балет, конфеты и поп-музыка – вполне подходили любой другой молодой женщине ее возраста. Но обращались к ней уже не с детским прозвищем «Дач», а «мэм», и так же, как наряды, ее поведение должно было соответствовать ее высокому положению.
Ее прежняя соседка по квартире с Эрлс-Корт Кэролайн говорила, что, когда Диана переехала в Букингемский дворец, как раз и «начались слезы». Ее тяготили не только утяжелители, вшитые в подолы ее юбок (чтобы не дать порывам ветра нарушить приличия под пристальным взором прессы), но и ожидания, возлагаемые на нее принцем, дворцовой бюрократией и британским обществом, переживавшим самый серьезный спад производства с 1920-х годов, – всеми, кому так остро нужна была самая настоящая сказочная принцесса. Поскольку планку перфекционизма внешние силы подняли на недостижимую высоту, невозможно представить себе, с каким давлением столкнулась Диана, чтобы стать «идеальной» принцессой-невестой.
«Я так скучала по своим девочкам, что хотела вернуться туда, сидеть и хихикать, как прежде, когда мы одалживали друг у друга одежду и болтали о глупостях, просто снова почувствовать себя в своей безопасной скорлупке»[40], – говорила позже 30-летняя Диана в своих секретных записях.
Затем темой обсуждения в прессе, еще более раздражающей и душераздирающей, стал ее вес, а ведь теперь нам известно, что в то время она вела жестокую и безмолвную битву с булимией. Со дня объявления о помолвке до свадьбы талия Дианы невероятным образом уменьшилась на 14 сантиметров. Неудивительно, что женские журналы восхваляли ее за быстрое похудение и начали публиковать статьи, поощряющие «Ди-диету». Диана говорила, что болезнь началась у нее через неделю после обручения с Чарльзом и продолжалась все время, пока она была беременна Уильямом, и большую часть 1980-х годов. «Мой муж положил руку мне на талию и сказал: “О, да здесь есть кое-что лишнее, не так ли?” – и во мне что-то щелкнуло»[41][42], – сказала она, вспоминая момент, с которого у нее началась булимия.
Была, конечно, и проблема Камиллы – известная как «Глэдис», запретная любовь Чарльза. Когда вскоре после объявления о помолвке с Дианой Чарльз уехал в Австралию, Камилла написала Диане, приглашая ее на ланч, чтобы вместе отпраздновать. «Мне ужасно хочется посмотреть на кольцо», – написала она (держу пари, что так оно и было!). Позже Диана описывала этот ланч как «действительно очень сложный». За две недели до свадьбы в руки Дианы случайно попала посылка, в которой был золотой браслет-цепочка с переплетенными буквами G и F на синем эмалевом диске. Инициалы означали «Глэдис» и «Фред» – тайные прозвища, которые Чарльз и Камилла дали друг другу.
Диана сама выросла в неполной семье. Ее мать бросила отца, безумно влюбившись в другого, и впоследствии потеряла опеку над Дианой и ее сестрами и братом. В тринадцать лет Диану отправили жить к отцу в Элторп и вскоре познакомили с Рейн Маккоркодейл, будущей второй женой отца и мачехой детей Спенсеров, которые окрестили ее «Кислотной Рейн». [43]
На дворе 1981 год, и свитер с ламами и узором Fair Isle от Inca возвращается! На этот раз он надет поверх водолазки цвета слоновой кости и сочетается с вельветовыми брюками от Margaret Howell и традиционными резиновыми сапогами. Нетрудно себе представить, как Диана отправляется в таком наряде за грибами в лес в окрестностях Балморала. После того как была опубликована эта фотография, магазин продал более 400 таких свитеров всего за три дня.
Знаменитое угрюмое выражение «лучше бы нас тут не было» во всей красе. Эти фото были сделаны за месяц до королевской свадьбы – невозможно представить, как тяжело было в столь юном возрасте вдруг оказаться под микроскопом, на глазах у всего британского общества. На Диане блузка в цветочек с круглым воротником «Питер Пэн» с фестончатым краем, красные эспадрильи и комбинезон пастельно-лимонного оттенка, известный как FU, от одноименного джинсового бренда 80-х годов. Может быть, это одно из первых посланий в адрес Камиллы?
С собой Диана взяла любимую сумку-тоут от Souleiado, купленную за 25 фунтов в западной части Лондона. У нее было около пяти сумок разного фасона от этого бренда из Прованса (и некоторые из них производят сих пор!).
Я выучилась вести себя по-королевски за одну неделю [44]
Обращались к ней уже не с детским прозвищем «Дач», а «мэм», и так же, как наряды, ее поведение должно было соответствовать ее высокому положению.
«У Дианы были все основания надеяться, что она сможет создать с Чарльзом счастливую семью, ту самую, которой, по его словам, он тоже желал, но в этом ей было отказано», – написал Энтони Холден в Vanity Fair. Во многих отношениях Диана искала того, кто сможет залечить раны ее детства и безоговорочно полюбит ее. «Отказ от этой надежды в самом начале брака был для Дианы величайшим предательством»[45].
Газеты извлекали выгоду из ее молчания, они получили полную свободу действий, раскручивая свою собственную историю. Не имея возможности напрямую общаться с прессой – но вскоре сообразив, как они препарируют ее наряды, чтобы интерпретировать то, что, по их мнению, она с их помощью транслирует, – Диана поняла: ее одежда дает ей способность выражать то, о чем она не осмеливается говорить вслух. Каждый наряд становился новой главой автобиографии.
Между туристическими свитерами и сумками-пэчворк проступали маленькие ростки личности самой Дианы, а также мольба о помощи. Мы видим молодую женщину, переживающую глубокий внутренний кризис, отчаянно цепляющуюся за свою невинность и своего мужа, непрерывно пытающуюся нащупать собственный стиль и понять, что же ей нравится надевать вне помпезных церемоний.
К 1984 году благодаря непосредственному общению с Анной Харви и несколькими ведущими британскими дизайнерами принцесса научилась хорошо разбираться в тонкостях королевских нарядов. В результате ее стиль начал развиваться с более высоким уровнем утонченности. Приверженность Дианы эстетике деревенской жизни сочеталась с модным лондонским стилем слоун-рейнджер. Она стала появляться у поля для игры в поло в белой блузке, наброшенном на плечи модном красном свитере и юбке-карандаш. Ее наряды свидетельствовали о растущей уверенности в себе, о том, что она противостоит не только Чарльзу и «его леди», но и всем, кто желал писать для принцессы историю ее жизни.
Хотя некоторым очень нравятся большие съемные отложные воротники в пуританском стиле, которые принцесса надевала поверх туник, я намеренно исключаю их из своей подборки ее нарядов – они часто использовались в сочетании с безвкусными платьями и не выдержали испытания временем, в отличие от многих других предметов ее гардероба. Я подобрала образы, которые могли вызвать завистливые взгляды соперниц Дианы и заставить задрожать плотно сжатые губы «людей в сером».
Здесь меня впечатляет не только многозначность этого свитера с овечками. Туфельки Дианы с пятисантиметровыми каблучками, так похожие на волшебные туфельки Дороти, по-моему, совершенно не подходили