Читать интересную книгу Время собирать камни - Дмитрий Викторович Распопов

по всему их расстреляют, так как полученные пусть и тайно показания от множества свидетелей, которые в моей реальности отказывались их давать милиции, справедливо опасаясь интереса органов к своим нетрудовым доходам, здесь пустили в ход поскольку расследованием дела занималось КГБ. Мне было только непонятно, почему Андропов решил не трясти грязным бельём МВД, ведь было понятно, что те просто решили по-тихому скрыть потерю формы и оружия милиционеров, по-тихому уволив сотрудников, и удалив об их существовании все записи. А также неслышно было коррупционных или экономических скандалов, словно КГБ решило придержать полученную от цеховиков информацию до лучших времён, по крайней мере в газетах по этому поводу была тишь да гладь.

А ещё через неделю мне позвонил Давид Маркович и осторожно поинтересовался, возьму ли я подарок от общественности Москвы, которые решили поблагодарить меня за избавление от ужасной банды, державшей цеховиков за горло, на что конечно же получил ответ, что благодарить нужно за это советское государство и бдительные органы государственной безопасности, а скромный я ничего не сделал, поэтому ни от кого ничего не приму. Он по моему тону понял, что это окончательное решение, поэтому извинился и повесил трубку.

* * *

Для меня снова потекли дни и недели, целиком забитые тренировками на базе и школе КГБ. Бывшие девушки пытались восстановить общение, хотя бы в рамках дружбы, но я откровенно всех посылал лесом, говоря, что занят. Больше всех переживала Ира, но вскоре пропала и она, а причину этого мне поведала по секрету Галина Степановна, общавшаяся конечно с Розой Ивановной, которая и сообщила ей, что моя подопечная ждёт ребёнка. Ира, которая сама по сути недалеко ушла от детства, накупила книжек по воспитанию детей и теперь их усиленно штудировала, не говоря уже о ремонте комнаты, и покупок всего, что потребуется ребёнку после рождения. В общем, лишённая своего детства, она крайне ответственно решила подойти к детству ребёнка, который появится у неё самой, что меня безусловно радовало, но я не собирался ни с кем из них больше встречаться. Пустота в душе от расставания никуда не делась, и даже Данил, с которым мы пару раз пересекались в школе КГБ, с пониманием отнёсся к моим словам о нежелании видеть его жену, или вообще кого бы то ни было.

Даже Алёна, которая что-то там себе надумала в голове и стала претендовать на что-то большее, чем редкие встречи и секс, была послана по тому же направлению, что и все остальные и я больше не отвечал на её звонки и просьбы о встречах. Избавившись от всех обязательств и баб, я снова почувствовал себя свободным, и может быть даже немного счастливым, единственное, что меня тревожило — это отсутствие награды за помощь Лизе. Её дедушка был спасён, банда арестована и даже к этому времени самые активные её участники ожидали расстрела, остальные же, отправилась в лагеря на весьма длительные сроки. То есть по идее квест был выполнен, а награды за него так и не было, а это значило, что-либо его и не было вовсе, либо мне не засчитали, поскольку я чего-то ещё не выполнил до конца. Зная по прошлым приключениям, что понять это не представляется возможным, я перестал об этом думать, осознавая, что рано или поздно меня столкнут с нужной ситуацией. По крайней мере до сегодняшнего дня это происходило именно так.

Игорь Щёлоков больше на горизонте не объявлялся, а самому напрашиваться к нему в гости было не с руки. Мне нечем было его заинтересовать, а просто так кутить в компании «золотой молодёжи» в преддверии начала бегового сезона я не хотел и сам.

* * *

Закрутившаяся суета по оформлению документов на меня и мою «бригаду» едва не заставила меня забыть то, ради чего я согласился поехать в Америку. Вспомнив, я направил свои стопы в подзабытый кабинет, поскольку за тренировками я практически никуда не выбирался, лишь изредка заглядывал в Первое управление, почитать американскую периодику, чтобы быть в курсе, чем живёт эта страна, но это было так редко и на бегу, что к товарищу Белому, перебравшемуся на этаж к Андропову я с тех пор не заглядывал.

— А, Ваня, привет, — я вошёл в его кабинет, поскольку личный секретарь приглашающе показал мне на дверь своего шефа.

— Добрый день товарищ генерал, — я поручкался со своим куратором и сел за красивый полированный дубовый стол, оглядевшись.

— Хорошо живёте, — вынес я вердикт уведенному, на что тот скривился.

— С удовольствием вернулся бы к дезертирам, предателям, взяточникам и прочим несознательным элементам советской армии.

— Как дела с «меховым делом»? — поинтересовался я, даже не рассчитывая получить ответ. Мне давали всегда знать ровно столько, сколько было положено и не граммом больше, это могло бесить, раздражать, но всем из комитета было плевать на мои хотелки.

— С чем пожаловал? — сделав вид, что меня не услышал, спросил товарищ Белый.

— Я тут с Димой посоветовался, который выписывает разные заграничные медицинские журналы для составления моих тренировок, и подумал, что мне нужно больше знать о состоянии здоровья Андропова, — спокойно сказал я, отчего лицо генерала вытянулось.

— Ваня ты вообще в своём уме? Это государственная тайна! — возмутился он.

— Я почитал про отказ почек, и американцы сейчас используют для этого процедуру гемодиализа. Прогоняют кровь через искусственные почки, очищая её раз в две недели у пациентов в обычном случае и раз в неделю у запущенных случаев, — я тоже сделал вид, что не услышал его, — если у Юрия Владимировича отказывают почки, то это шанс его спасти или продлить жизнь.

С этими словами, я перевёл взгляд с окна на генерала, который внимательнейшим образом слушал меня.

— Думаю не буду дельфийским оракулом, если скажу вам, что будет, если он скоропостижно скончается, — тонко намекнул я, — и что с нами всеми сделают те, кому мы все эти годы вставляли палки в колёса, пытаясь направить жизнь страны в русло строительства коммунизма, а не взяточничества, коррупции и купания в роскоши.

— По живому режешь Ваня, — тяжело вздохнул товарищ Белый, — ой по живому.

— Мне нужно поговорить с личным врачом Андропова, всякие ваши расписки могу написать хоть сейчас, — я стал полностью серьёзным, — я хочу посетить самый передовой центр и узнать, можно ли вылечить или продлить ему жизнь, если болезнь неизлечима.