Боже, неужели я единственная здесь, кто живет в двадцать первом веке?
Рафаэль хмыкнул.
— Все это кажется довольно странным, не так ли?
— Я бы сказала, что это хреново. Но да, мы можем согласиться с тем, что это странно. — Я улыбнулась, и Рафаэль рассмеялся. Этот момент пролил свет на наш мрачный разговор, и мне удалось сделать глубокий вдох. Рафаэль дал мне представление о себе, о своей жизни, и вместо того, чтобы жалеть себя, я сочувствовала ему. — Я все испортила для тебя, не так ли?
Молчание.
— Мы можем все уладить, — ответил он, и мне не нужно было видеть его лицо, чтобы понять, что он относится ко всему этому скептически. — Я собираюсь заказать еду в номер. Хочешь чего-нибудь?
Я подняла глаза на белый потолок.
— Торт. Я хочу шоколадный торт.
— Торт?
— Торт всегда делает все лучше.
Он хихикнул.
— Значит, шоколадный торт.
Я услышала его тяжелые шаги, когда он отошел от двери, и подтянула ноги к груди. Мои мысли превратились в минное поле. Ничто в моей голове не имело смысла. Внутри меня бушевали все известные человеку эмоции, и я тонула в них. Утопала во всем, что чувствовала.
Страх.
Неуверенность.
Разбитое сердце.
Ненависть.
Сочувствие.
Жалость.
Все это было там, в центре моей души, и грозило вырваться наружу, если я не справлюсь с этим. Я должна была взять себя в руки, если не хотела разлететься на куски, которые уже никогда не удастся склеить.
Я оттолкнулась от пола, поправила юбку-карандаш и запустила пальцы в волосы. Шариками ваты, припрятанными в стеклянном контейнере в шкафу, я очистила пятна туши вокруг глаз.
Жена Руссо всегда выглядит наилучшим образом.
Приведя себя в порядок, я бросила последний взгляд на свое отражение. Я все еще выглядела как дерьмо, но, по крайней мере, мои волосы вели себя прилично.
Замок щелкнул, когда я повернула ручку двери и вернулась в гостиную.
— Пожалуйста, скажи, что ты принес торт?
— Прости, жена. — Знакомый голос заставил меня остановиться, и мой взгляд столкнулся с его взглядом. — Я обязательно захвачу тебе торт на обратном пути домой.
— Святой. Иисус.
— Нет. Только я.
Мое сердце выпрыгнуло из груди, и каждый мускул напрягся. Мое тело замерло, кровь в жилах похолодела, как и взгляд его глаз.
— Что ты здесь делаешь? — Я с трудом выговаривала слова.
— Я пришел за своей женой, конечно же.
Рафаэль шагнул к нему.
— Она никуда не пойдет с…
Сэйнт достал пистолет и направил его в голову Рафаэля. У меня перехватило дыхание, и я чуть не задохнулась.
— Сэйнт, нет! — Но он даже не взглянул в мою сторону, уставившись на Рафаэля.
— Я не буду думать дважды, прежде чем нажать на курок, — предупредил он.
— Ты не заберешь мою сестру.
Святой выпрямился, дуло пистолета уперлось в лоб Рафаэля.
— И кто же меня остановит? Ты?
Я бросилась к ним и чуть не споткнулась о собственные ноги.
— Не трогай его.
— А если я очень, очень захочу? — У Сэйнта защемило челюсть, ненависть в его глазах была почти такой же смертоносной, как и оружие в его руке.
— Сэйнт, пожалуйста.
Джеймс вошел в номер, неся на плечах человека. Только когда он опустил мужчину на кафельный пол, я поняла, что он мертв: горло перерезано, из пореза сочится кровь.
— Господи Иисусе! — Задыхалась я от тошноты, подталкивающей желчь к горлу. — Какого черта? — Я посмотрела на Сэйнта и заметила полоску крови на его руке, держащей пистолет. — Кто это?
— Это мера безопасности, которую мой отец установил на случай, если ты решишь сбежать. Прорычал Сэйнт.
— Что?
— Джеймс, пожалуйста, проводи миссис Руссо до машины. Я хотел бы иметь очень короткий и конфиденциальный разговор с мистером Торресом.
— Святой, нет! — Взмолилась я, слишком хорошо зная, на что он способен. Воспоминание о мертвом теле Брэда и вид другого безжизненного мужчины, истекающего кровью на плитке, напомнили мне, насколько жестоким и бессердечным он был на самом деле. Я не сомневалась, что он убьет Рафаэля, даже не моргнув глазом. — Святой, — я медленно подошла к нему, — я пойду с тобой, но, пожалуйста, не трогай моего брата.
— Брата? — Святой насмешливо наклонил голову в сторону, глядя на Рафаэля. — Она была у тебя два часа, а ты уже запудрил ей мозги, заставив думать, что тебе не все равно?
— Мне не все равно, — процедил Рафаэль.
— Чушь собачья. Все, что тебя волнует, это деньги и задница.
— Пошел ты!
Сэйнт сильнее прижал пистолет к голове Рафаэля, и крик застрял у меня в горле, когда в голове замелькали вспышки крови и мертвых тел. Я зажмурилась, ожидая, что в любой момент в воздухе раздастся звук выстрела, но палец Сэйнта просто лежал на спусковом крючке.
— Будь осторожен, парень, — прорычал он. — Я убивал людей и за меньшее, чем просто произнесение нескольких ругательств в мой адрес.
Мое сердце было на грани взрыва, и я не чувствовала ног от паники. На ожесточенном лице Святого отразилась решимость, и я поняла, что единственный способ не дать ему убить Рафаэля — это сделать то, что он сказал.
— Пожалуйста. Я пойду с тобой. Тебе не придется больше никого убивать.
Святой выпятил верхнюю губу, глядя на Рафаэля с презрением и пренебрежением.
— Если ты еще хоть раз отнимешь ее у меня, я убью тебя. И мне плевать, как сильно она будет умолять меня пощадить твою жизнь, я этого не сделаю. — Сэйнт опустил руку и убрал пистолет за спину.
У меня перехватило дыхание, и я с трудом выпрямилась. В этот момент я снова оказалась в пентхаусе в Нью-Йорке, наблюдая, как мой друг истекает кровью на ковре. Я заново переживала этот момент, снова и снова прокручивая его в голове. На глаза навернулись слезы, а в голове застыл леденящий душу ужас от того, как я представила, что Святой убил моего брата у меня на глазах. Мне хотелось упасть на пол и позволить страху поглотить меня целиком. Сэйнт обхватил пальцами мой локоть, и его прикосновение обожгло мою кожу.
— То, что ты еще дышишь Рафаэль, считай это жестом доброй воли. Не забудь когда-нибудь поблагодарить за это свою сестру.
Он потянул меня к двери, и я уперлась.
— Мои туфли. Позволь мне просто взять…
— Оставь их.
Он вытащил меня из номера, и я не сопротивлялась. Я слишком боялась, что он передумает и вернется, чтобы убить Рафаэля. К счастью, Рафаэль не последовал за нами. Похоже, он знал Святого так же хорошо, как и я, понимая, что тот без труда проливает кровь и забирает жизни.