Читать интересную книгу Реверсия Валерия Сидоркина - Вадим Астанин

В октябре семнадцатого они охраняли штаб пролетарской революции Смольный, разоружали засевших в Зимнем дворце юнкеров и ударниц женского батальона; вызволяли председателя ВЧК товарища Феликса Эдмундовича Дзержинского, арестовывали вождя левоэсеровского мятежа Марию Спиридонову; давили контрреволюционное восстание эсера-террориста Бориса Савенкова в Ярославле; устанавливали Советскую власть на местах; гоняли мешочников и спекулянтов; служили в Летучем карательном отряде Имени Беспощадной Пролетарской Справедливости, чистившем тылы Советской Республики от офицерских недобитков и затаившейся буржуазной сволочи, откуда были переведены и зачислены в штат Особого охранного полка Сибирского отдела ВЧК.

Латыши заняли особняк баронессы Штирнер, а Наталья Степановна поселилась в родительском доме. Пусто было в родовом купеческом гнезде Самохваловых — Степана Казимировича «расстреляли», «разменяли» в 1918 году, Прасковья Еремеевна умерла от испанки, близнецы-гимназисты бесследно сгинули в кровавой сумятице Гражданской войны, Вера Степановна жила в Великом Устюге замужем за регентом церковного хора…

Наши дни. Продолжение банкета

А замечали ли вы такой парадокс: людям, скажем так, сильно пьющим требуется совсем немного денег, чтобы устроить качественную попойку/пьянку? В отличие от людей приличных, которым всегда что-нибудь мешает. То невыплаченный полностью кредит за автомобиль, то необходимость купить детям новый компьютер, то желание провести отпуск за границей, то маленькая заработная плата, то всё перечисленное вместе плюс долларовая ипотека. Хотя откуда долларовая ипотека у человека, мало зарабатывающего? Вопрос фундаментальный.

Сколько бутылок и чего можно купить на пятьсот, изворотливо заначенных рублей? Смотря что на эти деньги покупать. Можно, например, затариться фуфыриками — стограммовыми пластмассовыми бутылочками, заполненными настойкой боярышника — сомнительного качества жидкостью, изготовленной путём аппаратного смешивания спирта от неустановленного производителя и химически синтезированной композиции, выдаваемой за натуральный продукт аптечной чистоты. А можно приобрести креплёное или плодово-ягодное вино, в количестве меньшем, но качестве лучшем, если, конечно, не брать контрафактное, получаемое, опять же, методом смешивания спирта, медицинского? и виноградного сока. Венцом аристократизма будет покупка беленькой: сорокаградусной, не палёной, водки, в количестве неприлично малом, по причине дороговизны приобретаемого продукта.

Пётр Степанович проставлялся водкой, числом в две бутылки, розничной ценой в сто девяносто пять рублей за штуку и несколькими банками легендарных в прошлом «Бычков в томате», прославленных известным советским комиком Аркадием Райкиным в одной из сатирических миниатюр. «В греческом зале, в греческом зале…» Водка имела надёжное происхождение — была выработана и разлита по бутылкам на местном ликёро-водочном заводе имени революционера-подпольщика Ефима Железнова (Давида Израилевича Трибесовского), члена Петербургской социал-демократической группы с 1895 года, //преобразованной в том же году в «Союз Борьбы За Освобождение Рабочего класса», ставшего в 1898 году РСДРП — Российской социал-демократической рабочей партией, расколовшейся в 1903 году на II (Лондонском) съезде на большевиков и меньшевиков — РСДРП(б) и РСДРП(м), переименованной в 1918 году в РКП(б) — Российскую коммунистическую партию (большевиков), повторно сменившей название в 1925 году на ВКП(б) — Всесоюзную коммунистическую партию большевиков и завершившей свою историю в 1991 году, продолженную с 1952 года очередной сменой названия с ВКП(б) на КПСС — Коммунистическую партию Советского Союза//, активного участника революции 1905 года в Москве (Декабрьское вооружённое восстание, бои на Пресне, оборона фабрики Шмита), командира боевой дружины трубопрокатного завода Гана, политкаторжанина, героического краскома Гражданской, комбрига Р.К.К.А., расстрелянного в октябре 1938 года в подвале Н-ского областного управления НКВД.

Валентин Гребеньков вложил в общее дело двухлитровую, заполненную самогоном пластиковую бутылку из-под кваса «Хлебный край. 7 злаков» и банку домашних маринованных огурцов. Витяня Загоруев притащил полбуханки варёной колбасы и чекушку «Столичной», любовно именуемую им «мерзавчиком». Витяня подрабатывал в частном продуктовом магазине грузчиком, дворником и слесарем-столяром на подхвате. А «подрабатывал» потому, что возникал пред суровые очи директорши Марьяны Антониновны строго между запоями, случавшимися по нескольку раз в году. Платили Витяне следующим образом: большую часть продуктами питания у которых почти истекал срок годности, меньшую деньгами. Объясняла Марьяна Антониновна такой порядок оплаты не мудрствуя лукаво: «чтобы всё не пропил». На руки выходило по-разному — когда рублей триста, а когда и сто-сто пятьдесят, в зависимости от настроения директорши. Везло Загоруеву нечасто, но бывало, что и везло. Однажды, к примеру, Марьяна Антониновна захворала, да так сильно, что была отправлена врачом на стационарное лечение в терапевтическое отделение городской клинической больницы, где провела под капельницами десять незабываемых суток. В её отсутствие обязанности директора исполняла заведующая продуктовым отделом Зоя Витальевна. Она Витяню не обижала и выдавала заработанное сполна. Подсобные рабочие получали зарплату в конце каждой недели, из расчёта четыреста рублей в день. Витяне платили по шестьсот, за дополнительные слесарно-столярные обязанности. Четыре тысячи двести, полученные Витяней одномоментно заставили Загоруева почувствовать себя невероятно богатым человеком. Крезом, Морганом и Рокфеллером в одном лице. Он мог всё и не мог ничего.

Витяня Загоруев был тихим запойным алкоголиком.

Хозяин квартиры, Валерий Сидоркин, выставил креплёное, на закуску отварную картошку с лучком, щедро посыпанную укропом и приправленную подсолнечным маслом, селёдку атлантическую солёную в плоской алюминиевой банке, хлеб ржаной, нарезанный ломтями, на скорую руку, неряшливо и трёхлитровую пластиковую бутыль сельтерской. Бутыль он молча засунул под стол. Гребеньков вопросительно хмыкнул, Витяня Загоруев доверчиво посмотрел в глаза Сидоркина, Пётр Степанович сделал вид, что не обратил внимания на труднообъяснимый поступок компаньона. Валерий Сидоркин глумливо усмехнулся и взялся за бутылку, принесённую Пётром Степановичем. С хрустом отвернул жёлтую алюминиевую пробку и разлил водку по стаканам. На голливудский манер, не выше двух пальцев. «Мелко плаваете, сударь, — сказал Пётр Степанович». «Для затравки, — отвечал Валерий Сидоркин, вознося стакан». «Поехали, — провозгласил он краткий, но ёмкий тост, историческими корнями уходящий к началу космической эры, и компаньоны-собутыльники дружно сдвинули гранёные стаканы //сделано в СССР на стекольном заводе города Гусь-Хрустального, объем двести пятьдесят грамм, двадцатигранный, по цене четырнадцать копеек за единицу изделия//». Выпили, закусили кто чем — кто огурчиком, кто селёдочкой с картошечкой, кто по обыкновению бычками в томате — не тратя времени даром наполнили чаши блаженства повторно и снова выпили. «Разминка закончена, — сказал Валерий Сидоркин, опустошая первую поллитровку Двуимённого и открывая следующую». «С почином, — хохотнул Валентин Гребеньков». «Лей полную, — требовательно заявил Пётр Степанович». «Не боись, Степаныч, — заверил крановщика-высотника Валерий Сидоркин, — ветеранов не обидим!» И правда, не обидел. «За всё! — взял на себя ответственность Валентин Гребеньков». «Ну, будем, — поддержал Гребенькова Валерий Сидоркин». «Вот я не понял, — сказал Пётр Степанович, — это только мне показалось сейчас показалось…?» «Это тебе показалось, Степаныч, — ответил Сидоркин, — не обижайся, мы же звери какие бесчувственные…» Пётр Степанович потемнел лицом. Витяня Загоруев ласково улыбался. Ему было хорошо. Двуимённый в несколько глотков опустошил стакан. Сидоркин отсалютовал ему своим.

Пётр Степанович неуверенно усмехнулся в ответ. Инцидент, кажется, был исчерпан. Отставшие дружно сдвинули стаканы. Мероприятие уверенно выруливало на наезженную колею. Начались обычные разговоры. Политика, международное положение, цены, машины, деньги, женщины, снова политика, цены, продукты, сельское хозяйство, женщины. Мерзавчик прикончили быстро, шутя незлобиво над Витяней. Витяня не обижался. После мерзавчика взялись за самогон. Самогон был «as is», то есть не очищенный угольными фильтрами и не облагороженный ароматическими присадками. Пётр Степанович пил, брезгливо зажимая ноздри большим и указательным пальцами. Валерий Сидоркин смеялся над интеллигентской щепетильностью Двуимённого, Гребеньков сочувственно хлопал Петра Степанович по лопатками, а Витяня Загоруев каждый раз, когда Петру Степановичу приходилось делать над собой усилие, чтобы проглотить очередную порцию мутной жидкости, страдальчески искривлял губы и глядел на Двуимённого кроткими собачьими глазами. Но Пётр Степанович не сдавался. Крепкий характером был человек. Настоящий передовик производства.