Читать интересную книгу Дневник ученицы шаман - Корин Сомбрен

Несколько долгих минут валяюсь в раздумьях. Размышляю о том, что сказал Франциско: «Аяхуаска должна очистить твое тело, прежде чем она примется за твой дух». Почему я? Это нечестно. Опять хочу писать. Надоело уже. Эта клабодрянь посильнее любого мочегонного. Ладно. Использую ту же технику, а потом - за работу. Надо что-нибудь записать.

Зажигаю свечу и приклеиваю ее к столу. Rec. Блаблаблаблабла... Эта работа требует полной отдачи. Придумана будто специально для меня. Светает. Пять сорок утра. Хочу есть. Решаю навестить Кармен на кухне. Еще не очень жарко. А может, я от голода уже не чувствую жары. Беру с собой все для записи. Рекордер, микрофон и наушники. Слушайте-слушайте, вы, крокодилы, москиты и прочие жители джунглей, наконец-то среди вас настоящий профессионал звука!

Снаружи: Светло. Хижина-кухня. 6 часов утра.

Внутри (меня): Легкое потрескивание жаркого огня под котелками.

Запах: Варящийся рис.

В наушниках, вооруженная микрофоном, я вхожу в хижину, похожая на военного корреспондента. И зверски голодная. Хотя тоже мне, воительница, называется, - это после того-то, как села мимо гамака да от собственной тени шарахалась. Замечаю, как легкой гримасой удивления искажается обычно улыбчивое лицо Кармен. Я очень люблю Кармен.

Ни минуты не колеблясь, приближаю микрофон к котелкам, чтобы записать звук огня. Еще ничего не готово. Of course(6). Потом опускаю микрофон в котел, записываю бульканье риса, затем подношу к зеленому попугаю, который, впрочем, сразу пытается его сожрать. Обожаю окунать микрофон в разные звуки. Он как кисть художника, способная рисовать цветами звуков.

6) Конечно (англ.).

Входят несколько мужчин. Они здесь работают. Строят хижину-школу. Кармен бежит накрывать им завтрак. Я слишком голодна. Спрашиваю у Кармен-. «А я?» - «Не раньше половины девятого!» Гррррр! Сейчас семь. Теперь я хорошо представляю себе отчаяние голодной собаки, которая просит у хозяина поесть, а тот притворяется, что не понимает. О'кей. Ничего не поделаешь, пойду в столовую, послушаю, что получилось. Воздушной походкой, ведь в желудке совсем пусто. Сажусь. Звук записи доносится до моих ушей. Неплохо для первого раза! Эти звуки ведут меня в прошлое, говорю я себе. С их помощью я останавливаю время и словно бы возвращаюсь обратно, в тот временной отрезок, который закончился каких-то пять минут назад. Вдохновленная, я молчу...

Похоже, диета начинает давать неожиданные результаты. То ли еще будет. Появляется Франциско. Показывает репродукции картин и макет своего будущего альбома. Мне по-прежнему нравятся его картины. Простые линии, насыщенные цвета. Он садится и начинает рисовать. На коре. Обработанной как бумага. В результате получаются шершавые листы от одного до двух миллиметров толщиной, почти квадратные, около полуметра в длину и ширину. Некоторые черного цвета, другие почти телесного. Первоначальный цвет коры создает основной фон. Франциско рисует натуральными красками, замешанными на воде и каком-то растительном клее, который фиксирует краски на неровном материале. Каждый мазок приходится повторять множество раз, поскольку кора сильно впитывает. Это долгое занятие. Он рисует свои видения, вызванные приемом аяхуаски. Мне нравится смотреть. На очертания другого мира.

Бросаю взгляд на часы. Восемь тридцать! Кармен все нет. Чувствую, что выражение моего лица становится умоляющим. Слух напряжен. Наконец-то! Передо мной появляется тарелка. На ней - белый вареный рис и три дольки сырого помидора в качестве украшения... Ни соли, ни масла. Ням-ням, какая вкуснятина. Однако. Никогда так быстро не ела. Не хватает только карты десертов и чашечки крепкого кофе. Так. Это была моя последняя еда до завтрашнего утра. Теперь только спать. Да. И думать. Если хватит сил.

Пища для размышлений: как становятся шаманами? Отвечает Франциско:

- Каждый желающий стать шаманом должен следовать строгому своду правил, а именно: уеди- нение, растительная диета, изучение икаро, употребление галлюциногенных растений...

Шаман не может заниматься исцелением, не войдя в контакт с миром духов. Именно из мира духов шаман получает информацию о том, как вылечить страждущего. Правда, для того, чтобы войти в этот контакт, нужно принимать галлюциногенные растения, призванные вызывать видения, в которых духи и объясняют шаману, как лечить больного.

Галлюциногены, чаще всего используемые в этом районе Амазонии, - это аяхуаска и табак. Чистый табак, а не тот, что в обычных сигаретах. Оба растения употребляют в виде отвара.

Чтобы правильно трактовать видения и обучиться исцелению, ученик шамана должен также познакомиться с некоторыми так называемыми «основными» растениями, которых существует несколько сотен, - их список установлен раз и навсегда и известен шаманам-наставникам. Ученик должен уметь их различать, общаться с ними, знать песню каждого из них и уметь правильно их «принимать».

«Принимать» - значит употреблять препарат, приготовленный из растения, в течение строго определенного срока диеты, которая может длиться от пяти дней до четырех лет. Продолжительность зависит от самого растения, а еще от объема знаний, которыми оно может поделиться. Растения «принимают» одно за другим согласно порядку, устанавливаемому наставником, поэтому для успешного завершения обучения потребуется лет пятнадцать различных диет.

И только после этого, набравшись знаний от всех растений и «главных деревьев», он сможет посвятить свою жизнь исцелению. Большинство шаманов работают с духами лишь одной из трех стихий: воды, земли или воздуха. Самые могущественные шаманы работают с духами всех трех миров. Таких называютбанко.

Снаружи: Светло. Ванная в джунглях под полуденнымсолнцем.

Внутри (меня): Очищение.

Маутлита, девочка из джунглей, сидела обнаженная на берегу реки. Она напевала что-то звонким, нежным голоском. Грустная и трогательная песня сливалась с плеском мутной воды из кувшина, которой она поливала свое хрупкое, озябшее тело. Голову девочка не мочила.

Франциско дал мне задание. Я должна обмыть свое тело и понежиться под лучами солнца, чтобы впитать его энергию. Yes. Because (7) сегодня вечером - церемония аяхуаски, и вся эта энергия очень мне пригодится, чтобы пережить грядущий беспредел. Итак, Мауглита ложится на скамейку, лучше всего освещенную солнцем. Москитов нет. И это не может не радовать. Всего три укуса с тех пор, как я приехала. Другими словами, три шанса заболеть малярией. Две бабочки цвета спелого лимона прилетели собрать пыльцу с моей правой ступни, которая страшно боится щекотки. Когда же я почувствую себя очищенной?

7) Хорошо, потому что (англ.)

Гипержарко. На живот, на спину, на живот, на спину - кручусь-верчусь, наконец не выдерживаю и вскакиваю на ноги. Солнце шпарит нещадно. Такими темпами я через месяц буду как негр. В кои-то веки.

Напоследок пытаюсь постирать в реке мою одежку. Грязную донельзя. Рубашка, штаны, трусы, носки. Кидаю все это в противную грязную воду. И тру, снова и снова. Без мыла, чтобы не нарушать кислотно-щелочной баланс воды. Так надо. Конечно, все стало чуть почище... Только... Коричневого цвета. Интересно, в каком виде я сяду на самолет, отправляясь домой, в цивилизацию.

Выжимаю белье. Где бы развесить мое барахлишко? Осматриваюсь. В джунгли не пойду. Нет-нет, я совсем не боюсь! Но детство, проведенное в африканской саванне, где первыми моими игрушками были настоящие детеныши пантеры, научило меня одному правилу, которым и сейчас не стоит пренебрегать. Умеренная осторожность и благоразумие - основа выживания...

В конце концов нахожу лиану, отдаленно напоминающую бельевую веревку. Горжусь собой, как Робинзон Крузо, удачно справившийся с капризами матушки-природы. Натягиваю эту штуку между двумя деревцами, любезно предоставившими в мое распоряжение свои крепкие стволы. Обвожу удовлетворенным взглядом плоды моей изобретательности.

Снаружи: По-прежнему светло.

Внутри (меня): Тревожно.

Мой голодный организм буквально искрит от радости при мысли о том, что его когда-нибудь ПОКОРМЯТ. Но голова вынуждена отметать все доводы желудка. Эндорфина не хватает. Страшно не хватает. «Не сегодня», - отвечает желудку больной от голода мозг. И так все время, целый день.

На полу сидит здоровенный таракан. Сантиметра четыре в длину и два в толщину. Убегает под пол. Видать, почувствовал мое скверное настроение. Тем лучше для меня, никогда не решилась бы раздавить букашку. Не потому, что я такая добрая. А из-за звука, который при этом бывает.

Устала. И нет никого, кто бы оценил мою силу воли. Что толку в геройстве, если никто не видит. Но я ведь на сцене! Да-а. Такой талант пропадает. Ну что поделаешь.

Все вокруг сырое: и бумага в тетради, на которую изливается моя боль, и простыня, и одежда.