Читать интересную книгу Теория познания. Философия как оправдание абсолютов. В поисках causa finalis. Монография - Виктор Ильин

9. Вызревание социальности. Ограничимся фиксацией двух объяснительных формул природы кооперации индивидов. Одна упирает на индивидуализацию сильных, выводя иерархию из эгоистического начала, соперничества, фактора страха. Другая выделяет прямо противоположное (эгоистическому) альтруистическое начало, связывая координацию и субординацию в обмене деятельностью (без чего нет социальности) с системой сотрудничества, взаимопомощи, взаимоподдержки в коллективе. (Полагаем, проработка проблемы не стимулируется решением альтернативным при желании опираться на твердую почву фактов. В групповой жизни рельефно проступают черты как эгоизма, так и альтруизма. Имеются крайне сильные эгоистические инстинкты самосохранения индивида (синдром Нарцисса), прорежения популяции (синдром Сатурна – самоистребление при популяционной перегрузке), но существуют и не менее сильные альтруистические инстинкты сохранения генома, потомства, соплеменников (коллективно санкционируемые формы забот при двуполом общении о половых партнерах, детях, друг друге)). Коль скоро это так, контур социальности в виде самой структуры иерархии в сообществе прямолинейно не выводится ни из эгоизма, ни из альтруизма.

10. Параллелизм морфофизиологического и психического развития. Общно-общинный тип существования архаичного предка человека обусловил складывание надиндивидуального механизма переработки и хранения коллективного опыта, являющегося достоянием всех и устойчивого относительно перипетий судьбы каждого. Главное – гибель индивида перестала влечь гибель плодов его усилий. Исходная синкретичность самоутверждения распалась на собственно активность и наследие. Наследие, в некотором смысле автономизируясь, стало жить самостоятельной, отчужденной от его создателя («автора») жизнью. Социальность, следовательно, стоит у истоков совершенно особого модуса бытия – коллективно производимой духовно-поведенческой формации, обусловливающей форму взаимообработки особями друг друга.

К последнему приурочен вполне конкретный потенциал сознательности – способность на основе групповых понятий (в том числе самых элементарных) строить антиципирующие схемы потребного будущего. Эти схемы непосредственно обслуживают воспроизводственный процесс, распадающийся на материальное, кровнородственное и духовное воспроизводство. Первое – хозяйственное жизнеобеспечение; второе – демографическое жизнеобеспечение; третье – идеально-ценностная канва, культово-символическое, регламентарное жизнеобеспечение.

Весь строй взаимодействий в группе поддерживается универсальным средством межиндивидной коммуникации – языком, материальное проявление которого – физико-физиологический процесс вокации – речь складывается в эпоху подсемейства гоминин (питекантропы, неандертальцы). В динамике данного процесса, обходя трудности установления фактуры и ее интерпретации, выделяются этапы: а) питекантропы, использующие щелкающие, носовые звуки, употребляющие слова-обозначения предметов, склонные к диалогической речи; в) неандертальцы, владеющие современной артикуляцией, применяющие телеграфный стиль общения, развивающие способность к монологической речи; с) современные люди, полностью владеющие структурными категориями языка при поставленной, непременно расширяемой лексике.

Поскольку в формировании аппарата речи весома роль, с одной стороны, общно-общинных отношений, а с другой стороны, физиологических подвижек – кристаллизация биологического механизма перенесения актов артикуляции из гортани в полость рта, появление языковой мускулатуры и т. д., что в свою очередь влияет на психическую составляющую эволюционной продвинутости – постольку основательно утверждение: развитие психики автономно до известных пределов. До каких именно?

Прибегая к слогу Геккеля, перед нами – капитальные мировые загадки (число которых без труда множится), в отсутствии теории фазовых переходов не позволяющие (пока!?) снять концептуальное разобщение космогонии, антропогонии, социогонии. Перспектива преодоления данной сложности высвечивается на пути Великого объединения этих отсеков познания.

Задача интеграции физического, психического, социального возлагается на ныне складывающийся глобальный эволюционизм, долженствующий прояснить как возникает, протекает упорядоченное, направленное развитие. Центральное место здесь отводится столь фундаментальным разделам знания, как

1. Квантовая геометродинамика, уточняющая происхождение реальности «из ничего». Помимо прочего она призвана эксплицировать, содержательно поглотить множество интригующих мест современной науки типа картановой проблемы; квантования пространства, времени; континуум-проблемы (независимость континуум-гипотезы по аналогии с независимостью пятого евклидового постулата свидетельствует о возможности иных миров, не описываемых аппаратом аксиоматической теории множеств); основательности хроногеометрических параметров (проблематизируемой скалярно-тензорной теории Бранса-Дикке).

2. Обобщенная теория вектора. Развитие направленно. Феноменологически последнее выражается

а) фактом нарушения симметрии (барионная асимметрия, киральная чистота живого – ДНК имеет форму винтовой линии, закрученной влево);

в) законом Долло (необратимость органической эволюции – закономерность филогенеза).

Между тем каковы причины этого на уровне не феноменологии, а процесса, (пока!) не ясно. Дополнительные возможности открывает реабилитация программы номогенеза, принимающая схему подспудных законов направленных изменений. Как представляется, она способна прояснить ряд острых вопросов, связанных со статусом ФФК, антропного принципа, цефализации, запрограммированности (остающейся тайной за семью печатями для эволюционной теории) нашего развития.

3. Психофизика – преодоление психофизического дуализма, выработка адекватных описаний паранормальной пси-реальности, от наличия которой нельзя отмахнуться. Нерв проблемы в том, что наука отметает допущение бессубстратного психического (иной подход предлагался В.В. Налимовым25). Психическое имеет привязку к соматической (нуклепротеиды) и социальной (общение, язык, действие) подкладке. Другие предположения – астральное, архетипическое психическое – за гранью научного дискурса.

Обнадеживают искания в направлении разработки

а) нестандартной теории физического взаимодействия с гипотезой опережающих волн;

в) модели параллельных причинно не связанных миров, вступающих в контакт во флуктуациях (что оказывается базой прояснения исторического, личностного двойничества). (В настоящий момент нашей культурной ситуации «двойничество» – предмет не науки, а искусства, редуцирующего большую и больную тему к сюжетам «тень», «раскол героя» – творчество Э. По, Шамиссо, Андерсена, Достоевского, Гофмана, Стивенсона, Е. Шварца);

с) теории нестандартных полей (типа спин-торсионного, информационно-семантического). (Как, скажем, объяснить, что в 1931 г. англичанка Розмари вдруг заговорила на древнем языке, называя себя Телекой Вентуи, жившей во время правления в Египте XVIII династии – примерно 1400 г. до н. э.).

Возможный многообещающий синтез данных разделов позволит ввести новый образ науки – науки не средства, а цели, в полной мере антропоцентричного телеологичного знания.

О чем, собственно, речь? Наука, очевидно, радикально держась установок объективизма, демонстрирует устойчивую идиосинкразию к одному и другому (правда, испытывая затруднения в версификации такого пикантного места, как кондициональные предуготовления разумно-целесообразной жизни, покрывает дефицит объективизма обращением к спасительной иллюзии – тропному антропному принципу (АП)). Между тем когнитивно визируемый наукой объективизм вовсе не отметает ни антропоцентричной, ни телеологичной точки зрения. Начать с того, что непосредственной идейной предтечей объективизма выступает механицизм, в борьбе с архаичным гилозоизмом и анимизмом педалировавший редукционизм и фундаментализм. Рефлективный абрис последних наметил Бэкон: опытное расчленение комплексного на элементарное – до далее недробимых качеств с сопоставляемыми с ними «простыми формами». И завершил Декарт: умственное разложение вещности на «простые идеи» – механические формы. Если Бэкон выделял 19 видов движения, то Декарт – одно, к которому редуцировались иные его типы, – механическое перемещение. Такого рода прием налаживал упрочение «рациональной механики», оказывавшейся конденсатом lumen naturalis.

Механистический естественный свет разума до какого-то момента питал развитие знания, однако же, ввиду гиперболизации проекта «мир как механическая задача», (Даламбер) оказался бесперспективным при концептуализации наводняющих действительность целевых, ценностных, мотивных, достижительных, автоморфичных (целесообразных) связей. (В самой механике невсеобщность описаний, построенных на эксплуатации «действующей причины», заложила предпосылки разработки описаний, построенных на учете «конечной причины» – вариационное исчисление).