Читать интересную книгу Единородная дочь - Джеймс Морроу

Да нет, глупости. Самолюбивый параноидальный бред.

Что там еще пишут?.. Мюррея захлестнула волна возмущения. Погибший биолог, о котором шла речь в первом абзаце, оказался Маркусом Бассом. Мюррей перечитывал снова и снова. Да, Маркус Басе, носивший в бумажнике фотографии своих четверых мальчишек, умевших классно плавать.

— Поужинаете со мной? — охрипшим вдруг голосом спросил Мюррей. Стоило ли говорить Джорджине, что отец ее еще не родившегося малыша погиб?

— А?

Нет, совершенно не стоит.

— Не останетесь ли на ужин? У меня спагетти, правда, вина нет.

— Я сейчас не пью. — Джорджина похлопала своего новоиспеченного биолога. — Беременность.

Ужин он приготовил просто ужасный. Спагетти переварились так, что разваливались под собственным весом. Греческий салат с тунцом получился мокрым, и, как и следовало ожидать, компоненты его совершенно не сочетались друг с другом. Джорджине, правда, понравилось, по крайней мере она так сказала. И впоследствии такие обеды стали более или менее регулярными, два-три раза в неделю. Джорджина нашла идеальную аудиторию. С Мюрреем она часами могла говорить о своей беременности, делиться безумными теориями по внутриутробному воспитанию, «в каждом ребенке спит гений», своими грандиозными соображениями о предназначении человека. Она была католичкой, но далеко не ортодоксальной — увлекалась язычеством с женским началом. В ней уживались одновременно мечтательница и прагматик. Как закоренелый мистик, она применяла нумерологию, чтобы отыскать ключи (никогда не помнила, куда их положила), и пирамидологию для придания остроты швейцарскому военному клинку. В своих убеждениях она была непоколебима. По мнению Джорджины Спаркс, одаренный ребенок мог прийти в вашу жизнь исключительно благодаря внутриутробному стимулированию в сочетании со вселенской открытостью. О счастливом материнстве и не мечтайте, вооружитесь для начала познавательной психологией и преисполнитесь духом Абсолютного Бытия.

Всякий раз после такого ужина Джорджина, Мюррей и его кот Спиноза выходили посидеть на пирсе, полюбоваться яхтами и катерами, скользящими по заливу.

— У меня для тебя подарок, — однажды вечером сказала Джорджина, когда небо на горизонте уже окрасилось закатным багрянцем. Она открыла свой неизменный рюкзак и извлекла из него набор презервативов от Смитти Смайла, магазинчика на Променаде, которым заведовала. На пакетиках красовались портреты отлученных от церкви духовных деятелей: Уильяма Эшли Санти, Чарльза Эдварда Кафлина и так далее — на всех двадцати шести. Мюррей был тронут. Как-то раз, еще до знакомства с Джорджиной, он купил в этом магазине свечу в виде фаллоса в подарок папе на день рождения: тот собирал такие штучки. Что же касается его новой подруги, жизнь ее буквально состояла из парафиновых пенисов, визжащих подушек, резиновых рвотных масс и заводных челюстей. Она не раз заговаривала о том, что хотела бы выкупить магазин. Город меняется, говорила она, понастроят казино, повалит народ.

— У тебя есть девушка?

— Мне не очень-то везло с женщинами, — признался Мюррей.

— Это чувство мне знакомо. — Джорджина встала, заслонив луну своим животом. Она была уже на седьмом месяце. Мюррей — на восьмом. — Я была без ума от Лори, правда. Но это так некосмично. Если обед к шести часам не стоит на столе, что, настанет конец света?

Мюррей задумчиво рассматривал презерватив с Эйни Семплом Макферсоном.

— В колледже я переспал с несколькими старшекурсницами со стоматологического отделения. Что мне сейчас нужно, так это ребенок.

Джорджина посмотрела на него с ухмылкой.

— Ребенок? Тебе нужен ребенок? Тебе?

— Ты думаешь, я совершу ошибку, если усыновлю малыша и буду его сам воспитывать?

— Ошибку? Да это будет просто чудесно!

Мюррей поднялся и направился к башне. Милая Джорджина!

— У меня в прачечной есть кое-что, тебе будет интересно это увидеть.

— Грязных носков я на своем веку навидалась, Мюр.

— Но такого ты еще не видела.

Они поднялись.

В прозрачном стеклянном облачении, в окружении трубочек и бутылок зародыш крепко спал в своей колыбельке. Сейчас он походил не столько на ребенка, сколько на одну из игрушек, которыми он будет играть, появившись на свет.

— Это еще что такое?

Блики от электрической лампочки плясали на стекле резервуара, проецируясь звездочками на лобик младенца. Такая смешная, подумал про себя Мюррей. Лиловые надутые щечки, словно перезревшая слива.

— А на что похоже?

— На зародыш, черт возьми!

— Точно. — Мюррей погладил стоявшую поближе бутылку, до горлышка наполненную его собственной кровью. — Мой зародыш.

Он в точности следовал наставлениям Маркуса Басса. Пару раз в неделю заглядывал на пожарную станцию № 2, расположенную неподалеку, и постепенно установил доверительные отношения с тремя медработниками: Родни Бальтазаром, Хербом Мельхиором и Фредди Каспаром. Он не только раздобыл у них принадлежности для переливания крови, но даже был принят в их команду для игры в покер.

— Девочка, — похвастался Мюррей.

— Но откуда она у тебя? — недоумевала Джорджина.

— Из института.

— Живая?

— Живая, и она растет. Я украл ее в тот день, когда мы познакомились. — Слышалось мерное пыхтение кислородного насоса. — Семя мое, а откуда взялась яйцеклетка — никто не знает. Обратный партеногенез.

— Что ты несешь?

— Ну, в одной из моих проб начался мейоз без яйцеклетки.

— В самом деле?

— Если яйцеклетка и была, то неизвестного происхождения.

Внезапно в Джорджине проснулась католичка. Перекрестившись и прошептав «Пресвятая Дева», охваченная благоговейным трепетом, она подошла к кроватке.

— Я знала. Я знала, что у Бога есть яичники. — Она схватилась за деревянное перильце и сосредоточенно сделала глубокий вдох. — Знаешь, кто перед нами? Мы становимся свидетелями одного из тех моментов, когда Бог въезжает на золотой колеснице в историю человечества и переворачивает эту историю вверх дном!

— Бог? — Мюррей крутнул погремушку. — Ты говоришь, Бог?

— Ну не тот Бог, который Бог, а тот Бог, который БОГ. Божественное! — Джорджина принялась загибать пальцы, перечисляя свой пантеон. — Дух Абсолютного Бытия, Мать Мироздания, Вселенская Мудрость, Высший Разум, Первичный Гермафродит.

— Я вообще-то не верю в Бога, — робко заметил Мюррей.

— Послушай, это событие невозможно объяснить, не прибегая к Божественному. У этого ребенка особая миссия. Девочка была ниспослана свыше!

— Да нет, Джорджина, есть масса других объяснений. Гипотеза о божественном происхождении — это уж слишком.

— А вырастить ребенка в банке, это, по-твоему, не слишком? Все уже зашло слишком далеко, Мюр. — Джорджина деловито шагала по комнате, переваливаясь с ноги на ногу и время от времени подфутболивая кипы грязного белья. — Непорочное зачатие, да это же сенсация! Видел «Предание преданий»? Евреи его, наверное, не догоняют. Представь, Джон Уэйн в роли центуриона поднимается на Голгофу и говорит: «Воистину этот человек — Сын Божий». Сын, понимаешь. А вот и второй сапожок к паре свалился. Потрясающе!

— Какой-то шутник поместил яйцеклетку в мою пробу, только и всего.

— Весь мир должен узнать об этом! Мы должны послать телеграмму Папе! Сначала Сын, а теперь Дочь! Ты понял?

Теперь Дочь, Дочь Божья. Мюррею стало не по себе. Он не верил в Бога, но не верил и в то, что какой-то шутник подсунул ему яйцеклетку.

— Папе? Папе Римскому? Никому я не хочу ничего рассказывать. Я жалею, что тебе рассказал. «Банку спермы раскололи», забыла? Что бы тут ни происходило, кто-то пытался ее убить. У нее уже есть враги. Враги, Джорджина!

Его подруга наконец угомонилась и плюхнулась на корзину с бельем.

Как обычно, в это время дня малышка проснулась, зевнула и задвигала коротенькими ручонками.

— М-да, — наконец сказала Джорджина и принялась рассеянно снимать с сушки носки и складывать их парами. — Ты абсолютно прав, Мюррей. Голгофа и все такое. Конечно, родной сестре Иисуса придется соблюдать осторожность.

По крайней мере до тех пор, пока она не осознает свою Миссию.

У Мюррея заколотилось сердце, а где-то в трахее пыхнул жаром огнедышащий червь.

— Она вовсе не сестра Иисусу.

— Ну да, сестра наполовину. — Джорджина хлопнула ладонью по стиральной машине, встревожив плод. — Не бойся, приятель, я тебя не выдам. Если я правильно поняла, она будет обычной девчонкой, как сотни других. Она и не слышала ничего о Боге. Имя выбрал?

— Имя?

Однажды утром, на четвертый день учебы в Ньюарке, она внезапно появилась в его автобусе: Джули Диринг, богатая и капризная, протестантская принцесса, как сказал бы папа. У нее было прекрасное выразительное лицо и немыслимо красивая фигура, от которой завелся бы даже испорченный будильник. Она уронила в проходе учебник по географии, а Мюррей его поднял. Дальше этого отношения не пошли.