Читать интересную книгу Почему РФ - не Россия - Сергей Волков

восприятии католическая Польша являлась олицетворением «Запада».

Гипертрофирование бытовых отличий, казавшихся западноевропейцам экзотикой по

причине малого знакомства со страной, находящейся на дальней окраине

христианского мира, подавляло представления о базовой культурной общности, тем

более, что историческое знание о путях развития и судьбах государств античной и

раннесредневековой Европы в то время были уделом единиц. Но современному

человеку странно игнорировать то обстоятельство, что византийская традиция,

послужившая основой средневековой русской культуры, ведет происхождение

непосредственно от античной, лежащей в основе и западноевропейской культуры.

В восприятии современного «отличия» мы опять же сталкиваемся с давлением над

общественным сознанием реалий жизни двух-трех последних поколений современности,

ибо коммунистическая Совдепия, разумеется, резко отличалась от всей остальной

Европы, но это реалии только XX века, равно как тенденции «демократизации»,

«глобализации» и проч. По сравнению же с полутора-двумя тысячами лет

«традиционной» европейской истории прошлое столетие лишь ничтожно малый отрезок

времени, и свойственные ему тенденции нельзя назвать даже завершенным

экспериментом (кстати, современная Европа имеет с традиционной лишь немного

более общего, чем СССР с Россией). «Традиционная» же Испания отличалась от

таковой же Норвегии никак не меньше, чем последняя от России и т.д.

Но что есть «противостояние»? В любом случае отличие или даже устойчивая

неприязнь на основании такого отличия отнюдь не равны вражде или противостоянию.

Последнее же в межгосударственных отношениях подразумевает вполне конкретные

проявления, причем не антипатии к внутреннему устройству, образу правления или

порядкам другой страны, не заявления видных «властителей дум», не газетные

кампании и не истерики «общественного мнения», а кровь и пот, потраченные на

борьбу, материальные усилия и человеческие жертвы в многолетних войнах. Все то,

что действительно невозможно игнорировать и что, кстати, хорошо поддается учету.

В рассуждениях о противостоянию «Западу» к тому же не вполне ясно, что это,

собственно, такое. В одних случаях под ним имеются в виду все европейские

страны, кроме славянских, в других — все, кроме православных, в третьих — все,

кроме России. При «славянско-православном» подходе концы с концами, понятно, не

сходятся, поскольку половина зарубежных славян не православные, а половина

православных — не славяне, а одна из двух оставшихся и славянских, и

православных стран — Болгария после её освобождения никогда союзницей России не

была, а совсем наоборот. С другой стороны, причислять к «Западу» славян и

православных тоже как-то не принято.

В принципе-то пытаться так или иначе очертить «Запад» дело заведомо безнадежное,

поскольку и за пределами России, славянства или православного мира никакой

целостностью традиционная Европа никогда не обладала. В свое время Н.Я.

Данилевский, оспаривая тезис о борьбе между Европой и Азией, справедливо

отмечал, что такой борьбы «и существовать не могло, потому что Европа, а ещё

более Азия, никогда не сознавали себя чем-то целым, могущим вступать в борьбу»

(что, однако, странным образом не помешало ему рассуждать о противопоставлении

«целой» Европы России).

Как бы там ни было, а очевидно, что «остальная» Европа никогда не ополчалась ни

против России, ни против православия, ни против славянства, равно как ни

православный мир, ни славянство никогда совместно против остальной Европы в

целом или хотя бы отдельных её стран никогда не воевали. Однако, об «извечном

противостоянии» было бы вполне правомерно говорить и в том случае, если бы

обнаружилось, что те или иные крупные западноевропейские страны на протяжении

своей истории тратили свои усилия преимущественно на борьбу с Россией

(православием, славянством), либо, напротив, для России (славянства,

православного мира) основным содержанием их истории была борьба с

западноевропейскими странами. Посмотрим, насколько это верно, были ли на

протяжении всей «традиционной» постантичной истории (до начала XX в.) для

романо-германских государств преимущественными врагами страны славянские, для

католических и протестантских стран Европы — государства православные и была ли

для каких-либо западноевропейских стран преимущественным врагом Россия. И

наоборот.

Что касается «славянско-православного» аспекта, то даже, что называется

«невооруженным взглядом» видно, что славянские племена и государства или

государства православные никогда и никакой геополитической общности не

образовывали, а если некоторым из них и доводилось объединяться в совместной

борьбе — то всегда против Турции, но никогда против романо-германских,

католических или протестантских европейских стран. Поскольку же вооруженное

противостояние обычно имеет место с ближайшими соседями, то неудивительно, что и

в раннее средневековье славянские племена и протогосударства гораздо чаще

воевали между собой, чем с германскими. Католическая Чехия очень рано стала

частью германской общности, входя в состав Священной Римской империи, причем её

глава был одним из семи курфюрстов, избиравших германского короля и императора.

Католическая Польша примерно в равной мере враждовала как с немецкими

государственными образованиями, так со Швецией и Русью, а позже Турцией. Обе

православные славянские страны — Сербия и Болгария на протяжении своей

независимой истории в качестве основного врага имели православную же Византию, а

в XIV в. и после освобождения в XIX в. — Турцию; на IX–XIV вв. приходится 66 лет

болгаро-византийских и 20 лет сербо-византийских войн, по 14 лет войн этих стран

с турками, одно столкновение между собой и одно — с Венгрией (у Болгарии ещё

одно с Латинской империей). Для православных неславянских Дунайских княжеств

(Молдавии и Валахии) и возникшей из них Румынии главным врагом была та же

Турция.

Что же касается Византии, то для этого «столпа православия» основной противник

всегда был на Востоке. Это арабы в VII в. лишили её двух третей её

афро-азиатских владений, и это турки-сельджуки в X в. низвели её до уровня одной

из второстепенных европейских держав. В эпоху своего наибольшего могущества

(VI–VIII вв.) ей случалось, конечно, воевать и с варварскими германскими

государствами (причем практически всегда Византия была нападающей стороной), но

на 27 лет войн за это время с вандалами, готами, франками и др. приходится 30

лет войн с болгарами, около 30 со славянами, 25 с аварами, более 20 с народами

Палестины и Северной Африки, около 40 с Ираном и почти 50 с арабами. Позже, в IX

— XIV вв. на немногим более 70 лет войн с Венгрией, Венецией, сицилийскими

норманнами и государствами крестоносцев приходится (помимо около 90 лет войн с

болгарами и сербами) более 30 лет войн с арабами, более 20 с печенегами и

половцами, более 10 с кавказскими и киликийскими армянами, около 50 с

турками-сельджуками и столько же — с турками-османами, которые в следующем

столетии и положили конец существованию Византии.

Но то, что на протяжении своего существования более 80% своих усилий Византия

тратила на борьбу с восточными, а не с западными противниками, мало кому

известно, а про разгром Константинополя крестоносцами в 1204 г. знают все,

причем событие это преподносится как одно из доказательств борьбы «латинства» с

православием. Между тем, богословская полемика тогда не только не была поводом к

вражде, но, напротив, не мешала обращаться за помощью против общего врага

христианства. С исламом Византия не полемизировала. Она с ним воевала. Причем в

византийских войсках давно уже сражались западные рыцари, и именно обращение

императора Алексея I за помощью к папе и европейским государям в 1090–1091 г.

послужило поводом для начала Крестовых походов.

События же 1204 г. вообще ни малейшего отношения к розни между католичеством и

православием не имели. Участники IV крестового похода вмешались в междоусобную

борьбу в Византии на стороне Исаака II (свергнутого и ослепленного его братом

Алексеем III) по просьбе его сына Алексея, взявшись восстановить того на

престоле за 200 тыс. марок, что и было сделано. Однако Исаак и Алексей, пытаясь

собрать обещанную сумму, были вновь свергнуты, а рыцарская вольница, не получив

своих денег, взяла и разграбила Константинополь, поделив затем между собой