мутят воду. Они и Элину против него настроили, теперь у нее свое мнение стало появляться. Раньше его слово для Элки было непререкаемо: как он скажет, так и будет. Мужик в доме хозяин, а не полоумные тетки. Элина легко поддавалась манипуляции, ей можно внушать все, что угодно — совсем ручная. Если бы не младшая сестра, он давно бы продал их квартиру. Олеська мешала во всем, словно кость в горле: слишком стервозная, слишком упрямая и слишком умная. По началу Коленька ее недооценил, всерьез не воспринял. Думал, раз старшую сестру в оборот взял, так с младшей тем более справится. С ней пытался совладать по-всякому — ничего не вышло. Олеся угрозы не воспринимала, от фальшивой приветливости кривилась. Мужские чары Колясика, перед которыми, по его мнению, устоять было невозможно, не возымели никакого эффекта — Олеся взглянула на него, как на убогого. Николай не ожидал такого пренебрежения к своей персоне и оскорбился. В тот вечер он выместил злобу на покладистой Элине. Эла устроила скандал Олесе и сестры поссорились, на радость Колясику.

Николай был охоч до женского полу, и любил окружать себя толпой подружек. Но ни одной из них не принадлежала квартира в центре, а главное, никто не дорожил им так же, как Эла. Он знал, другой такой дуры ему не найти. Поэтому упускать свой шанс Коля не собирался. Всего-то надо было, чтобы исчезла Олеся. «Уехала бы куда, что ли», — мечтал он. — «Хотя, эта, пожалуй, не уедет. Если и уедет, то все равно какую-нибудь пакость предпримет и завалит все планы».

По любому выходило, что ситуацию надо было брать в свои руки. В его сознании стало смутно вырисовываться решение проблемы.

* * *

Марат не мог поверить своим глазам. Он открыл электронную почту и пришел в недоумение: письма, полученные вчера, которые он еще не успел просмотреть, были отмечены, как прочитанные. На душе стало противно, будто залезли к нему в карман и вытащили зажигалку. К этому чувству добавились тревога и смятение. Почтовый ящик был корпоративным, письма — деловыми. В силу занимаемой должности Марата — финансовый директор — его почта содержала секретную информацию, разглашение которой не допускалось. Он пробежал глазами вчерашние письма — четыре вполне безобидных, не представляющих собой ничего конфиденциального, пятое от партнеров. В нем шла речь об условиях контракта. Конкуренты не отказались бы взглянуть на их переписку. Кроме этого письма, в ящике было масса других, содержащих не менее важные сведения. Марат покрылся испариной — с его руки тайны холдинга «СтальМет» стали доступны посторонним.

Он попытался очертить круг лиц, которые имели доступ к его компьютеру. Таковых оказалось двое: он сам и системный администратор. Руководствуясь логикой, системного администратора Марат исключил: за пять лет работы тот ни в чем подобном ни разу замечен не был, и зарекомендовал себя, как ответственного и добропорядочного человека. К тому же, чтобы системнику копаться в компьютере финдиректора, ему надо получить пароль у своего руководителя. То есть, в этом случае остаться ни кем не замеченным не получится — возникнет, как минимум, один посвященный. Себя Марат исключил в первую очередь — собственноручно открыть почту и забыть об этом, он не мог. Значит, есть еще кто-то, кто сумел это сделать. Голова шла кругом, но толковой версии в ней не рождалось. Появилась одна, и та бредовая: в компьютер влезли, когда он не надолго отлучился. Выходя на перекур, Марат свой кабинет не запирал. В таких случаях он, обычно, не оставлял открытой страницу электронной почты. Обычно, но не всегда. Вход в его кабинет не оставался безнадзорным — он хорошо просматривался со стойки рецепшен. Но секретарь — тоже человек, она могла отойти или отвлечься. Получалось, что теоретически такой вариант возможен.

«Нет, не подходит. Письма пришли во второй половине дня, в то время, когда меня не было в офисе. А значит, кабинет был заперт, и проникнуть в него никто не мог».

О случившемся чепе Марат был обязан доложить начальству. Но это было сейчас совершенно не кстати. На днях решался вопрос о его переводе в центральный филиал, и это недоразумение отнюдь не поспособствует принятию положительного ответа. Оставить все как есть, словно ничего не произошло — невозможно. Если это чье-то намеренное вторжение, то в скором времени оно обернется большими проблемами для «СтальМета». Забить тревогу — значит, привлечь внимание руководства. По-любому получалось паршиво. «Придется проблему решать самому, без лишнего шума», — заключил он после непродолжительных раздумий. — «Осталось только выяснить, чьих это рук дело».