не дружишь, — усмехнулся я и сделал к нему шаг, держа в кармане руку с перстнем.
— Стоять! — выхаркнул он вместе с каплями слюны.
Но уже было поздно. Я дёрнулся в сторону, уходя от возможного выстрела, и попутно швырнул магоформу «диск» в руку, сжимающую револьвер.
«Диск» имел Д-ранг и функцию корректировки полёта. Конечно, не самонаводящаяся ракета, но тоже ничего. Правда, у «диска» был откат в десять секунд. А вот магоформам Ж-ранга на «перезарядку» требовалась всего секунда-другая. Сильнейшие же магоформы А-ранга могли и несколько минут стоять на «перезарядке».
— А-а-а! — истошно заорал зассанец, выпученными глазами уставившись на своё феноменально быстро гниющее запястье, пропустившее сквозь себя «диск».
Всего за секунду кожа мужика шустро расползлась на чёрные лохмотья, а мышцы, сухожилия и мясо превратились в ошмётки. Мужик даже не успел выстрелить, да и не мог он этого сделать от болевого шока. А потом уже было поздно. Его кисть упала в грязь, продолжая сжимать револьвер.
И, кажется, зассанец решил последовать за кистью. Его зенки закатились, а сам он обмяк. Но я подхватил его, не дав упасть в грязь. Ну зачем же пачкать мой новый плащ? Я аккуратно снял его с плеч мужика и лишь затем отпустил тело.
— Скажи спасибо, что я сегодня добрый. После еды, наверное, — бросил я бесчувственному подранку, надевая его плащ. — За все твои деяния наказание лишь одно — смерть. Но, возможно, потеря руки заставит тебя задуматься, хотя вряд ли… Ты как крыса, вкусившая крови своих сородичей. Теперь вряд ли остановишься. Но шанс всё-таки есть.
Я ещё раз глянул на мужика, сунул его револьвер в штаны и проверил карманы плаща. В них обнаружились грязные, измятые деньги, на которых, наверное, живут все известные вирусы и парочка неизвестных. А ещё в плаще таился ключ с брелком в виде черепа. От автомобиля?
Выйдя из проулка, я окинул внимательным взором все припаркованные около тротуара немногочисленные средства передвижения. Меня сразу же привлёк мотоцикл с нарисованным на бензобаке черепом из огня. На брелке было намалёвано такое же изображение. Кажется, удача сегодня на моей стороне. Ключ действительно подошёл к замку зажигания.
Я уселся на мотоцикл, завёл его и погнал по брусчатым дорогам района, могущего похвастаться старинными особняками, таксофонами, шумными площадями и уличными фонарями, согнувшимися буквой «г».
А вот после чугунного моста, выгнувшегося над грязной речушкой Чернявкой, уже началась окраина, застроенная бревенчатыми многоквартирными трёхэтажными домами с непременными решётками на окнах. Здесь брусчатые дороги сменились просёлочными. Однако электричество не ушло. Мутные окна квартир пропускали наружу жёлтый свет, сражающийся с сумраком. Возле одного такого дома я и оставил мотоцикл. Глупо ехать на краденном прямо к съёмной квартире. Потому-то дальше я и пошёл пешком, не обращая внимания на подозрительные взгляды местных обитателей.
Немного поплутав, я добрался до нужного дома. Он в числе ещё трёх хибар окружал небольшой двор, где с дохлой крысой играл пяток дети. А чуть в стороне от них парочка будущих художников рисовала мелом на металлической входной двери, будто бы исцарапанной гигантским ножом. Узнаю работу чёрной гончей. Одной из слабейших тварей, что посылают в разрывы ящеры, то бишь демоны на местный манер.
— Красиво, — оценил я художества детей. — Это принцесса?
— Ты чего, дядь, это жаба-а! — протянул один из них, возмущённо засопев сопливым носом.
— Так чего она белая? Зелёная же должна быть.
— Дык у нас нет зелёного мелка!
— Так, может, я куплю у вас один из белых мелков, а вы на эти деньги приобретёте себе зелёный или ещё что-нибудь?
— Не обманешь, дядь? — сощурился мелкий.
— На, — протянул я ему пару банкнот.
— Давай, — он торопливо схватил их и сунул мне мелок, не веря своему счастью. Наверняка на эти деньги он сможет купить с десяток мелков, а то и больше. Понятно, почему детские глаза загорелись от счастья!
— А ворона живого изловить сможете? Или грача? — спросил я, сверху вниз глядя на радостных «художников». — Заплачу в три раза больше, чем за мелок.
— Запросто, — заверил меня малец и азартно улыбнулся, продемонстрировав отсутствие переднего зуба. — Совсем вам жрать нечего, да? Ну, дык, если умеючи, то даже ворона вкусная. Но лучше, конечно, жирного голубя. Правда, они у нас уже шуганные, а вот вороны нет.
— Вот и принесите мне ворона или грача, — усмехнулся я и назвал номер квартиры. — Жду.
— Мы мигом! — выдохнул мелкий и вместе со своим товарищем ломанулся прочь.
А я открыл дверь и поморщился от запаха, царящего в подъезде. Сырость, приправленная «изысканными» нотками тухлятины. Нет, отсюда надо съезжать, а то даже перед Ищейкой будет стыдно.
Однако пока что я поднялся на второй этаж, ключом открыл дверь и вошёл в квартирку. Внутри меня ждал не люкс-номер, а скудно обставленная комнатушка с кухонькой. Но, хорошо хоть, водопровод имелся и что-то вроде душевой кабинки. И на том спасибо.
Я помыл руки ржавой водой, снял плащ и начал освобождать центр комнаты. Мне понадобится место. Много места.
Вскоре после моих трудов вся мебель выстроилась около стен, и настал черёд пыльного половика. Я с трудом отодрал его от досок пола, обнаружив под ним застарелую плесень, уже готовую перейти на новую стадию эволюции.
В этот миг раздался стук в дверь. Я открыл её и обнаружил довольных «художников».
— Вот! — протянули они мне и грача, и ворона.
Крылья и лапы птиц оказались спутанными бечёвками, но они отчаянно трепыхались, пытались клеваться и гневно вопили, однако вырваться из цепких пальцев пацанов не могли.
— В два раза больше птиц — в два раза больше плата? — весело усмехнулся я, сунув руку в карман, где, не считая, цапнул деньги.
— Можно в полтора, дядь, — пошли мне навстречу «бизнесмены».
Я благодушно хмыкнул, взял трепыхающихся птиц и вручил дилерам купюры. Они их с большой радостью схватили и умчались, сверкая пятками.
А я вернулся в комнату, где принялся чертить гексаграмму, вписывая в неё руны, отвечающие за магоформы «якорь», «верёвка» и прочие. Придётся вывести аж одиннадцать. Но, конечно, я не мог пользоваться теми магоформами, чей ранг был выше, чем у перстня.
Всего же в моей ауре пригрелись аж двадцать две магоформы. Каждую устанавливал знающий маг.
Реципиент же при жизни обладал всего пятью слабенькими магоформами. По крайней мере, так говорила его память, которую я