верещал: «Она врёт! Танюш, клянусь, врёт!»
А я усмехнулась: где-то я это уже слышала.
Глава 6. Арман
Это пиздец! Это просто пиздец!
Я покрывался холодным потом у себя в кабинете, глядя на номер телефона на визитке адвоката Воскресенской Татьяны Владимировны.
Позвонить? И что я ей скажу? Спасибо за подарок. Чудесные часы, мне очень понравились, но больше понравилась ваша дочь. Да, я её, кстати, по ошибке трахнул. Жестковато. Принял за другую. Но это ведь не помешает нам начать сотрудничество, о котором вы намекнули в открытке.
Я откинулся в кресле, схватившись рукой за волосы. И хер с ней с этой мамашей, какой бы зубастой акулой она ни была. Если вдруг захочет перемолоть меня вместе с костями, у меня адвокаты постаршее. Дело не в ней.
Бедная девочка! С ней-то я за что так?
Кретин! Ведь чувствовал что-то не то. Ведь видел, как она напугана, как побледнела, увидев меня в халате. Как пила это чёртово шампанское, словно готовилась на эшафот.
Бля-я-ять! Я закрыл ладонями лицо, поставив локти на стол.
Вторую девчонку, в банте, я отослал. Перед дядей Валерой дипломатично извинился. Его номер «для деликатных вопросов» у меня был, хоть он и не определялся. Потом выгреб всё, что было в пакете с подарком, седея от ужаса. И что я, идиот, раньше в него не заглянул? Там и нашёл визитку этой Воскресенской.
К обеду служба безопасности нашла мне на неё основное, что смогла. Про дочь.
Но я всю ночь не спал. Ходил кругами по квартире. И глядя на постиранное полотенце, душу разъедало до слёз.
И что теперь делать? Как вымаливать прощение? Как вообще за это можно оправдаться?
Я встал и теперь расхаживал по кабинету.
– Арман Эмильевич, можно? – заглянул в дверь начальник службы безопасности.
– Да, Роман Валентинович, – кивнул я на кресло, а сам присел на край стола.
– В общем, они сейчас поехали в клинику репродукции.
– Куда? – не понял я.
– Ну, там её мать наблюдается у гинеколога. Я навёл справки, девушку тоже там до этого обследовали. Боюсь, что она повезла её на осмотр.
– Валентиныч, она совершеннолетняя и всё было по обоюдному согласию, прекрати, – рявкнул я. И снова покрылся холодным потом. Это из-за кровотечения? Что если оно не прекратилось? – Давай факты. Как она себя чувствует?
– Это я тебе скажу после осмотра.
– Это хоть хорошая клиника?
– Что-то я тебя не пойму, Арман, – прищурился он с подозрением.
Да, да, я рассказал ему не всё. Но о многом чёртов бывший опер догадался сам. Слишком о многом.
– Не надо меня понимать. Надо дать мне её личный телефон. И собрать всё, что можно, и на мать, и на девушку. Как, ты сказал, её зовут? – я поднял со стола лист.
– А ты сам не спросил? – усмехнулся он.
«Сука, заткнись!» – стиснул я зубы, делая вид, что занят листком.
Хотя всё, что там было написано уже выучил наизусть: родилась в январе, двадцать два года (чего по ней не скажешь). Жила в каком-то захолустье с бабкой (та скоро год как умерла). Закончила их захолустный Институт Культуры по специальности «Документоведение и архивоведение» (язык сломаешь). Приехала к матери два месяца назад.
– Нечаева Яна Андреевна? Почему у неё другая фамилия? – глянул я исподлобья.
– Мать третий раз замужем.
– Я понимаю. Но девичья у матери Легостаева. Потом она вышла замуж за Воскресенского. Потом за Иванова, но фамилию уже не меняла. И теперь её муж Ольшанский. А Нечаев кто?
– Видимо, отец, – пожал плечами безопасник. И, предвидя мою реакцию, тут же добавил: – Мы работаем над этим, Арман Эмильевич.
– Вот и работайте, – махнул я рукой, выпроваживая его. – Ольшанский, Ольшанский… А это случайно не тот Артур Ольшанский, который был женат на герцогине Хер-вышепчешь-фамилию, и которой было под девяносто лет?
– Он самый, – остановился в дверях Валентиныч. – Старушка немного оставила ему в наследство, там взбунтовались дети и внуки. А по европейскому законодательству…
– Да, я в курсе про их законодательство. Наследнички ему нос сломали, он жаловался. А я купил у этого идиота «какую-то детскую мазню» «кажется, Шагала» – дважды изобразил я кавычки и плаксивое лицо Артурчика, – единственное, что из подаренного бывшей жёнушкой-миллиардершей, ему отписали по закону. И этой «мазни» ему хватило на неплохую квартирку в центре.
Хотя на аукционе дадут больше раза в три. Но это когда я выставлю её на аукцион.
– Он ещё с родственничками судится. Кстати, так он и познакомился с адвокатом Воскресенской.
– Как тесен мир, – хмыкнул я.
И хотел было попросить адрес клиники. Но нет, сегодня рано. Слишком рано. Я на взводе до сих пор, а это скверно. И девчонка пусть остынет.
«Яна. Несмеяна. А ведь она и правда за весь вечер ни разу не улыбнулась. Хотя там и того вечера было, – тяжело выдохнул я. – Почему же мать про тебя вспомнила через столько лет?»
– С Артурчиком поговорить?
– Ни в коем случае. Валентиныч, это личное, – предупреждающе покачал я головой. – Очень личное. Только между девушкой и мной.
– Считаешь, меня надо предупреждать?
– Надо не надо, а я предупредил, – так и не поднял я на него глаз, уткнувшись в бумагу.
Он вышел. А я сел обратно за стол. Ничто так не помогает отвлечься от дурных мыслей как работа. А работы у меня полно.
Вот только в этот раз сосредоточиться так и не смог.
Всё же позвонил Валентинычу. Подхватив пальто, выскочил из офиса. И, проигнорировав служебную машину (меньше знают, лучше спят), на ходу забил в программу вызова такси адрес клиники.
Глава 7. Яна
– Ну, что я могу сказать, – врач велела мне слезть с кресла и одеваться за ширмой, а сама вышла к сидящей у её стола Татьяне Владимировне. – Да, следы сексуальной