Читать интересную книгу Стометровка - Владимир Буров

– На самом деле? – Там или Здесь?

Говорят про старые советские фильмы, что там изображались вещи, которые не могут существовать. В одном из фильмов про Великую Отечественную Войну летчик спокойно открывает дверь кабины, выходит на крыло, и его ветер не сдувает его..Видно, что ветер дует, но летчика он не берет. Почему? Говорят, что это тоже ляп режиссера. Но это не так. Все зависит от точки зрения. А точнее от:

– От представления о мире.

Сама технология такова:

– Летчик и ветер снимаются отдельно. А потом в кино они видны вместе. Именно поэтому летчик и не падает. Настоящий ветер в него не дует.

Кажется, что это монтаж, филькина грамота. Но она отражает устройство мира. Другое, не очевидное, устройство мира.

Так и Два Веронца плывут. Как определяется плавание корабля, его курс? По звездам! Именно так. Сначала мы видим на небе созвездие, или координаты, например, Милана. Они определены с помощью секстанта по Полярной звезде. И звезды двигаются, как двигаются деревья мимо машины, показывая, что машина едет по дороге. Звезды, созвездия, двигаются до тех пор, пока на небе не появляются координаты Вероны. Все – приехали. Точнее:

– Приплыли!

Возникает логичный вопрос:

– А зачем так делать?

Как говорится:

– Очень хороший вопрос!

Зачем Шекспир рассказывает о движении по звездам, когда можно было ехать на лошади, по суху?

Разница есть. Это другой взгляд на мир.

Первое, обычное представление о мире это:

– Италия, в ней есть два города, расположенные внутри полуострова, не у моря. Переместиться из одного такого города в другой можно только по суше. Плыть никак не получится. И это правда.

Вроде бы все очевидно, Шекспир – в очередной раз – ошибся. Не в курсе был, что без знаний карты – нет науки географии.

Но есть и другой взгляд на мир. И он правдивее первого. Это взгляд на мир с позиции Теории Относительности Эйнштейна. Правда, тогда еще этой Теории не было. Но Новый Мир уже существовал. Мир, в который включен человек. Человек в зрительном зале!

Именно об этом мире и рассказывает Шекспир. О мире, как он сказал, где:

– Весь мир театр. А люди в нем актеры.

Почему так? Потому что это:

– Плавание по звездам, – видно только из зрительного зала. Только в театре. В театре, где мир разделен на две части. На сцену и на зрительный зал. Так-то, на сцене, этот корабль вообще стоит на месте.

Кто-то может сказать, что это второе представление о мире не реально. А реально первое представление о мире. Которое можно назвать:

– Взглядом из окна.

А второй взгляд на мир – это так, только спектакль.

И это будет очевидной ошибкой. Ибо:

– Мы и смотрим спектакль! – По-другому мир увидеть нельзя.

Почему же в жизни мы не видим этого театра? Мы не видим – Автор видит.

Зритель ведь тоже не видит, что он участник пьесы. И поэтому говорит, когда Два Веронца плывут из Милана в Верону:

– Шекспир сделал очередной ляп. Он не знал географии.

А оказывается, он знал Теорию Относительности.

Дело не просто в правоте Шекспира. Но он нам рассказывает о мире, который возник после Воскресения Иисуса Христа. О мире, в котором существует:

– Вера.

Американцы, когда правильно ответят на вопрос, говорят:

– Спасибо, – папе, маме, бабушке, дедушке, соседу. Так и Сильвио поблагодарил за подсказку ведущего одной из группировок умников.

И солдат спел со ступенек универмага эту песню про Теорию Относительности и про театр. И… и не вернулся назад. Точнее, вернулся, но не совсем туда, откуда прыгал в колодец. Он оказался в поезде, который уже подходил к станции.

– Нм, я опять здесь. Опять в этом городе. – Солдат вернулся в город, откуда начал свой путь. – Вернуться назад? – Но он вспомнил ребят с колами, цепями и пассатижами и решил:

– Нет, возвращаться не буду. – Он посмотрел в сумку. Золотой гребень и серебряная чашка были здесь. А вот изумрудной ложки не было. Сумку ему подарила девушка, которая раздавала листки с рекламой.

– Вы хорошо пели, – сказала она. – Вот бонус от производителя. – И протянула эту синюю сумку.

– Нет, это была не Ира, не Таня и не Галя.

При виде огней ресторана захотелось есть. Но ни в карманах, ни в сумке денег не было. Да и откуда им взяться?

– Чудес не бывает, – сказал Сильвио и постучал в дверь. Выглянул швейцар, посмотрел по сторонам и сказал:

– Солдат-то здесь, в общем-то, не бывает. Сюда ходят только офицеры.

Глава третья

– Надень мой пиджак, – сказал швейцар. Он завел солдата в гардероб, где у него был свой угол. – Иди, поешь. А то, я вижу, быка готов проглотить. Я, между прочим, тоже когда-то служил. – И добавил: – В заградотряде. Че, испугался? Небось, я тебя выпущу. Давай, боец, иди ужинай.

Дед не спросил, а солдат забыл, что у него нет денег. От голода обо всем забываешь.

Он сел с краю и заказал бифштекс с луком и жареной картошкой. Он хотел сказать, что картошки надо две порции:

– Если можно? – Но постеснялся.

Далее, водка не убывает, а за еду берут втридорога. Ибо: нет ложки.

– Сколько ты сказал тебе водки? – спросила официантка.

Раньше она работала на офицеров в Германии. Имеется в виду на русских офицеров. И могла сходу определить, сколько у клиента денег. Вплоть до рубля. И всегда знала, сколько и чего можно принести этому офицеру, чтобы осталось на чай. Ну, как минимум три рубля. Пять, или даже десять рублей, она брала только с тех, кто широко гулял. И, следовательно, сам хотел давать чаевые направо и налево. Вот налево она никогда не давала ходу деньгам своего клиента. Бывало, какой-нибудь старлей так разгуляется, что дает:

– На шоколадку, – проходящей мимо молоденькой официантке. Не ей, которая добросовестно на него пашет целый вечер, как дура, а посторонней бляди. Тогда она без зазрения совести добавляет ему в счет:

– Тоже шоколадку, – а ей выливает за шиворот недоеденную клиентом солянку. Но не в зале, конечно, а перед раздачей, у кассового аппарата.

– Ай! Что это?

– Суп. С меня суп, а десерт у тебя есть. – Вот такой простой диалог. Заканчивался он двумя словами:

– Сука!

– Блядь! – Или в обратном порядке.

– Сколько у него денег? – сказала Ин – так звали эту проницательную официанту – самой себе. Но та девушка, которой она недавно вылила за шиворот полтарелки супа, подумала, что Ин обращается к ней, и спросила:

– У кого?

– Что у кого?

– Ну, ты спросила:

– Сколько у него денег?

– А ты?

– Я спросила:

– У кого? Я подумала, ты меня спросила.

– Послушай, заткнись лучше, пока я тебя на хер на послала.

– Ты думаешь, я буду молчать? – И добавила: – Старая ведьма.

– Подстилка лейтенантская.

– Давай не будем ругаться, – сказала Та, – так звали эту девушку. – Ведь уже вечер. Я, например, истратила весь боевой запас утром.

– Ну, хорошо, прости, что я назвала тебя блядью.

– Ты не называла.

– Да? Ну, хорошо, тогда прости меня просто так.

– Нет-т! За блядь ты у меня, сука ответишь! – И Та замахнулась подносом. Но ударить по голове Ин не смогла, потому что Ин давно знала этот прием Та, и сразу же подставила свой огромный круглый поднос, на котором она умещала шестнадцать заказных блюд, под удар противницы.

Повара обрадовались развлечению, и стали кричать:

– Давай, давай.

Директора вечером не было, но появилась администратор, и попросила всех помолчать.

– Ин, иди, тебя просит клиент. Ну, тот, в синем пиджаке и солдатских брюках. – И добавила: – Кажется, он хочет заказать Хеннеси.

– Всё, разойдитесь. Быстро. Быстро! – я сказала. Администратор повернулась к раздаче и попросила налить ей чаю с лимоном.

– Я буду в зале. И, повернувшись к Та, добавила:

– Принеси мне, пожалуйста, чай в зал, хорошо?

– Окей.

Действительно, солдат, решил заказать Хеннесси.

Ин хотела спросить:

– Ты где наслушался этой херни? Какой еще тебе тут Хеннесси? У нас бывает только армянский пять звезд. И то, – хотела она добавить, – раз в пять лет.

– Чего желаете? – Ин решила, что спросить так будет лучше. Она никак не могла понять, сколько у парня денег. То она думала, что мало, можно сказать, что ничего. То ей почему-то казалось, что:

– Это богатый человек.

Может быть, даже внебрачный сын Три О, зачатый еще на Авроре.

Она даже спросила:

– Ты на Авторе когда-нибудь бывал? – Ну, так просто, чтобы сделать хоть какой-нибудь шаг в сторону истины.

– Вас не понял. Прошу повторить, – сказал Сильвио.

– С тобой все ясно, – ответила Ин. – В штурме Зимнего ты не принимал никакого участия. – И добавила: – Значит, хочешь заказать коньячку? У нас здесь только Три Звезды. Старлеевский. Но у меня есть свой. Не Хеннесси, конечно, но семилетней выдержки. Настоящий армянский. Десять рублей за сто грамм. Будешь?